Глава 2

Николь несла наверх охапку грязной посуды, грязной одежды и других вещей, когда зазвонил телефон. Выругавшись себе под нос, она взбежала по последним ступенькам в гостиную и поспешила к телефону, стоявшему на мраморной стойке в дальнем конце комнаты. Оказавшись там, она повернулась и слегка наклонилась, чтобы рассмотреть предметы, которые несла, а затем застонала, увидев номер и имя на экране идентификации. Она надеялась, что это будет одно из тех 1-800 или 1-888 чисел, которые она могла проигнорировать, но это была Перина. Она не могла игнорировать Пьерину.

Освободив одну руку с помощью стены и прилавка, Николь быстро схватила телефон и прижала его к уху: — Привет, Пьерина.

— Николь? — неуверенно спросила Пьерина.

— Да. Это я, — беспечно сказала она, зажав трубку между ухом и плечом, чтобы освободить руку и стабилизировать стопку, которую она держала, когда та начала раскачиваться. Вздохнув с облегчением, что вовремя протянула руку, она спросила: — Как дела?

— Ну, они…ты в порядке? У тебя забавный голос.

— Да, да, — быстро заверила ее Николь. — Я просто… у меня сейчас заняты руки, поэтому я держу телефон между шеей и плечом. Может, это делает мой голос смешным.

— Ну, ради бога, положи то, что несешь. Я подожду, — раздраженно сказала Пьерина.

— Э… — Николь поморщилась, потом убрала руку, чтобы лучше держать стопку, и повернулась, чтобы уйти в спальню, забрав с собой телефон. «Слава Богу, у нас есть беспроводные телефоны», — подумала она, укладывая вещи в гардеробной в корзину для белья. В следующее мгновение она, нахмурившись, посмотрела на корзину с грязной посудой, думая, что надо было сначала отнести ее на кухню. Вся она была свалена поверх грязной одежды.

— Николь?

— Да, одну секунду, — сказала она в трубку, затем подошла к сушилке и немного наклонилась вперед, позволяя тарелкам соскользнуть с ее стопки на твердую поверхность. Она наклонилась немного больше, чем нужно, и вздрогнула от лязга, когда миска отлетела от кучи и чуть не разбила стакан, который она только что поставила.

— Что это было? Ты что-то разбила? — с беспокойством спросила Пьерина.

— Нет, — с облегчением сказала Николь, бросая грязную одежду и другие вещи на сушилку рядом с посудой. Открыв крышку стиральной машины, она начала бросать в нее одежду, а другой рукой взяла телефон и сказала: — Руки свободны.

— Что ты делаешь? — со смехом спросила Пьерина. — Я слышала звон стекла, и я слышу, как ты что-то делаешь. Там шорох, или…

— Я бросаю одежду в стиральную машину, — объяснила Николь.

— А звон? — спросила Пьерина.

— Грязная посуда, косметичка, щипцы для завивки волос и другие вещи, которые я принесла из студии, — объяснила Николь. — Маргарет нашла для меня повара/эконома, и я немного прибираюсь, пока они не приехали.

— Ты убираешь перед приходом нового домоправителя? — медленно спросила Пьерина. — Ты ведь понимаешь, что это все равно, что вырвать зуб перед тем, как идти к дантисту?

— Вовсе нет, — со смехом возразила Николь.

— Да, это так… и это так на тебя похоже, — поддразнила она, а затем мягко сказала: — Милая, просто оставь беспорядок. Ты много работаешь. Вот почему тебе нужна повар/домработница. Уверена, Маргарет все объяснила этой женщине.

— Парню, — поправила Николь, потянувшись за стиральным порошком и высыпав немного.

— Что? Парень? Какой парень? — смущенно спросила Пьерина.

— Кухарка и экономка, которых приведет Маргарет, — мужчина, а не женщина, — объяснила Николь.

— Ни за что! — взвизгнула Пьерина. — О-о-о, какой-нибудь горячий молодой парень будет ковыряться в твоих трусиках.

Николь замерла, потом медленно положила стиральный порошок на место и вернулась к стирке.

— Ники?

Николь вздохнула и покачала головой. — Я думаю, что это пожилой мужчина, а не горячий молодой парень, — ответила она, но на самом деле это не заставило ее чувствовать себя лучше. Она также не хотела, чтобы старик перебирал ее трусики. Поморщившись, она сказала: — Я сама могу постирать.

— Николь, — жалобно протянула Пьерина. — Это смешно. Ты не нанимаешь кого-то, а потом делаешь эту работу сама. И я просто дразнила. Я имею в виду, я уверена, что он на самом деле не будет копаться в них. Если это старик, то он уже много чего перестирал в прачечной, и едва будет интересоваться твоими трусиками.

— Верно, — пробормотала Николь, но подумала, что она по-прежнему продолжит заниматься стиркой белья. Теперь почти все ее трусики и лифчики были из простого белого хлопка. «Довольно скучно», — подумала она, но она бросила все эти кружевные шалости, когда ушла от Родольфо. «Секс — вот как он ее поймал: отличный секс, сладкие слова и пустые обещания, произнесенные с сексуальным акцентом. Теперь она была против всего этого. Следующий мужчина, с которым она переспит, если она еще когда-нибудь побеспокоится об этом, будет милым, нормальным, приземленным канадским мальчиком. Ни акцента, ни экзотических мест, которые могли бы помочь в его романтических отношениях с ней, ни сексуальных пеньюаров, ни сумасшедшего обезьяньего секса, который снес бы ей голову и оставил ее безмозглой дурочкой и легкой мишенью». Николь подчеркнула это молчаливое замечание, с размаху захлопнув дверцу стиральной машины. К несчастью, благодаря этому ее локоть задел несколько тарелок на сушилке рядом со стиральной машиной, и они полетели на пол с грохотом разбитого стекла.

