XXV

Общеизвестно, что существует множество проблем, связанных с жизнью, среди которых наиболее популярны следующие: «Зачем люди рождаются?», «Почему они умирают?», «Ради чего в промежутке между этим они столько внимания уделяют своим электронным часам?»

Много-много миллионов лет назад расе сверхразумных мультимерных существ (чья физическая проекция в их собственной мультимерной вселенной была весьма похожей на нашу) так надоело постоянно задумываться о смысле жизни, то и дело отрываясь ради этого от своего любимого занятия — бругиянского ультракрикета (забавной игры, в которой требуется внезапно ударить человека безо всякой видимой причины и быстро убежать), что существа эти собрались взять и решить свои проблемы раз и навсегда.

Для этого они построили себе немыслимый суперкомпьютер, который был столь поразительно умен, что еще до того, как к нему подсоединили банки данных, он начал с «мыслю, следовательно, существую» и дошел до существования рисового пудинга и подоходного налога, прежде чем его догадались выключить.

Он был размером с небольшой город.

Его главный пульт был выведен в специально оборудованном зале и поставлен на огромный стол ультракрасного дерева, обитый инфрачерной кожей. Зал был устлан роскошным темным ковром, по стенам со вкусом развешаны экзотические комнатные растения и семейные портреты старших программистов в массивных рамах темной позолоты, а высокие стрельчатые окна выходили на площадь, обсаженную высокими тенистыми деревьями.

В день Великого включения двое прилично одетых программистов с чемоданчиками подошли к офису и после короткой процедуры были допущены внутрь. Они знали, что этот день станет величайшим днем для всей их расы, но вели себя спокойно и с достоинством: они почтительно сели за стол, раскрыли свои чемоданчики и достали оттуда свои записные книжки в кожаных переплетах с золотым тиснением.

Их имена были Йелдаак и Фуцк.

Некоторое время они посидели в торжественной тишине, а затем, обменявшись взглядами с Фуцком, Йелдаак потянулся вперед и дотронулся до маленькой черной панели.

По едва слышному гудению они поняли, что огромная машина заработала. Через некоторое время она заговорила с ними глубоким и зычным голосом. Она сказала:

— Какова задача, ради которой я, Могучая Дума, второй величайший компьютер во Вселенной времени и пространства, была вызвана к жизни?

Йелдаак и Фуцк поглядели друг на друга удивленно.

— Твоя задача, о машина… — начал было Фуцк.

— Нет, погодите-ка! Это же неверно! — перебил встревоженный Йелдаак. — Мы ведь разрабатывали эту компьютер как величайший из всех, когда-либо бывших! С какой стати вдруг второй? Могучая Дума, — обратился он к машине, — разве ты не величайший по мощности компьютер всех времен, каким мы тебя создали?

— Я назвалась второй, — промолвила Могучая Дума, — и такова есмь.

Программисты обменялись еще одним встревоженным взглядом. Йелдаак прокашлялся.

— Тут какая-то ошибка, — сказал он. — Разве ты не мощнее, чем Гаргантюум-Миллиард, способный пересчитать все атомы любой звезды за одну миллисекунду?

— Гаргантюум-Миллиард? — переспросила Могучая Дума с нескрываемым презрением. — Жалкий арифмометр. Не о чем говорить.

— А разве ты, — спросил Фуцк, подаваясь вперед, — не сильнее в анализе, чем Гуголкратный Звездный Мыслитель в Седьмой Галактике просветленной гениальности, который может рассчитать траекторию каждой пылинки в пятимесячной пыльной буре на Данграбаде-Бета?

— Пятимесячная пыльная буря? — заносчиво повторила Дума. — Вы спрашиваете об этом меня — меня, которая рассчитала самые векторы всех атомов в Большом Взрыве? Оставьте такие задачки для программируемых калькуляторов.

Программисты некоторое время сидели в неловком молчании. Затем Иелдаак снова нагнулся к микрофону.

— Но разве ты, — спросил он, — не более неодолима в спорах, чем Великий гиперлобовой всеведущий нейтронный препиратор с Цицероника-12, волшебный и неутомимый?

— Гиперлобовой всеведущий нейтронный препиратор, — ответила Могучая Дума, нарочито грассируя, — смог заговорить все четыре ноги арктурианскому мегаослу, — но лишь я смогла после этого уговорить его тронуться с места.

— Тогда в чем же проблема? — не выдержал Фуцк.

— Никакой проблемы нет, — ответила Могучая Дума величавым голосом. — Просто я лишь второй величайший компьютер во Вселенной времени и пространства.

— Но почему второй? — не успокоился Иелдаак. — Почему ты все время говоришь «второй»? Ты ведь не имеешь в виду Мультикортикоидный яснотронный титановый смеситель? Или Пониматикум… Или…

Презрительные огоньки сверкнули на консоли компьютера:

— Ни одного бита мысли я не потрачу на этих кибернетических глупцов! — прогремела машина. — Я имею в виду не что иное, как тот компьютер, что придет после меня!

Фуцк начал терять терпение. Он оттолкнул свою записную книжку и пробормотал:

— Что это еще за мессианские замашки!

— Грядущее сокрыто от вас, — промолвила Могучая Дума, — но я в своих сверхмощных цепях могу пускаться в плавание по бесконечным дельта-потокам грядущей вероятности, и я вижу, что однажды настанет день и придет компьютер, которому я недостойна даже просчитывать технические характеристики, но который мне самой суждено будет разработать.

