Глава 37

Мэгги потягивалась и с удовлетворением наблюдала за тем, как Люк относит последние коробки с выпечкой в грузовик. Пришлось тяжело потрудиться, но Мэгги была рада работе. Что-то в самом процессе готовки приносило успокоение. Смешивание ингредиентов и создание чего-то вкусного прогоняло тьму, угрожавшую поглотить ее, как быстро надвигающийся туман. Девушку окружали теплые, успокаивающие запахи: яблок, корицы, мускатного ореха, гвоздики и имбиря, сахара и подтаявшего масла, обжаренного ореха пекан, шоколада и коричневого сахара ― эти запахи наполняли дом и делали его домом.

Она позвонила своим родителям, пока пеклись последние пироги. Разница между часовыми поясами составляла три-четыре часа, так что они не спали. Мэгги хотела... нуждалась... в том, чтобы услышать их родные голоса. Она не рассказала им про Брэтта, как и о покушениях на ее жизнь. Расскажет потом, когда угроза минует. Незачем беспокоить их. Будучи так далеко, они ничего не смогут сделать. Хотя, зная ее родителей, они, скорее всего, прыгнут на первый самолет, направляющийся на северо-восток Тихого океана, и это подвергнет опасности и их жизни тоже.

Мэгги отряхнула муку с ладоней. Последнюю пару ночей она спала урывками, но каждый раз как просыпалась в холодном поту и, забыв как дышать, Люк был с ней рядом, надежный и верный, прогоняющий тьму прочь.

Она сняла фартук и повесила его на крючок. Взяла себя руками за плечи и повращала ими, опустив и сведя лопатки вместе. Это ощущалось приятным и помогло убрать скованность, возникшую после раскатывания большого количества теста для пирогов и пирожных на потрясающих мраморных столешницах Люка.

Невероятным удовольствием было готовить на его прекрасной кухне. Мэгги зевнула и выгнула спину, надавив пальцами на нижние поясничные позвонки в попытке унять легкую обосновавшуюся там боль.

— Мэгги, — услышала она голос Евы, зовущий с улицы.

— Иду, — отозвалась Мэгги и выпила стакан прохладной, освежающей воды. Девушка заколола выпавшие пряди волос черепаховым гребнем и вышла из дверей в солнечное, прохладное утро.

***

На субботнем рынке было оживленно. Казалось, что количество торговцев удвоилось за прошедшую неделю. На лужайке играла группа, исполняющая блюграсс. Несколько танцоров с лентами кружили вокруг, прыгая и танцуя. Мэгги наслаждалась зрелищем и, как ни странно, практически позабыла про нападения и Брэтта, словно те инциденты остались в далеком прошлом.

Мэгги отсчитала сдачу, а затем вручила упакованный в коробку вишнево-сливовый пирог пожилой женщине, Дороти Видби, бросившийся ей на помощь у кафе-мороженого.

— Приятного аппетита, — пожелала Мэгги.

— Эй, — спросила Дороти с озорством на морщинистом лице, качнув головой в сторону Люка. — Ты воспользовалась моим советом и сняла пробу? — спросила она сценическим шепотом.

Мэгги покраснела, а затем нагнулась через стол.

— Да, — прошептала она, ощущая непристойность разговора. — И я рада заверить, что результат оказался, — она сделала паузу, подыскивая подходящее слово, — выдающимся.

Женщина захихикала и кивнула.

— Рада за тебя. Очень рада, моя девочка.

А затем она пошаркала прочь, немного пританцовывая буги-вуги под звуки музыки, наполнявшие воздух.

Мэгги наблюдала за исчезновением ее танцующей фигурки в толпе.

— Мне нравится это место, — пробормотала она, ощущая внезапное умиротворение. — Последние пироги проданы, — сообщила она сестре.

Ева повернулась и посмотрела на нее с беспокойством во взгляде.

— Все будет хорошо, — сказала Мэгги, приобнимая Еву одной рукой.

— Просто я так волновалась. Почти всю ночь не спала, пытаясь хоть что-либо понять. Кто-то дважды пытался убить тебя. Брэтт мертв. Он нанял тех мужчин, а затем вдруг его замучила совесть, и он покончил с собой? Или же тебе угрожает кто-то другой?

— Знаю, — ответила Мэгги, кивнув. — Переживать есть о чем, но я так устала волноваться. Да, может случиться что-то ужасное. Если так случится, я разберусь с этим. Сейчас хочу сосредоточиться на хорошем. На настоящем. Я жива. Я влюблена. Над головой светит солнце.

— Мэгги, ты серьезно? — тихо спросила Ева, глядя на нее со смесью тоски, надежды и беспокойства. — Вы с Люком только познакомились.

— Знаю.

Мэгги оглянулась на него через плечо. Он был занят с пожилой покупательницей на дальнем конце прилавка. Женщина отсчитывала горы мелочи и сбилась со счета. А Люк, благослови его Боже, был так чертовски терпелив.

— Он...

Ганнер выскочил из толпы, передвигаясь быстрым шагом, а следом за ним двигался Кольт.

— Я заметил черный внедорожник с затонированными стеклами, он двигался на юг.

У Мэгги забилось сердце.

Люк замер.

— Эскалада? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Ганнер. — Собираюсь выяснить.

— Ладно, — ответил Люк, коротко кивнув. — Держи меня в курсе.

— Хорошо.

Двое мужчин ушли.

Мэгги медленно выдохнула. Они этим займутся. Люк здесь. Она в безопасности.

Люк, должно быть, почувствовал, что она наблюдает за ним, так как он посмотрел на нее с ободрением, прежде чем снова вернуться к покупательнице.

