ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Вывеска безвкусно сияла синим неоновым светом: «Перекрёсток». Поэт в Мартине размышлял над аллегорическими возможностями названия. Пыль поднималась из швов деревянного пола; дверь со скрипом закрылась за ним. Да, этот бар был настоящей помойкой. Его неряшливость — грубые деревянные решётчатые стены, старый линолеум на полу и изношенный бильярдный стол — его общая пустота духа — раздражала его. Это был не совсем бар отеля Hyatt Regency.

Но пиво сейчас пойдёт хорошо, если оно будет приличным пивом.

Мартин подошёл. Только трое других посетителей находились в этих убогих стенах, грубые типы рабочего класса, запыленные после дня, проведённого в полях. Женщин видно не было. Древний чёрно-белый телевизор с низким звуком транслировал игру в мяч. Мартин был рад видеть, что Yankees отправляют Orioles в долгую дорогу до Балтимора.

Он ждал в баре. Казалось, его никто не замечал. Заядлый пивной сноб, он сомневался, что в «Перекрёстке» есть что-то более изысканное, чем Carling. Гигантский бармен игнорировал его, потягивая разливное из кружки и наблюдая за игрой.

— Извините, — вмешался Мартин.

Бармен нахмурился и, не отрывая глаз от игры, спросил:

— Хочешь чего-нибудь?

Странный вопрос.

— Ну, да. Я бы хотел пива.

— Никакого пива сегодня вечером, — ответил бармен. — Только что закончился последний бочонок.

«Да ты просто лентяй», — подумал Мартин.

— А что вы с теми парнями пьёте? Безалкогольные напитки?

— Да, приятель. Так и есть.

— Отлично. Я возьму один.

— Прости. Просто кончилось и это.

«Просто уходи», — подумал Мартин.

Это было бы мудро. Но когда он хотел пива, он хотел пива.

«Почему этому парню отдали управлять этим местом?»

— В чём дело? Мне нужно надеть чёрный галстук, чтобы меня обслужили в этой яме?

Теперь бармен посмотрел на него. Он поставил пиво и подошёл.

Трое других парней в баре встали.

— Слушай, приятель, и слушай хорошенько. Хочешь неприятностей — получишь больше, чем сможешь вынести.

— Я не хочу неприятностей, — простонал Мартин. — Я просто хочу пива.

— Мы не обслуживаем здесь посторонних. Если ты не живёшь в Локвуде, ты не пьёшь в «Перекрёстке».

— Это был приятный визит, — сказал Мартин. — Ребята, вы хотите надрать мне задницу, потому что я захожу в бар и заказываю пиво? Если я захочу заправить машину на заправке, они тоже надерут мне задницу?

Бармен высоко посмотрел на него.

— Ты навещаешь кого-то в Локвуде, да? И к кому ты мог бы приехать в гости?

— Славики, — начал Мартин, но потом подумал: «К чёрту их».

Он встал, чтобы уйти.

— Подожди, приятель, — сказал один из парней в баре. И продолжил: — Ты тот поэт, парень, который женился на девушке Энн, дочери Джоша и Кэт Славик.

— Верно, — сказал ему Мартин. — Откуда, чёрт возьми, ты знаешь…

— Вернись обратно, приятель, — пригласил бармен. — Просто у нас бывают проблемы с посторонними. Это Уолли Битнер, Билл Эберхарт и Дэйв Кромер.

Мартин не знал, как оценить эту внезапную перемену отношения.

«Что, чёрт возьми, происходит?»

— Я Мартин…

— Мартин Уайт, верно? — сказал Дэйв Кромер.

— Ты кто-то вроде поэта, да? — добавил Билл Как-его-там.

«Сначала они практически вышвырнули меня за дверь, теперь они уже знают моё имя», — размышлял Мартин.

— Да, мы слышали о тебе, — сказал бармен. — От Кэт и Джоша. Ты как бы помогаешь Энн с Мелани из-за того, что Энн много работает юристом, верно?

— А, да, — сказал Мартин.

Интересно, что ещё мать Энн говорила о нём? Наверное, ничего хорошего.

— Мы приехали сегодня из города, чтобы увидеть отца Энн.

Все мрачно кивнули.

— Чёртова неприятность, это так, — Билл Как-его-там продолжил. — Джош — отличный парень.

— И доктор Хейд, — добавил бармен, — он говорит, что надежды мало. Бедный парень. Мы все будем чертовски скучать по нему.

Это был невесёлый разговор. Прежде чем Мартин смог сменить тему, они сделали это за него.

— Меня зовут Андре, кстати. Любой друг Славиков — наш друг. Ты пьёшь пиво или крепкие напитки?

— Э-э-э, пиво, — запнулся Мартин. Теперь последовал жуткий вопрос любого пивного сноба в таком месте, как это. — У вас есть импортное пиво?

— Не-а. Нет импорта. У нас отечественное.

«Что там может быть?» — Мартин задумался.

— У нас ЛЛ, — сказал он.

— Это то пиво, о котором даже я никогда не слышал.

— Локвуд Лагер. Свежее не придумаешь — я делаю его прямо здесь, прямо в подсобке.

«Местная пивоварня», — подумал Мартин.

Это было уникально. В таком месте он ожидал самого дешёвого и худшего.

— Налейте мне одну, — сказал он.

— Здесь нет чуши, не думай, — сказал Андре. — Я сам выращиваю хмель и ячмень. Возраст каждого бочонка около шестидесяти дней. А в другие города продавать ни за что не буду — пусть хоть обоссутся от злости. Я также делаю водку, скотч и джин.

