Глава 9
Лев
На улице темнеет, пока я барабаню пальцами по крышке стола.
—Ты уверен?
—Уверен. У меня были собственные люди для этого.
—И это определенно был его ...
—Это был самолет Федора Кузнецова, босс, - ворчит он. - И я узнаю команду киллеров, когда увижу ее-. Он бросает стопку фотографий на мой стол.
Мои глаза сужаются. Виктор был прав. Я официально откусил гораздо больше, чем могу прожевать.
Я знаю медведя, которого я ткнул, поэтому Николай наблюдал за важными целями Братвы Волкова—домом Юрия Волкова здесь, в городе, его джаз-клубом, некоторыми их складами и частным аэродромом за пределами Чикаго, с которого, как я знаю, команда Волкова любит прилетать и улетать.
Люди Николая подтвердили то, чего я опасался. Часть меня надеялась, что это пройдет. Или, по крайней мере, закипит, а затем остынет. В конце концов, я не брал гребаную невесту Федора, просто невесту, которая была частью делового соглашения, в котором он участвовал. Деловые договоренности меняются все время, черт возьми, особенно в нашей сфере деятельности.
Но прошло уже два дня, и вместо того, чтобы отступить или отпустить это, похоже, Федор удвоил свои усилия. Я смотрю на фотографии на своем столе и хмурюсь. Блядь. Я знаю некоторых из этих людей, по крайней мере, по репутации. И невозможно ошибиться в выражении их лиц или по татуировкам на их шеях.
Это охотники, причем лучшие охотники Юрия Волкова. Бывшие российские военные, закаленные в Чечне или других кровавых гражданских войнах. А теперь они здесь, и я почти не сомневаюсь, что мои гребаные яйца у них на прицеле.
—Ты хочешь начать собирать группу реагирования вместе?
Я качаю головой.
—Босс, эти парни ...
—Я знаю, кто они, - ворчу я.
—Значит, ты знаешь, что они здесь ради тебя.
—Da.
—Лев…
—Это не война Кащенко, - рычу я. — Или Виктора, или твоя, или кого-то еще. Если бы эти шаги делал Юрий, все было бы по-другому.
—Мы не знаем, что это не так.
Я качаю головой. —Это Федор, поверь мне.
—Федор, который является главным младшим боссом Братвы Волкова, Лев! - огрызается Николай. Он предан до конца, но в этом человеке есть такая же тьма, как и во мне, которую он изо всех сил пытается сдержать.
—Нам нужно собрать команду ...
—Я сказал, никакой команды, - огрызаюсь я.
—Ты не будешь сражаться в одиночку с гребаной командой убийц Волкова, - шипит он. —Черт возьми, Лев, послушай, что я ...
—Николай,- тихо шиплю я. Вызов на его лице мгновенно исчезает. Мы близки, но военное прошлое Николая внезапно берет верх над его потребностью спорить со мной. Он напрягается.
—Da, босс,- ворчит он.
Я вздыхаю, потирая висок.
—Позволь мне разобраться с этим, хорошо? Конечно, следи за происходящим. Если Юрий вмешается или если они предпримут шаги против каких—либо наших интересов—интересов Кашенко, то есть не моих, - тогда мы выступим против них. Но не раньше. Это понятно?
Он сухо кивает.
—Dа, Лев.
Я знаю, что Николай просто беспокоится обо мне. Может быть, я тоже. Но это моя война с Федором. Это моя кровная месть—битва, которая бушует уже очень, очень давно.
Когда Николай уходит, я опускаю взгляд на свою руку. Я закатываю рукав своей рубашки, и мои глаза становятся жесткими. Маленькие пятнистые шрамы тянутся по внутренней стороне руки от запястья до груди. Для некоторых они могут выглядеть как пулевые ранения. Но я знаю лучше.
Я знаю, что они идеально подходят по размеру к концу сигареты марки Yava. Я закрываю глаза и почти чувствую запах дерьмового табака, смешивающийся с запахом собственной жареной кожи.
Мои глаза открываются и сужаются, зубы скрипят. Я не начинал этого. Федор так и сделал. Похищение Зои не было задумано как расплата или что-то в этом роде. Но если это дополнительный бонус, так тому и быть.
Он хочет крови? Он ее получит.
В моем животе внезапно заурчало. Господи, я даже не помню, когда в последний раз ел сегодня. Я жадно улыбаюсь про себя.
Да, я знаю.
Мои губы вспоминают вкус ее маленькой пизды, и я стону. Я встаю, иду по коридору и стучу в ее дверь.
—Что, - огрызается она.
Я хихикаю. И все же в ее раздражительности и дерзости есть что-то такое, что подливает масла в огонь внутри меня. Я рычу про себя, чувствуя, как мое желание к ней снова нарастает.
—Ты голодна?
Наступает пауза.
—Ты можешь сказать”да", я не буду держать на тебя зла.
—Что у нас на ужин?
Я снова хихикаю.
—Это что-нибудь изменит?
Дверь распахивается. И вот она здесь… вся, ее рост сто шестьдесят два сантиметра, вес пятьдесят четыре килограмма. Ее длинные светлые волосы собраны сзади в конский хвост. И да поможет мне Бог, все, о чем я могу думать, это схватить его в кулак и направить ее…
—Это может быть, - огрызается она, царапая мою фантазию.
Я стискиваю зубы, когда мой взгляд скользит по ней. Несмотря на все ее нахальство по поводу того, что я покупаю ей или держу ее с “красивыми вещами”, похоже, что она уже оставила след на одежде, которую я принес для нее. На ней это соблазнительно короткое маленькое платье, которое облегает каждый гребаный изгиб ее тела.
