Глава 23

— А, вот и вы. Спасибо, что так быстро пришли.

Дивина оторвалась от своих мыслей и посмотрела на дверь, когда Абаддон произнес эти слова. Ее сердце подпрыгнуло и упало, когда она увидела Маркуса, спокойно входящего в комнату, и еще двух сыновей Дамиана, идущих за ним по пятам.

Леониуса, поправила она себя. Это были сыновья Леониуса. Он мог бы быть Дамианом в детстве, но больше им не был. Он выбрал свой путь и свое имя. Теперь он был Леониусом Ливием вторым, и она никогда не позволит себе забыть об этом.

— Проходи, садись, — весело сказал Абаддон, указывая на стул, с которого только что встал.

Маркус подошел к стулу и с беспокойством оглядел Дивину, усаживаясь напротив.

— Я в порядке, — печально прошептала она, жалея, что он пришел.

— Конечно, она в порядке, Маркус. Ты не возражаешь, если я буду звать тебя Маркусом? — спросил Абаддон, указывая на мужчин, которые тут же подобрали еще одну цепь и начали приковывать Маркуса к стулу. — А ты, конечно, зови меня Абаддон. Или Абби, если хочешь.

Маркус не обращал на него внимания, как и на людей, приковавших его цепями, и просто смотрел в глаза Дивины, как будто она была там одна. Она могла видеть серебро, кружащееся в его черных глазах, и была уверена, что его эмоции были бурной смесью гнева, беспокойства и какого-то более мягкого чувства, которое она не осмеливалась назвать любовью. Но она не знала, сердится ли он на нее или на Абаддона. «Вероятно, и то и другое», — с грустью подумала она, а затем посмотрела на Абаддона, приказавшего двум вновь прибывшим мужчинам выйти и последить за порядком снаружи. Двое мужчин ушли, оставив только Абаддона и внука, который все это время оставался позади нее. Он стоял, прислонившись к стене, со скучающим видом, с тех пор как она была прикована к стулу.

— Ну что ж, — сказал Абаддон, усаживаясь на край стола. — Мы просто сидели здесь и болтали о старых добрых временах.

Марк наконец-то оторвал взгляд от Дивины, чтобы поприветствовать его, сказав: — Дивина сказала мне, что ты был одним из первых людей Леониуса.

— Его друг, — поправил Абаддон. — Мы были большими друзьями.

— Я удивлен, что у вас есть что-то общее. Ты бессмертен, а не без клыков, не так ли? — пробормотал Маркус, прищурившись и вглядываясь в собеседника.

— О да, это, правда, но, несмотря на это, у нас было много общего, — заверил его Абаддон.

— Тебе тоже нравится насиловать и мучить женщин? — мрачно спросил Маркус.

— Я, скорее наблюдатель, чем исполнитель, — признался Абаддон с легким смешком. — Лео любил их резать, а мне нравилось смотреть, как они кричат и извиваются. Все получилось очень хорошо.

Дивина пристально посмотрела на него. Ей всегда казалось, что она наедине с Леониусом, когда он делал то, что делал. Теперь она задавалась вопросом, был ли Абаддон где-то там, наблюдая через глазок все это время. Эта мысль только добавила ей унижения.

— Только в первый раз, — внезапно сказал Абаддон, очевидно, прочитав ее мысли. — И он вышвырнул меня через несколько минут, чего никогда не делал с другими женщинами, — добавил он обиженно, а затем заставил себя улыбнуться и сказал: — Лео странно ревновал тебя… что я, конечно, вполне понимаю, — добавил он, пробегая похотливым взглядом по ее телу. — У нас с ним всегда был одинаковый вкус на женщин.

Несмотря на то, что Дивина не сводила с него глаз, она почувствовала облегчение от того, что Абаддон не видел ее унижения, по крайней мере, в первые минуты. Хотя, наверное, глупо так себя чувствовать, когда все, что ему нужно, — это читать ее мысли, чтобы наслаждаться каждой секундой.

— Хватит об этом, — внезапно сказал Абаддон, откидываясь на спинку стула и переводя взгляд на Маркуса. — До того, как ты пришел, мы говорили о ребенке Баши. Я рассказывал ей, какая она хорошенькая, и что она похожа на свою миниатюрную копию, но пухленькая и круглая, как младенцы. — Его взгляд вернулся к Дивине. — Видела бы ты ее, Баша. Она действительно была очаровательна.

— Что с ней случилось? — прорычал Маркус.

Абаддон обратился к Дивине: — Я отрубил ей голову снаружи палатки, когда ты все еще была внутри, задыхаясь от напряжения после родов. Леониус не любил дочерей.

Дивина закрыла глаза, но Маркус зарычал и бесполезно потянул за цепи. — Ты…

— И вместо нее ты отдал мне Дамиана? — быстро сказала Дивина, прерывая Маркуса. Абаддон мог бы утверждать, что ему нравится наблюдать, а не раздавать пытки, но он был по-своему так же жесток, и, как известно, набрасывался. Она не позволит ему наброситься на недееспособного Маркуса.

На лице Абаддона отразилось удивление, когда он повернулся к ней. — Я знаю, тебе нравится думать, что ты назвала его Дамианом, но на самом деле, Баша, ему был всего день от роду, и он уже носил имя Леониус II, когда я передал его тебе.

Он позволил себе дать ей осознать это, а затем рассмеялся и добавил: — Хотя, я должен сказать, что это ирония. Твой выбор имени, я имею в виду. Не находишь это ироничным?.. особенно сейчас? Я имею в виду, ты должна думать, что он порождение дьявола.

