Глава 3

Первое, на что обратила внимание Эбигейл, была тяжесть, давившая ей на спину, и то, что она едва могла дышать. Обеспокоенная этим осознанием, она слегка пошевелилась, а затем замерла, когда теплое дыхание шевельнуло волосы у ее уха. Она поняла, что тяжелый груз — это Томаззо. Тот самый Томаззо, который был ей совершенно незнаком и с которым она только что обжималась. По крайней мере, она надеялась, что это было всего несколько мгновений назад. Но, судя по всему, она могла пролежать без сознания несколько часов.

Эта мысль заставила ее замереть и прислушаться к гудению двигателя самолета. К своему большому облегчению, Эбигейл не только услышала его, но и была уверена, что чувствует, как он вибрирует в ее теле от пола. Они все еще были в воздухе. Слава Богу! Еще было время подготовиться. Ей просто нужно было снять Геркулеса со спины и…

На самом деле, она понятия не имела, что им тогда делать и, как они собираются выбраться из этой ситуации. Должны ли они броситься в кабину перед посадкой и атаковать клиентов Джета, рассчитывая на неожиданность? Это казалось немного рискованным. Джет может пострадать в драке, и они могут разбиться.

Так что, возможно, им следует подождать, пока самолет не окажется на земле, и схватить людей, когда они придут за своим «грузом». Это тоже казалось рискованным. У мужчин может быть оружие.

Возможно, им стоит просто подождать, пока самолет приземлится, проскользнуть в кабину, когда Джет постучит, чтобы объявить, что все чисто, схватить Джета и попытаться добраться до аэропорта. Неужели они не найдут там помощи? Она обдумала этот план и сразу же обнаружила множество дыр в нем. Что, если Джет постучал, когда он уже вышел из кабины, и они не смогли перехватить его до того, как он вышел? Она не хотела оставлять его на милость похитителей. Была также возможность, что если им удастся покинуть самолет до того, как он покинет кабину, их всех могут застрелить в спину, когда они побегут в сторону аэропорта.

— Ты хорошо пахнешь.

Эбигейл замерла и слегка повернула голову, пытаясь разглядеть мужчину, лежащего на ней. Ей удалось забыть о его присутствии, несмотря на проблемы с дыханием. Но теперь она вспомнила о нем, и как они оказались в таком положении, или, по крайней мере, что они делали до того, как она упала в обморок, как неженка, от силы первого оргазма, который она испытала, казалось, целую вечность. Черт, это было хорошо, и этого не должно было случиться. Она уважала себя больше, чем сейчас, или должна была уважать. Так сказала бы ее мать.

Поморщившись от этой мысли, Эбигейл открыла рот, чтобы попросить Томаззо отпустить ее, но тут же закрыла его, почувствовав, что он сдвинулся и его вес внезапно исчез. Как ни странно, ей сразу же стало не хватать его тепла, и она пожалела, что он оставил ее.

Эбигейл начала подниматься на четвереньки, а затем ахнула, когда ее схватили за талию и подняли на ноги, как будто она ничего не весила. На этот раз она не стала шутить как с Джетом, о том, что он причинит себе боль, если будет продолжать делать то же самое. Томаззо, очевидно, еще не разглядел ее, и понятия не имел, какая она большая, и ей хотелось бы, чтобы так оно и оставалось. Конечно, она знала, что рано или поздно он ее увидит, но хотела бы, чтобы это случилось как можно позже. Эбигейл не хотела увидеть разочарование, которое, без сомнения, наступит, когда он увидит, какой толстой она была.

— С тобой все в порядке? — спросил он громко.

— Да, — чопорно пробормотала Эбигейл и наклонилась за рюкзаком. Он тоже, по-видимому, был раздавлен ими обоими. Шоколадный батончик был немного помят, но она все равно предложила его Томаззо.

— Спасибо, — пробормотал он, беря шоколадку. Затем он обнял ее за талию, притянул к себе и наклонился, чтобы поцеловать. Пойманная в тот момент, когда начала говорить «Пожалуйста», Эбигейл обнаружила, что ее рот внезапно наполнился языком, прежде чем слова успели сорваться с ее губ. И язык у него был восхитительный. Тем не менее, она была достаточно поражена, чтобы ответить на поцелуй. Но когда его руки скользнули по ее ягодицам, затем обхватили их, чтобы поднять ее так, чтобы был полный контакт тела, когда они целовались, Эбигейл начала отвечать.

Как и в прошлый раз, когда он прикасался к ней, все накалилось довольно быстро, и Эбигейл уже думала, что они снова окажутся на полу, когда он внезапно прервал поцелуй и опустил ее на пол.

— Позже, — пообещал он, повернулся и исчез в темноте.

Эбигейл моргнула ему вслед, ее разум медленно приходил в себя после страстной, хотя и короткой интерлюдии. Черт, этот человек был как спичка для ее трута. Все, что ему нужно было сделать, это прикоснуться к ней, и она воспламенилась, сжигая все свои добрые намерения вести себя прилично.

Покачав головой, она сосредоточила взгляд, пытаясь определить, где находится Томаззо. Он не вернулся к клетке, где лежал фонарик, так как его нигде не было видно.

