Глава 12

Моника

Ночевки в доме Чапменов никогда особо мне не нравилась, и после встряски, которая прошла в их гостиной, я хотела только одного — сбежать.

Обычно я спала в комнате для гостей, Трей же спал в своей старой комнате, но сегодня я не хотела оставаться одна.

— Трей? — прошептала я, как только мы поднялись наверх.

— Да, Мон?

— Я могу спать сегодня в твоей комнате?

Он провел пальцами по своим волосам. Я отметила, что в тусклом свете коридора он был очень похож на своего отца. Они принимали одинаковые позы и были уверены в себе. Но я также знала, что у Трея были черты, полностью отличавшие его от отца, и за это я была бесконечно благодарна.

— Да, все в порядке. Я могу спать в гостевой комнате.

Я покачала головой.

— Нет. Я хочу спать с тобой. В твоей комнате. Я не хочу оставаться одна сегодня вечером и не вижу в этом ничего такого, потому что я уже беременна. Они же знают, что мы спим в одной кровати в нашей квартире.

Трей задумался на секунду, нахмурив брови, но через мгновение улыбнулся.

— Да. На самом деле это лучшее, что я слышал за весь вечер.

Он обнял меня за талию, и мы прошли по коридору мимо комнаты для гостей в его спальню. Комната почти не изменилась с тех пор, как он учился в старшей школе, и выглядела как комната из каталога «Pottery Barn». Стены были окрашены в небесно-голубой цвет, а вся мебель была белой, как было на курорте в Хэмптоне. Его кровать королевского размера стояла посреди комнаты, свет луны, лившийся из окна, освещал всю комнату. Его родители бы не одобрили того, что мы спали в одной постели. Но не сейчас.

Трей закрыл за нами дверь и подошел к низкому белому комоду, который находился прямо напротив его кровати. Он открыл верхний ящик и вытащил два пушистых белых полотенца.

— Я собираюсь принять душ. Чувствую запах стриптизерши, и это не очень приятно.

Я рассмеялась. Наконец-то ушла напряженность, которая была с нами весь вечер.

— Я возьму тебе полотенце, если ты захочешь присоединиться ко мне. — Он взял еще белое полотенце.

— Да. На самом деле горячий душ сейчас будет как нельзя кстати.

Трей улыбнулся, взял меня за руку и повел к открытой двери. Он включил свет, и мне пришлось немного поморгать, чтобы привыкнуть к белой мраморной комнате. Ванная комната была такой же большой, как моя комната в общежитии в колледже, и вмещала душевую кабину и огромную ванну, а также две раковины, которые стояли рядом с входом в большую гардеробную.

— Вот это ванная. Как ты мог покинуть такое место, переехав в наши шикарные студенческие квартиры, да и в теперешнюю квартиру? — Я присвистнула.

Он пожал плечами, прежде чем снять с себя рубашку-поло и кинуть ее на пол.

— Это было не так сложно, поскольку я чувствовал себя так, будто что бы я ни делал в этом доме, я как будто ходил по яичной скорлупе. Находясь вдали от родителей, я могу сам выбирать. — Он расстегнул ремень и снял штаны, одновременно снимая туфли. — Выбирать, кого мне любить. С кем принимать душ. С кем провести остаток жизни.

Он преодолел расстояние между нами и положил руки мне на бедра. Трей Чапмен был прекрасным образцом мужчины. Его тело было стройным и подтянутым, а каждая часть его гладкого точеного пресса выглядела так, будто вырезана только для меня.

— Ну, я рада, что ты выбрал меня. — Я встретила его взгляд, когда он медленно стянул с меня свитер и расстегнул бюстгальтер.

Не думаю, что он действительно смотрел на меня так после того, как мы узнали о беременности. Я чувствовала, что все мое тело меняется, что я стала сосудом для кого-то другого. Моя грудь постоянно болела, а живот уже выступал. В беременности не было ничего сексуального.

— Ты такая красивая, — прошептал Трей, проводя пальцем по моей нижней губе.

Я медленно покачала головой.

— Нет. Я не в форме.

Он наклонился и снял с меня леггинсы с трусиками, позволяя им упасть на пол. Затем он снял свои боксеры, встав передо мной.

— Ты всегда была самой красивой девушкой в мире, Моника. Теперь ты еще красивее, потому что в тебе наш ребенок. — Он положил руку мне на живот. — Я всегда любил тебя. И всегда буду.

На мои глаза навернулись слезы. У меня не было слов. Больше нечего было сказать. Он всегда любил все мои недостатки и то, что он мог отстоять меня даже перед своим отцом, заставляло меня любить его еще больше. Я слегка потянула его за волосы, притягивая к себе и встречая его губы.

Трей крепко обнял меня за талию, когда я углубила наш поцелуй, мой язык скользнул вдоль его, пробуя его вкус. Он слегка застонал и прижался ко мне. Его твердость прижалась к моему животу, и я ахнула. Я никогда не думала о том, чтобы заниматься сексом во время беременности, а особенно о том, чтобы заниматься сексом в душе дома его родителей, но если бы он захотел попробовать это, то я тоже.

Трей слегка прервал поцелуй, но только чтобы включить душ. Вода текла непрерывным потоком, и он отошел назад, чтобы притянуть меня обратно к себе и закрыть дверь. Как только мы оба оказались внутри, вода начала стекать по его лицу. Его язык снова встретился с моим.