Ее голые ноги притягивают мой взгляд, и я стону, представляя, как они обхватывают мои бедра. Вырез опускается низко, открывая мне полный обзор ее декольте и черного кружева лифчика под ним. Простое серебряное ожерелье с единственным бриллиантовым кулоном—тоже от меня—украшает ее шею, спадая между грудей.
Мои глаза бегают вверх и вниз, как будто я не могу насытиться при виде нее. И вдруг мне стало наплевать на то, что я собирался сделать на ужин раньше. Потому что я могу думать только об одной вещи, которую я хочу съесть сейчас…
Она ухмыляется, как будто довольна собой, что сбила меня с толку тем, как она одета.
—Нравится?
—Да, - хрюкаю я, как будто у меня во рту шарики. —Мне нравиться.
—О, хорошо, - сухо бормочет она. —Ты купил это, - она саркастически улыбается мне. —Итак, что у нас на ужин. Borscht?
—Вот именно, да. Особый случай в ГУЛАГе.
Она чувственно улыбается мне. Моя челюсть сжимается. Взгляды, кокетство, наряд... Она как будто соблазняет меня. И я вовсе не против такой ситуации.
—У меня было несколько гребешков, которые я подумывал обжарить.
Она выгибает бровь. .
—Ты готовишь?
—Я готовлю.
—Боже мой. Разве ты не полон сюрпризов?
—Я также рисую, играю на пианино и говорю по-китайски.
Она моргает.
—Серьезно?
—Нет.
Она хихикает, краснея. Я ухмыляюсь и поворачиваюсь, чтобы направиться на кухню, оставляя ее следовать за мной. Я начинаю доставать продукты для ужина из холодильника, когда слышу, как она входит на кухню позади меня.
—Я могу что-нибудь сделать?
Я поворачиваюсь и качаю головой.
—Присаживайся и расслабься. Хочешь выпить?
Она закатывает глаза.
—О, я теперь твой почетный гость?
—Я на самом деле запираю всех своих особых гостей на ужин в гостевой комнате с новой одеждой и украшениями на восемьдесят тысяч долларов.
Она усмехается. Я улыбаюсь в ответ.
—Что у тебя есть?
—Белое вино?
Она проводит языком по губам, как будто обдумывает это.
—Конечно.
Наливаю ей бокал вина и водку со льдом для себя. Я поднимаю свой бокал за ее, и она делает то же самое.
На секунду ситуация кажется меняется. Я не —русский гангстер, который буквально похитил ее с ее собственной свадьбы, потому что я одержим ею. И она не та дерзкая маленькая богатая девочка, которая швыряет в меня дерьмом. Как будто мы встречаемся в первый раз. Как будто это первое свидание, на котором я собираюсь приготовить ей ужин.
Но даже если мы притворяемся, невозможно обойти тот факт, что ни на одном первом свидании в истории первых свиданий никогда не кипело столько тепла прямо под поверхностью. Я начинаю готовиться к ужину. Мы ведем небольшую беседу о том, кто, черт возьми, знает о чем, пока потягиваем наши напитки.
Но нельзя игнорировать напряжение. Не стоит притворяться, что мы оба не очень задумываемся о том факте, что три недели назад мы выебали друг другу мозги. Три недели назад она царапала ногтями мою спину и умоляла о каждом дюйме моего члена—сильнее, глубже, больше, больше, больше.
Точно так же нет смысла притворяться, что менее часа назад она была привязана к вешалке для одежды, пока я проводил языком по ее клитору.
Я никогда не был большим поклонником свиданий. Но я сомневаюсь, что есть много или какие-либо “первые свидания” с таким фоном и жаром, угрожающим вскипеть.
—Итак, ты... учишься в колледже?
Она кивает.
—Для чего?
—Не определился.
Это самая жаркая “светская беседа” в истории светской беседы. Если бы под нами были субтитры, “ты учишься в колледже” переводилось бы как “перегнись через этот гребаный прилавок, чтобы я мог сдвинуть твои трусики в сторону и засунуть каждый толстый дюйм моего члена в эту жадную маленькую киску”.
—А ты?- Она ухмыляется. —Колледж?
—Гарвардское право,- бросаю я в ответ, так же, с сарказмом.
—Как иронично для профессионального преступника, - усмехается она.
—Ты должен быть таким, чтобы оплатить это.
Зои хихикает над краем своего бокала с вином.
—Итак, как ты попал в похищение людей?
Я закатываю глаза.
—Ты только что прыгнул? Или тебе нравилось начинать с маленьких собак и кошек?
Прежде чем я успеваю ответить, мое внимание рассеивается. Зои сидит на одном из барных стульев у моей кухонной стойки, но отодвинута в сторону, рядом с тем местом, где я режу что-то на ужин. Между нами нет никакой преграды, на ней то короткое платье… и ее ноги только что слегка раздвинулись.
Я стону, когда мой взгляд опускается между ее бедер, прямо к черному кружеву ее трусиков, плотно прижатых к ее маленькой киске. Ее ноги раздвигаются чуть шире, прежде чем она скрещивает их. Мои глаза скользят по ее лицу. Но она смотрит в окно, потягивая вино.
Я пристально смотрю на нее. Не может быть, чтобы она Не осознает, что она только что сделала, верно? Но когда она поворачивается ко мне, она просто невинно улыбается.