ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Вывеска безвкусно сияла синим неоновым светом: «Перекрёсток». Поэт в Мартине размышлял над аллегорическими возможностями названия. Пыль поднималась из швов деревянного пола; дверь со скрипом закрылась за ним. Да, этот бар был настоящей помойкой. Его неряшливость — грубые деревянные решётчатые стены, старый линолеум на полу и изношенный бильярдный стол — его общая пустота духа — раздражала его. Это был не совсем бар отеля Hyatt Regency.
Но пиво сейчас пойдёт хорошо, если оно будет приличным пивом.
Мартин подошёл. Только трое других посетителей находились в этих убогих стенах, грубые типы рабочего класса, запыленные после дня, проведённого в полях. Женщин видно не было. Древний чёрно-белый телевизор с низким звуком транслировал игру в мяч. Мартин был рад видеть, что Yankees отправляют Orioles в долгую дорогу до Балтимора.
Он ждал в баре. Казалось, его никто не замечал. Заядлый пивной сноб, он сомневался, что в «Перекрёстке» есть что-то более изысканное, чем Carling. Гигантский бармен игнорировал его, потягивая разливное из кружки и наблюдая за игрой.
— Извините, — вмешался Мартин.
Бармен нахмурился и, не отрывая глаз от игры, спросил:
— Хочешь чего-нибудь?
Странный вопрос.
— Ну, да. Я бы хотел пива.
— Никакого пива сегодня вечером, — ответил бармен. — Только что закончился последний бочонок.
«Да ты просто лентяй», — подумал Мартин.
— А что вы с теми парнями пьёте? Безалкогольные напитки?
— Да, приятель. Так и есть.
— Отлично. Я возьму один.
— Прости. Просто кончилось и это.
«Просто уходи», — подумал Мартин.
Это было бы мудро. Но когда он хотел пива, он хотел пива.
«Почему этому парню отдали управлять этим местом?»
— В чём дело? Мне нужно надеть чёрный галстук, чтобы меня обслужили в этой яме?
Теперь бармен посмотрел на него. Он поставил пиво и подошёл.
Трое других парней в баре встали.
— Слушай, приятель, и слушай хорошенько. Хочешь неприятностей — получишь больше, чем сможешь вынести.
— Я не хочу неприятностей, — простонал Мартин. — Я просто хочу пива.
— Мы не обслуживаем здесь посторонних. Если ты не живёшь в Локвуде, ты не пьёшь в «Перекрёстке».
— Это был приятный визит, — сказал Мартин. — Ребята, вы хотите надрать мне задницу, потому что я захожу в бар и заказываю пиво? Если я захочу заправить машину на заправке, они тоже надерут мне задницу?
Бармен высоко посмотрел на него.
— Ты навещаешь кого-то в Локвуде, да? И к кому ты мог бы приехать в гости?
— Славики, — начал Мартин, но потом подумал: «К чёрту их».
Он встал, чтобы уйти.
— Подожди, приятель, — сказал один из парней в баре. И продолжил: — Ты тот поэт, парень, который женился на девушке Энн, дочери Джоша и Кэт Славик.
— Верно, — сказал ему Мартин. — Откуда, чёрт возьми, ты знаешь…
— Вернись обратно, приятель, — пригласил бармен. — Просто у нас бывают проблемы с посторонними. Это Уолли Битнер, Билл Эберхарт и Дэйв Кромер.
Мартин не знал, как оценить эту внезапную перемену отношения.
«Что, чёрт возьми, происходит?»
— Я Мартин…
— Мартин Уайт, верно? — сказал Дэйв Кромер.
— Ты кто-то вроде поэта, да? — добавил Билл Как-его-там.
«Сначала они практически вышвырнули меня за дверь, теперь они уже знают моё имя», — размышлял Мартин.
— Да, мы слышали о тебе, — сказал бармен. — От Кэт и Джоша. Ты как бы помогаешь Энн с Мелани из-за того, что Энн много работает юристом, верно?
— А, да, — сказал Мартин.
Интересно, что ещё мать Энн говорила о нём? Наверное, ничего хорошего.
— Мы приехали сегодня из города, чтобы увидеть отца Энн.
Все мрачно кивнули.
— Чёртова неприятность, это так, — Билл Как-его-там продолжил. — Джош — отличный парень.
— И доктор Хейд, — добавил бармен, — он говорит, что надежды мало. Бедный парень. Мы все будем чертовски скучать по нему.
Это был невесёлый разговор. Прежде чем Мартин смог сменить тему, они сделали это за него.
— Меня зовут Андре, кстати. Любой друг Славиков — наш друг. Ты пьёшь пиво или крепкие напитки?
— Э-э-э, пиво, — запнулся Мартин. Теперь последовал жуткий вопрос любого пивного сноба в таком месте, как это. — У вас есть импортное пиво?
— Не-а. Нет импорта. У нас отечественное.
«Что там может быть?» — Мартин задумался.
— У нас ЛЛ, — сказал он.
— Это то пиво, о котором даже я никогда не слышал.
— Локвуд Лагер. Свежее не придумаешь — я делаю его прямо здесь, прямо в подсобке.
«Местная пивоварня», — подумал Мартин.
Это было уникально. В таком месте он ожидал самого дешёвого и худшего.
— Налейте мне одну, — сказал он.
— Здесь нет чуши, не думай, — сказал Андре. — Я сам выращиваю хмель и ячмень. Возраст каждого бочонка около шестидесяти дней. А в другие города продавать ни за что не буду — пусть хоть обоссутся от злости. Я также делаю водку, скотч и джин.