Дивина изумленно уставилась на него, и он разочарованно вздохнул. — Конечно, ты не занимаешься плебейскими вещами, вроде кино или телевизора, не так ли? Так ты никогда не видела «Знамение»? Нет? Он покачал головой. — Такой позор. Думаю, тебе понравится.

Дивина понятия не имела, о чем он говорит, и кино ее не интересовало. Но у нее было много вопросов. — Почему? — мрачно спросила она. — Зачем отдавать мне мальчика вместо дочери? Зачем выгонять меня оттуда с чужим ребенком? Почему бы не взять мать мальчика?

— Чтобы дать ему больше шансов выжить, — просто ответил он. — Ты — Аржено, а мать мальчика была просто смертной, которую Леониус обратил. Если бы нас поймали, твой дядя взял бы вас обоих под свое крыло и отвез домой к родителям, а сын Леониуса вырос бы в лоне той самой семьи, которая погубила его отца.

Дивина покачала головой. — Они бы знали, что он не мой сын. Он — не бессмертный, бессмертная женщина может произвести только бессмертных.

Абаддон взглянул на Маркуса. — Полагаю, ты объяснил ей науку? Ты должен был. До тебя она никогда не общалась с бессмертными. Я об этом позаботился. — Возможно, тебе следует объяснить ей, почему они решили бы, что он может быть ее сыном.

Маркус на мгновение замолчал, и Дивина уже начала думать, что он откажется, но потом он повернулся к ней и сказал: — Тогда они могли бы поверить, что он твой. Бессмертные, как правило, не спариваются без клыков, так что опыта было немного. Кроме того, никто из ученых не выбрался из Атлантиды, и только за последние пару столетий смертная наука продвинулась достаточно, чтобы мы могли изучать такие вещи.

— Вот именно, — торжествующе сказал Абаддон. — Люциан принял бы Дамиана как своего сына и, возможно, помог бы тебе вырастить его. — Он со вздохом откинулся на спинку стула и сказал: — Разве это не замечательно?

— Это то, чего хотел Леониус, не так ли? — спросила Дивина с внезапным пониманием, уверенная, что ублюдку понравилась бы ирония судьбы.

— Хм-м-м, — пробормотал Абаддон, кивнув. — И я уверен, что он умер счастливым, думая, что это произойдет. К сожалению для него, я передумал, когда вывел тебя из лагеря и решил, что лучше не попадаться.

— Почему? — сразу спросила она.

— Ты имеешь в виду, помимо того, что я был бы убит на месте, если бы нас поймали? — сухо спросил Абаддон и покачал головой. — Боюсь, я не был так уж предан Леониусу. Конечно, я находил его поведение забавным, но умереть за него и его дело, было для меня лишь одним шагом за пределы долга.

— Тогда почему бы тебе просто было не оставить нас и сбежать из лагеря? — сразу спросила Дивина, думая о том, как все было бы по-другому, случись это. У нее была бы семья, дом… Дамиан мог бы даже стать лучше.

— Вот почему, — сказал Абаддон.

Дивина сморгнула свои мысли и посмотрела на него в замешательстве, но это был Маркус, который спросил: — Что почему?

Глядя Дивине в глаза, Абаддон сказал: — У тебя была бы семья, дом… — Он перестал перечислять ее мысли и пожал плечами. — Стыдно признаться, но я мстительный мерзавец. Даже моя мать так говорила.

— У тебя была мать? — рявкнула Дивина. — А я-то был уверена, что ты вылупился, как и все остальные змеи.

— Обзываешься? — спросил он со смехом. — Неужели? Это лучшее, что ты можешь сделать?

— Сними эти цепи, и я сделаю для нее лучше, — вкрадчиво сказал Маркус, привлекая его взгляд.

Абаддон улыбнулся. — Зачем мне это делать? Вы оба там, где я хочу, и я действительно наслаждаюсь этим.

— Ты имеешь в виду, пытать ее? — мрачно спросил Маркус. — Может, тебе и не хочется пачкать руки физической пыткой, но у тебя нет проблем с тем, чтобы мучить ее мысленно, не так ли? Ты делал это каждый раз, когда видел ее в течение двух тысяч лет.

— Не так много, как хотелось бы, — заверил его Абаддон. — С Леониусом было непросто. Он защищает свою мать… как и подобает любящему сыну, — добавил он с усмешкой.

— Почему? — спросила Дивина, прежде чем Маркус успел ответить. — Просто скажи мне, Какого черта я заслужила от тебя такую антипатию? Почему ты хотел, чтобы я была так чертовски несчастна все эти годы?

Абаддон повернулся и посмотрел на нее. — Правду?

Дивина кивнул и пожал плечами.

— В основном потому, что я плохо переношу отказы.

— Отказы, — смущенно повторила она, не понимая, о чем он говорит.

Абаддон раздраженно вздохнул. — Вот она, заноза в моем боку, а ты ее даже не помнишь? — раздраженно спросил он.

— Что помню? — с раздражением спросила Дивина. Черт возьми, если она все эти годы за что-то платила, было бы неплохо узнать, что это, черт возьми, такое.

— Я предложил, чтобы спасти тебя, — сказал он с тяжелым сердцем, и, когда Дивина уставилась на него непонимающе, он раздраженно и напомнил ей: — По дороге в лагерь мы нашли тебя? Ты была связана и сидела на моей лошади передо мной. Когда ты думала, что никто не обращает на тебя внимания, ты начинала плакать. Я потрепал тебя по подбородку, ты посмотрела на меня своими большими, красивыми, грустными серебристо-голубыми глазами, и я был тронут, — добавил он с отвращением к самому себе. — Я предложил спасти тебя от Леониуса.