— Дерьмо, — пробормотала она, когда Пьерина закричала ей в ухо.

— Что это было? Ты в порядке? Что случилось?

— Я в порядке, — заверила она ее со вздохом и сухо добавила: — А моя посуда… нет. Я опрокинула на пол две миски и три стакана. Они разбились вдребезги.

— О, милая. Смотри! Если бы ты оставила все эконому, этого бы не случилось.

— Да, — согласилась она, но подумала, что этого не случилось бы, если бы она оставила их на кухне перед тем, как войти сюда, или если бы телефон не зазвонил, или если бы она была более осторожна. В основном, если бы она использовала свою голову. Последняя мысль вылетела у нее из головы с глубоким голосом с итальянским акцентом. «Мило», — подумала она. Год консультаций, а критика Родольфо все еще крутилась у нее в голове. Стиснув зубы, Николь схватила мусорное ведро рядом с сушилкой, опустилась на колени перед осколками, включила громкую связь и поставила телефон на пол, чтобы освободить руки и убрать беспорядок.

— Итак, чему я обязана этим звонком? — спросила Николь, осторожно собирая большие осколки стекла.

— Я как раз думал о тебе… и мама упомянула, что Маргарет проходила сортировать фотографии Кристиана и Кэролин, чтобы решить, какую из них использовать для портрета, и осталась на ночь, поэтому я подумала, что узнаю, как все прошло.

Николь слабо улыбнулась. — Хорошо. Мы выбрали фотографию, и я сделала грубый набросок, — сказала она, а затем добавила: — Маргарет все еще пытается убедить меня, что мне не нужно придерживаться временных рамок и рисовать Кристиана и Кэролин сразу же, но я бы предпочла бы это сделать и вычеркнуть из моего списка запланированной работы.

— Она знает, как ты занята, дорогая. Она пытается немного облегчить твою ношу, — мягко сказала Пьерина.

— Да, но именно работа помогает мне не думать слишком много, и сейчас это хорошо. Так что я не против сумасшедшего графика, который у меня сейчас. Однако, — быстро добавила она, почувствовав, что Пьерина готовится к лекции, — я отказываюсь от многих будущих работ, чтобы вернуться к более управляемому графику в следующем году. Я думаю, к тому времени развод будет закончен, я переживу худшее, и общение может вернуться в поле моего зрения, по крайней мере, с подругами.

— Ты должна вернуться сюда, — торжественно произнесла Пьерина. — Я скучаю по тебе, и я могла бы вытаскивать тебя в кинотеатр и…

— Возможно, в будущем, Пьерина, — тихо перебила Николь. — Но мне нужен, по крайней мере, год, чтобы собраться с мыслями, прежде чем принимать серьезные решения.

— Я понимаю, — неохотно сказала Пьерина.

— Кроме того, мы должны воспользоваться тем, что я здесь живу, — предложила Николь. — Ты можешь приехать, а мы сможем…

Она поморщилась, не зная, что они могут сделать. Она понятия не имела, что делать в Оттаве. Во время замужества ее жизнь была довольно уединенной. Она работала, вот и все. — Ну, я знаю, что зимой на реке можно кататься на коньках, — сказала она наконец-то и поспешила дальше, — но мы могли бы проводить выходные для девочек. Мы могли бы даже позвать наших матерей. И пригласи Маргарет, она очень милая.

— Да, — согласилась Пьерина. — Мне всегда нравилась Маргарет. Она всегда была так добра к нам, когда мы росли, и мама привезла нас к себе.

— Она и сейчас такая, — заверила ее Николь. Покончив с большими кусками стекла, она принялась за маленькие, которые, по ее мнению, были слишком велики для пылесоса. — Маргарет собиралась переночевать в отеле, но я сказала, что это глупо и что она должна остаться здесь, а потом извинилась за беспорядок и пробормотала, что мне нужна кухарка/экономка, и… вуаля! — Маргарет сказала, что знает идеального человека, но ей нужно проверить, свободен ли он в такой короткий срок.

— И он был, верно? — спросила Пьерина.

— Да. Она полчаса назад позвонила и сказала, что встречалась с ним, и его предыдущая работа закончилась сегодня, и он может начать прямо сейчас. Он согласился на двухнедельный срок.

— Его предыдущая работа закончилась сегодня? — со смехом спросила Пьерина. — Это звучит так, будто у него краткосрочные гастроли здесь и там. Я думала, домоправитель — это надолго. Мама работала на Маргарет… как… когда-либо.

— Да, я тоже об этом думала, — призналась Николь, — но я доверяю Маргарет. Может быть, его последний клиент умер от старости или что-то в этом роде, и он временно работает, пока ищет хорошую работу. Я не знаю. Уверена, Маргарет все объяснит.