Эбигейл чуть было не пошла за фонариком из клетки, чтобы найти его, но потом вспомнила, что второй фонарик все еще висел на стене рядом, и стала шарить вокруг, пока ее рука не коснулась его. В следующее мгновение она вытащила его, включила и принялась раскачивать вокруг грузового отсека в поисках Томаззо.

Она нашла его у парашюта, который обнаружила ранее и заметила, что он с интересом разглядывает его. Она предположила, что «он мог бы сбежать, используя его, но это оставило бы ее и Джета в опасности. Мужчины не найдя Томаззо, но обнаружив ее, поймут, что она его отпустила, и, возможно, убьют и ее, и Джета. Или отвезут их на остров, о котором говорил один из похитителей». Ни один из вариантов не казался хорошим, поэтому Эбигейл была очень рада, когда он оставил парашют на месте и двинулся дальше.

Мгновение спустя он снова остановился, на этот раз, чтобы рассмотреть набор кнопок на стене в задней части грузового отсека. Эбигейл понятия не имела, что он хочет сделать. Если он и что-то задумал, то ничего не сказал, а вместо этого повернулся и направился к ней, спрашивая: — Сколько мы уже летим?

Эбигейл посмотрела на часы, подняв брови. Они были без сознания дольше, чем она думала, или, по крайней мере, она думала, что и он тоже был в обмороке, с тех пор как лежал на ней, когда она проснулась. У него, конечно, было больше оправданий для обморока, так как он, без сомнения, все еще страдал от последствий наркотика.

— Чуть больше четырех часов, — торжественно призналась она. По ее подсчетам, до посадки в Каракасе оставалось меньше часа.

— Можешь взять аптечку? — спросил он.

— Конечно, — пробормотала она и повернулась к стене, внезапно испугавшись, что его рука все-таки беспокоит его. Ей потребовалось некоторое время, чтобы достать аптечку из держателя. Но как только она это сделала, Эбигейл поспешила к Томаззо.

— Я видела там мазь и бинты. Я могу перевязать тебе руку, если ты… — слова оборвались, когда она увидела, что он остановился возле парашюта и надел его, пока она стояла к нему спиной. — Томаззо, что ты делаешь?

Ее слова закончились удивленным ворчанием, когда он схватил ее за талию и притянул к себе. Ее удивление не уменьшилось, когда он подхватил ее на руки, словно она была всего лишь ребенком.

— Обхвати меня руками и ногами, — приказал он, направляясь к грузовому люку. — И держись за аптечку.

— Что… — начала она с тревогой, но проглотила слова, когда он нажал одну из кнопок, которые рассматривал ранее, и грузовая дверь начала открываться, медленно опускаясь вниз, как нижняя челюсть. Она с тревогой уставилась на растущее отверстие, а потом, задыхаясь, повернулась к Томаззо, — но Джет — однако было слишком поздно. Не успела она произнести имя друга, как Томаззо шагнул в воздух и увлек ее за собой. Запаниковав, Эбигейл толкнула его в грудь и отвернулась от него, кряхтя от боли, когда ее голова врезалась во что-то твердое как раз перед тем, как погас свет.

Томаззо поймал аптечку, выскользнувшую из рук Эбигейл, и обеспокоенно посмотрел на самолет, из которого только что выпрыгнул. Он почти ожидал, что он развернется и полетит искать их, но этого не произошло. Это заставило его задуматься. Если похитители знали, что он сбежал, он был уверен, что они захотят изменить маршрут, и не сомневался, что они заставят пилота сделать это. Они должны были знать, что грузовой люк открыт, и в ту же минуту, он был уверен в этом, похитители вернутся в отсек и проверят, что происходит. Томаззо был почти уверен, что в кабине должен быть какая-то кнопка, предупреждающая пилота, что грузовая дверь открыта. Если так, то должны были…

С другой стороны, возможно, они и не захотят повернуть назад. Что бы они тогда смогли сделать? Пролететь под ними и попытаться как-то загнать их обратно в самолет? Он был уверен, что для этого потребуется какая-то причудливая аэронавтика. Он предположил, что, скорее всего, они сядут в ближайшем аэропорту, который даст им разрешение на посадку, а затем отправятся на лодке искать их.

«В этом есть смысл», — решил Томаззо и перевел встревоженный взгляд на Эбигейл. Она безвольно лежала в его объятиях, запрокинув голову, так что теперь он мог видеть только ее подбородок и две маленькие раны на горле от его укуса. Это было необходимо. Томаззо, по его предположению, он не ел несколько дней, и ему нужно было набраться сил, чтобы побег удался. Он слегка приподнял руку, сумев приподнять ее голову, и позволил своему взгляду переместиться от маленьких проколов к ее лицу, но он не мог увидеть многого. Ее голова все еще была откинута назад, так что рана была вне его поля зрения. Но ему нужно было рассмотреть ее голову. Сумасшедшая женщина захотела вернуться назад как раз в тот момент, когда они выпрыгнули из самолета. Если бы он не держал ее так крепко, то, вероятно, уронил бы, когда она запрокинула голову так, что ударилась о грузовой люк, когда они выпрыгнули из самолета, и потеряла сознание. Это определенно не входило в его план.