Андре поставил кружку. Мартин потянулся за бумажником, но Андре поднял большую руку.
— Ни за что, друг. У тебя что, крыша съехала?
— Крыша съехала?
— Да, чувак. Как на доме.
Андре и трое его местных расхохотались.
Мартин понюхал и сделал глоток. Полный, крепкий вкус, очень солодовый, но не сладкий и не приторный.
— Мои комплименты пивовару. Отлично. Вы должны разлить его по бутылкам, вы заработаете целое состояние.
— Не моя тема, — сказал Андре. — Мама Энн, Кэт, ты, наверное, знаешь, что она кем-то вроде здешнего мэра и не слишком увлекается алкоголем. Вот почему в городе нет алкогольного магазина. Последние пятнадцать лет я варю по пятнадцать бочонков в месяц. Нас это вполне устраивает.
Это пиво действительно было хорошим; Мартин был поражён. Пивовар с навыками Андре может стать миллионером на сегодняшнем рынке микропивоварения США. За спиной Андре Мартин заметил деревянные, а не алюминиевые бочонки и линию для льда вместо охладителя бочек. Когда дело доходило до подлинности, Андре не стал бы дурачиться.
— Да, Энн, она замечательная женщина, — продолжал Андре. — Я знал её такой всегда, ещё когда она росла. Настоящая умница.
Уолли сказал:
— Она здесь настоящая легенда. Большинство девчонок Локвуда, они остаются дома. Мы все болеем за нашу Энн там, в большом городе.
— Мы искренне надеемся, что у неё всё получится, — добавил Билл Как-его-там.
Чёрт возьми, как его звали?
— Спасибо, — сказал Мартин.
Он продолжал осматривать бар, пока пил. Здесь не было фальши: это было место, куда рабочий класс приходил напиться после того, как напьётся в поле. Тут не было ни часов Bud Light, ни подставок Beefeater, ни липовой барной эклектики. «Перекрёсток» был настоящим. Только крыша, несколько табуреток и бар. Мартин даже не заметил там кассовый аппарат.
Андре выглядел лет на пятьдесят, но был в хорошей форме; на самом деле, все они были такими — физические данные и манеры поведения, отточенные тяжёлой и честной работой на протяжении всей жизни. На Андре были джинсы, чёрная футболка и ремень на поясе. У него были жёсткие волосы и большое дружелюбное лицо, но в нём была и суровость, как будто по нему могли ударить двадцатью кувалдами прямо в его бочкообразную грудь, и всё, что это сделало бы, так разозлило его. Мартин отбросил первое впечатление. Ему нравилось это место, и ему нравились эти люди.
— Вы, ребята, все отсюда? — спросил он.
— О, нет, — ответил Андре. — Мы все просто шли своим путём, и Кэт, она дала нам здесь сделать передышку. Что касается меня, у меня были небольшие проблемы на Юге, — он усмехнулся, — так что Кэт, благослови её, она сразу же дала мне работу и жильё вдобавок. Та же история у всех нас в значительной степени. Билл здесь работает с двигателями, а Уолли управляет молотилкой.
Хотя это было странно. Мартин не мог этого понять. Если бы они были местными, всё было бы по-другому — Локвуд приклеил бы их намертво. Но зачем таким людям, обладающим полезными навыками, приезжать в такой город, как этот захолустный Локвуд? Сельскохозяйственные угодья были небольшими, и Мартин сомневался, что Билл, как бы там его ни звали, чинит здесь больше тракторов, чем он мог бы в большом фермерском городе.
— Я работаю на Мику Кримма, — сказал парень по имени Дэйв. Он посмеялся. — Он начальник пожарной охраны, а я пожарный. Подожди немного, остальные парни скоро придут. Мы все хотели встретиться с тобой.
— Подожду, — согласился Мартин. Он допил свой ЛЛ, и Андре налил ему ещё. — Я здесь и дня не пробыл, а мне уже начинает по-настоящему нравиться этот ваш город.
Мелани прогуливалась по внешним жилым улицам. Это так отличалось от большого города. Тихо, мирно. Лес тянулся напротив Гастингс-стрит; она могла слышать сверчков, звук волн. Маленькие аккуратные домики стояли в стороне от дороги; некоторые даже сидели в лесу. Ни движения, ни суеты, только спокойные сумерки.
Мелани не могла представить себя когда-либо здесь живущей; это было слишком далеко от её вещей. Но ей нравилось навещать это место, ей нравились перемены. Мелани так и не поняла, почему матери не нравилось привозить её сюда. Локвуд был почти как другой мир.
— Привет. Ты Мелани, верно?
Мелани остановилась. Сначала она даже не увидела, кто это сказал. Что они там делали, стоя в темноте?
— Ага. Как ты узнала?
— Мы все о тебе слышали, — раздался другой, более молодой голос. — Ты внучка Славиков.
Темнота на опушке леса казалась туманной. Две девушки выглядели как медленно формирующиеся призраки.
— Меня зовут Вендлин, — сказала одна из фигур. — А это Рена.
Мелани прищурилась.
Рена выглядела моложе. Она была гибкой, стройной и почти плоской, в то время как грудь Вендлин вызывала у Мелани лёгкую зависть. На них были простые пастельные сарафаны и сандалии. У обеих были такие же светло-каштановые волосы, как у Мелани, но волосы Вендлин были короткими, а волосы Рены свисали ровно ниже талии.
— Твоя мама юрист, верно?
— Да, она только что стала партнёром, — ответила Мелани, хотя она всё ещё не совсем понимала это.
Ей казалось, что партнёры зарабатывают больше денег, но делают меньше работы.