Я обняла его за шею, притягивая ближе. Я хотела быть как можно ближе. Знать, что все, что мы делали, было правильно. Что в мире все по-прежнему хорошо, даже если это происходит только сейчас.

Его губы опустились вниз вдоль шеи и ключицы. Мою кожу начало покалывать от ощущения воды, падающей на мое тело, и его блуждающих губ, поэтому мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не заплакать. Моя рука прошла от его шеи до члена, который я начала нежно поглаживать. Чем больше он целовал, тем сильнее я гладила, пока, наконец, он не убрал мою руку и не перестал меня целовать.

Его глаза встретились с моими. Смертельно серьезные.

— Это нормально? Если мы... я сделаю тебе больно?

Он поднял брови, его выражение лица смягчилось.

Я улыбнулась, раздвинув ноги и притянув его к себе.

— Не думаю, что ты когда-нибудь причинишь мне боль, Трей.

— Никогда, — прошептал он и прижался ко мне.

Мы идеально подходили друг другу. Так было всегда. Как две части головоломки. Он мягко покачивался во мне, прижимая меня к стене душа и положив руки по обе стороны от моих бедер. Я обняла его руками за шею и ногами за талию для поддержки. Он уткнулся лицом в мою шею, оставляя легкие поцелуи.

— Я люблю тебя, Моника. Я так тебя люблю, — прошептал он между поцелуями.

— Я люблю тебя, Трей. О, я так люблю тебя. — Я покачала бедрами вперёд, ощущая оргазм, который прошел прямо из центра до самых пальцев ног. Интенсивность оргазма заставила меня захотеть кричать, и укусила Трея за плечо, чтобы убедиться, что я не слишком шумная.

Он вздрогнул, и его тело напряглось. Я никогда не думала, насколько это хорошо — никаких барьеров между нами. Это было удивительно. Мы стояли, тяжело дыша. Время от времени он целовал меня в шею, но в основном мы просто наслаждались тишиной. Затишье перед бурей. Мы оба знали, что за несколько месяцев нам предстоит пройти через многое. И завтра утром нам придется иметь дело с его отцом и руководителем кампании. Но это был наш момент. Никаких препятствий между нами. Сейчас.

***

Я проснулась в панике. Я не знала, где я, поскольку забыла, что мы остались ночевать у родителей Трея. Мое сердце не приходило в нормальный ритм, пока я не увидела на комоде фоторамку с Треем и его братьями и не вернулась к реальности.

Я перевернулась, ожидая увидеть рядом со мной спящего Трея, но его сторона кровати была пуста. Она даже не была теплой. Я взглянула на часы и увидела, что сейчас было шесть утра. Для работы было слишком рано, было воскресенье, поэтому он не должен был быть там.

Через некоторое время я медленно встала с кровати, хотя мне этого не особо хотелось. Его сторона кровати еще пахла им, и хотя мы встречались три года и были помолвлены, я все еще любила вдыхать запах его дорогого одеколона.

Я нашла свои леггинсы, оставленные возле кровати, и быстро надела их, так как не взяла с собой сменную одежду в его дом и спала в футболке. Даже не глядя в зеркало я поняла, что мои волосы завились, потому что я легла спать с мокрой головой, но у меня не было расчески, поэтому я решила завязать их в пучок, пытаясь привести себя в нормальный человеческий вид.

Как только я вышла из спальни, то услышала голоса со стороны лестницы. Видимо, утреннее совещание.

Я осторожно спустилась по лестнице, стараясь не издавать ни звука. Что-то странное было в людях, которые всегда подкрадывались ко мне в резиденции Чапменов. Я думаю, это потому, что в доме всегда было много людей, которые работали на них, а еще я думаю, что они прятались по углам и выпрыгивали, когда я была рядом. Ладно, может быть, это звучало действительно параноидально, но с папарацци, преследующими нас, и людьми, знающими мою личную жизнь, осторожность не помешает.

— Пап, это не просто еще один пункт в твоей политической повестке. Ты говоришь о Монике, обо мне и нашем будущем. Использовать это как какую-то уловку для получения голосов неэтично. Откровенно говоря, это просто сумасшествие.

Голос Трея остановил меня. Я не знала, где была эта защита прошлой ночью, когда я чувствовала, как губернатор и его руководитель кампании нападали на меня, но сейчас, когда Трей защищал меня, я затаила дыхание в ожидании ответа, а не облегчения.

— Трей, ты же знаешь, что я забочусь о тебе, Монике и вашем будущем. Это не только про политику. Это касается всего нашего будущего. Будущего Америки. Разве ты не видишь, что мы можем использовать вашу историю, чтобы помочь другим в такой же ситуации. Люди, наконец, поймут, что закон о противозачаточных средствах не только действенен, но и необходим, а такие вещи, как воспитание целомудрия, являются абсолютно жизнеспособными вариантами, — сказал губернатор.

Я поежилась. Да, воспитание целомудрия сработало очень хорошо, когда девушка его сына забеременела.

Я медленно подкралась ближе к столовой, где они разговаривали. Я не хотела входить туда, потому что хотела услышать все, что они говорили обо мне.