Фуцк глубоко вздохнул и посмотрел на Иелдаака.

— Ну ладно. Будем задавать вопрос? — спросил он.

Иелдаак жестом остановил его.

— О каком это компьютере ты говоришь? — обратился он к Могучей Думе.

— О нем я сейчас ничего не скажу, — ответила она. — До поры. Теперь задавайте мне другой вопрос, дабы я могла начать работать. Говорите.

Программисты посмотрели друг на друга и пожали плечами. Фуцк собрался и начал:

— О Могучая Дума! — сказал он. — Задача, для выполнения которой мы создали тебя, такова. Мы хотим, чтобы ты дала нам… ответ!

— Ответ? — переспросила Могучая Дума. — Ответ на какой вопрос?

— Жизни! — выпалил Фуцк.

— Вселенной! — подхватил Иелдаак.

— И вообще! — закончили они хором.

Могучая Дума помолчала с минуту.

— Непросто, — сказала она наконец.

— Но ведь ты это можешь?

Снова повисла многозначительная пауза.

— Да, — ответила Могучая Дума. — Это я могу.

— Ответ существует? — спросил Фуцк сиплым голосом.

— Простой ответ? — добавил Иелдаак.

— Да, — ответила Могучая Дума. — Жизнь, Вселенная и вообще… Ответ существует. Но, — добавила она, — мне придется хорошенько подумать.

В этот миг торжественность момента была вдруг нарушена: дверь распахнулась, и в комнату, раскидывая беспомощных служащих, пытавшихся загородить им дорогу, ворвались два человека в выцветших грубых синих плащах и поясах с эмблемой Зарысобанского Университета.

— Требуем допустить! — кричал тот из двоих, что был помоложе, целясь локтем в горло хорошенькой молодой секретарше.

— Не имеете права скрывать! — хрипел старший, выкидывая младшего программиста обратно за дверь.

— Требуем признать, что вы не имеете права нас не допустить! — орал молодой, хотя он уже закрепился внутри комнаты и никаких дальнейших попыток выдворить его не делалось.

— Кто вы такие? — спросил Йелдаак, в гневе поднимаясь с кресла. — Что вам надо?

— Я — Тфауматий! — объявил тот, что был постарше.

— А я требую признать, что я — Эхиоп! — крикнул тот, что был помоложе.

Тфауматий повернулся к Эхиопу:

— Перестань, — сказал он ему сердито, — этого не нужно требовать. Это факт.

— Отлично! — крикнул Эхиоп, трахнув кулаком по ближайшему столу. — Я — Эхиоп, и это не требование, а факт! Чего мы требуем, так это фактов!

— Да нет же! — воскликнул в раздражении Тфауматий. — Это как раз то, чего мы не требуем!

Едва остановившись, чтобы набрать воздуха, Эхиоп продолжал:

— Мы не требуем фактов! Чего мы требуем, так это полного отсутствия фактов! Я требую признать, что я могу быть, а могу не быть Эхиоп!

— Да откуда вы взялись, черт вас дери? — вышел из себя Фуцк.

— Мы — философы, — сказал Тфауматий.

— Или нет! — сказал Эхиоп, погрозив программистам пальцем.

— Нет, мы философы! — настоял Тфауматий. — Мы со всей определенностью выступаем здесь как представители Объединенного профсоюза философов, мудрецов, светил и прочих мыслящих личностей, и мы требуем выключить эту машину немедленно!

— А в чем дело? — спросил Йелдаак.

— Это я сейчас объясню, коллега, — сказал Тфауматий. — Сферы интересов — вот в чем дело.

— Мы требуем признать, — проорал Эхиоп, — что сферы интересов могут быть, а могут не быть тем, в чем дело!

— Дело вот в чем, — начал Тфауматий. — Вы со своими машинками складываете единички и нолики, а мы занимаемся вечными истинами, и все довольны, всем спасибо. Хотите — проверьте по налоговой декларации. По закону Поиск Истины в последней инстанции является неотъемлемой прерогативой профессиональных мыслителей. А теперь? Какая-то дурацкая машина в один прекрасный день находит эту истину, и что — мы все отправляемся на панель? Прикиньте сами — какой смысл сидеть ночи напролет и спорить о том, чем Бог может быть, а может и не быть, если эта машина может наутро дать нам номер Его телефона?

— Вот именно! — крикнул Эхиоп. — Мы требуем четкого определения и разграничения сфер сомнительного и неизвестного!

В этот момент в зале раздался громогласный голос:

— Позволено ли мне будет участвовать в обсуждении? — спросила Могучая Дума.

— Мы объявим забастовку! — заорал Эхиоп.

— Точно! — согласился Тфауматий. — Вы получите всеобщую забастовку философов!

Гудение, стоявшее в зале, внезапно усилилось: несколько дополнительных басовых сабвуферов, вмонтированных в успокаивающей формы и концентрирующей полировки динамики по всему залу, подключились, чтобы придать голосу Думы дополнительную внушительность.

— Я только хотела сказать, — произнесла машина, — что мои цепи уже заняты вычислением ответа на Самый главный вопрос Жизни, Вселенной и вообще, и остановить их нельзя. — Машина помолчала и, убедившись, что ей удалось завладеть вниманием присутствующих, продолжила уже тише. — Но завершение этой программы займет у меня некоторое время.