Андре поставил кружку. Мартин потянулся за бумажником, но Андре поднял большую руку.

— Ни за что, друг. У тебя что, крыша съехала?

— Крыша съехала?

— Да, чувак. Как на доме.

Андре и трое его местных расхохотались.

Мартин понюхал и сделал глоток. Полный, крепкий вкус, очень солодовый, но не сладкий и не приторный.

— Мои комплименты пивовару. Отлично. Вы должны разлить его по бутылкам, вы заработаете целое состояние.

— Не моя тема, — сказал Андре. — Мама Энн, Кэт, ты, наверное, знаешь, что она кем-то вроде здешнего мэра и не слишком увлекается алкоголем. Вот почему в городе нет алкогольного магазина. Последние пятнадцать лет я варю по пятнадцать бочонков в месяц. Нас это вполне устраивает.

Это пиво действительно было хорошим; Мартин был поражён. Пивовар с навыками Андре может стать миллионером на сегодняшнем рынке микропивоварения США. За спиной Андре Мартин заметил деревянные, а не алюминиевые бочонки и линию для льда вместо охладителя бочек. Когда дело доходило до подлинности, Андре не стал бы дурачиться.

— Да, Энн, она замечательная женщина, — продолжал Андре. — Я знал её такой всегда, ещё когда она росла. Настоящая умница.

Уолли сказал:

— Она здесь настоящая легенда. Большинство девчонок Локвуда, они остаются дома. Мы все болеем за нашу Энн там, в большом городе.

— Мы искренне надеемся, что у неё всё получится, — добавил Билл Как-его-там.

Чёрт возьми, как его звали?

— Спасибо, — сказал Мартин.

Он продолжал осматривать бар, пока пил. Здесь не было фальши: это было место, куда рабочий класс приходил напиться после того, как напьётся в поле. Тут не было ни часов Bud Light, ни подставок Beefeater, ни липовой барной эклектики. «Перекрёсток» был настоящим. Только крыша, несколько табуреток и бар. Мартин даже не заметил там кассовый аппарат.

Андре выглядел лет на пятьдесят, но был в хорошей форме; на самом деле, все они были такими — физические данные и манеры поведения, отточенные тяжёлой и честной работой на протяжении всей жизни. На Андре были джинсы, чёрная футболка и ремень на поясе. У него были жёсткие волосы и большое дружелюбное лицо, но в нём была и суровость, как будто по нему могли ударить двадцатью кувалдами прямо в его бочкообразную грудь, и всё, что это сделало бы, так разозлило его. Мартин отбросил первое впечатление. Ему нравилось это место, и ему нравились эти люди.

— Вы, ребята, все отсюда? — спросил он.

— О, нет, — ответил Андре. — Мы все просто шли своим путём, и Кэт, она дала нам здесь сделать передышку. Что касается меня, у меня были небольшие проблемы на Юге, — он усмехнулся, — так что Кэт, благослови её, она сразу же дала мне работу и жильё вдобавок. Та же история у всех нас в значительной степени. Билл здесь работает с двигателями, а Уолли управляет молотилкой.

Хотя это было странно. Мартин не мог этого понять. Если бы они были местными, всё было бы по-другому — Локвуд приклеил бы их намертво. Но зачем таким людям, обладающим полезными навыками, приезжать в такой город, как этот захолустный Локвуд? Сельскохозяйственные угодья были небольшими, и Мартин сомневался, что Билл, как бы там его ни звали, чинит здесь больше тракторов, чем он мог бы в большом фермерском городе.

— Я работаю на Мику Кримма, — сказал парень по имени Дэйв. Он посмеялся. — Он начальник пожарной охраны, а я пожарный. Подожди немного, остальные парни скоро придут. Мы все хотели встретиться с тобой.

— Подожду, — согласился Мартин. Он допил свой ЛЛ, и Андре налил ему ещё. — Я здесь и дня не пробыл, а мне уже начинает по-настоящему нравиться этот ваш город.

Мелани прогуливалась по внешним жилым улицам. Это так отличалось от большого города. Тихо, мирно. Лес тянулся напротив Гастингс-стрит; она могла слышать сверчков, звук волн. Маленькие аккуратные домики стояли в стороне от дороги; некоторые даже сидели в лесу. Ни движения, ни суеты, только спокойные сумерки.

Мелани не могла представить себя когда-либо здесь живущей; это было слишком далеко от её вещей. Но ей нравилось навещать это место, ей нравились перемены. Мелани так и не поняла, почему матери не нравилось привозить её сюда. Локвуд был почти как другой мир.

— Привет. Ты Мелани, верно?

Мелани остановилась. Сначала она даже не увидела, кто это сказал. Что они там делали, стоя в темноте?

— Ага. Как ты узнала?

— Мы все о тебе слышали, — раздался другой, более молодой голос. — Ты внучка Славиков.

Темнота на опушке леса казалась туманной. Две девушки выглядели как медленно формирующиеся призраки.

— Меня зовут Вендлин, — сказала одна из фигур. — А это Рена.

Мелани прищурилась.

Рена выглядела моложе. Она была гибкой, стройной и почти плоской, в то время как грудь Вендлин вызывала у Мелани лёгкую зависть. На них были простые пастельные сарафаны и сандалии. У обеих были такие же светло-каштановые волосы, как у Мелани, но волосы Вендлин были короткими, а волосы Рены свисали ровно ниже талии.

— Твоя мама юрист, верно?

— Да, она только что стала партнёром, — ответила Мелани, хотя она всё ещё не совсем понимала это.

Ей казалось, что партнёры зарабатывают больше денег, но делают меньше работы.