— Вот, — услышала Мэгги его слова, адресованные женщине, — может, вы хотите, чтобы я..?

Он показал на мелочь, и женщина с благодарностью пододвинула горку к нему.

— Он? — вернулась к разговору Ева.

Мэгги обратила свое внимание на сестру.

— Он такой милый. Знаю, Люк кажется таким сильным мачо, но на деле он так нежен. Мое сердце поет, когда я смотрю на него, думаю о нем, слышу его голос. И он понимает меня, Ева. Ты хоть понимаешь, как редко можно такое встретить?

Ева кивнула.

— Так же, как и встретить единорога.

— И не говори. Я чувствую, что мне очень повезло. Он умеет меня рассмешить. Я ощущаю себя в безопасности рядом с ним. Обожаю морщинки вокруг его глаз, когда он улыбается, и я... О, Ева, я так сильно его люблю.

Мэгги почувствовала, как ее взгляд затуманивается, прямо как у ее сестры.

— Я так рада за тебя, Мэгги, — с пылом прошептала Ева, увлекая Мэгги в крепкие, душевные объятия. — Так рада!

— Эм-м... простите? Простите меня, мэм?

Мэгги почувствовала, как ее тянут за рубашку. Она опустила взгляд и увидела светловолосого мальчика с веснушками на лице и слегка покрасневшими щеками.

— Да? — откликнулась Мэгги.

Он казался немного напуганным. На его лице виднелись грязные дорожки, оставшиеся от слез, так что Мэгги опустилась на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне.

— Эй, малыш, — сказала Ева, — тебе сюда нельзя. Тут могут находиться только продавцы.

— Что случилось? — мягко спросила Мэгги. — С тобой все в порядке? Где твоя мама?

Маленький мальчик всхлипнул, явно пытаясь подавить рыдания.

— Ты потерялся?

Мальчик кивнул.

— Ладно.

Мэгги протянула руку.

— Пошли. Я помогу тебе найти ее.

Мальчик спешно убрал руку за спину и попятился, округлив большие карие глаза.

— Все хорошо, — сказала Мэгги. — Со мной ты в безопасности. Пошли.

Она потянулась и взяла его за руку.

— Ты голоден?

По тому, как его взгляд быстро устремился к яблочным тарталеткам, она поняла, что голоден. Она взяла две тарталетки и передала ему, вдобавок взяв со стола несколько салфеток.

— Я сейчас вернусь, — сказала она Еве, а затем Мэгги с мальчиком растворились в толпе.

***

Мальчик был слишком худым. Он вмиг уплел две яблочные тарталетки, забыв о дыхании.

— Вау, как же ты проголодался, — заметила Мэгги, потянувшись к нему, чтобы отряхнуть крошки и муку с его щек, но он отпрыгнул назад, как напуганное, дикое создание, втянул голову в плечи и слегка вздрогнул, словно ожидая получить удар.

Мэгги замерла, ощутив боль в сердце.

— У тебя тут несколько...

Она постучала пальцем рядом с уголком своих губ.

Толпа изменила маршруты, разделилась, огибая их двоих, как вода, обтекающая камень.

— О, — произнес мальчик. Он вытер губы тыльной стороной своей грязной ладони, от чего те раскраснелись.

— Нечего стыдиться, — небрежно заметила Мэгги, несмотря на то, что ей хотелось подхватить его на руки, утешить, забрать домой и накормить, а затем надолго усадить в горячую ванну. — Это моя вина, правда.

Она наклонилась ближе, и в этот раз он не отдернулся.

— Это все из-за того, — она понизила голос, словно делилась большим секретом, — как моя тетушка Клэр научила меня делать свои знаменитые корочки. После хорошего пирога или тарталетки при еде всегда должны оставаться крошки.

Мальчик торжественно кивнул.

— Было вкусно, — произнес он с благоговением. — Лучшее, что я ел в своей жизни.

— Что ж, спасибо, — ответила Мэгги, улыбнулась и взяла его за маленькую теплую ручку. — Рада, что тебе понравилось. Пойдем, поищем твою маму.

Слишком усталое, слишком грустное и слишком взрослое выражение для его возраста отразилось на его лице. Мальчик покачал головой и посмотрел на свою ладонь в ее руке, словно ощущал всю тяжесть этого мира.

— Милая леди, — сказал он голосом чуть громче шепота, дрожащим и торопливым, — вам не стоит быть со мной. Вам нужно покинуть это место. Уезжайте далеко и... готовьте пироги и будьте счастливы, и никогда, никогда, никогда не возвращайтесь назад.

«Что за чертовщина, — подумала Мэгги, пытаясь осмыслить его слова, — и почему он плачет так, словно у него сейчас разорвется сердце?»

— Пошли, — сказала Мэгги, беря его за руку и ведя прочь от толпы через просвет, ведущий за прилавки.

Тут было тише и уединеннее.

Мэгги опустилась на колени и обняла мальчика за маленькие, худенькие плечи.

— Как тебя зовут, солнышко? А? — спросила она, вытирая ему слезы, хоть это и было бессмысленно, ведь он плакал без остановки. — Не плачь. Мы со всем разберемся. Нет ничего, что нельзя решить.

Мальчик отвел взгляд.

— Что такое? — спросила она, так как он смотрел поверх ее плеча так, будто наступил зомби-апокалипсис.

— Беги! — полупрокричал, полупроревел он, дернувшись назад и изо всех сил пытаясь утащить ее туда, откуда они только что пришли, но было слишком поздно. Его голова отлетела назад от силы, с которой ударила его женщина.