Глава 60

Кира отшатнулась и чуть не рухнула. Она увидела острое перо, торчащее из ее ноги. Боль ударила через миг, и она закричала, вырвала перо и отбросила. Еще одно перо вылетело из крыльев тэнгу к ней. Она прыгнула в сторону, и перо вонзилось в каменистый пол за ней. Он уже не смотрел на нее, все его внимание было приковано к Харуто. После всего, что сделала Кира, после всех нанесённых ран она не смогла его одолеть. Она даже не могла отвлечь его. Она поклялась, что отомстит за Янмей, но это было ей не по силам. Вестник Костей был слишком сильным, умелым, и он понял ее технику. И теперь он закончил с ней. Он игнорировал ее из-за опасности крупнее. Кира сплюнула кровь на каменный пол и оглянулась на Ворону. Харуто оставил онрё застывшей на месте, дым бесцельно покачивался вокруг нее, сажа пачкала землю под ней. Харуто подошел к Вестнику Костей, встал перед ним, сжимая рукоять Шики.

Харуто хмуро глядел на тэнгу. Он прорычал:

— Какого бога ты разозлил, раз получил такое проклятие, Тошинака?

Вестник Костей рассмеялся.

— Всех, — ветер вокруг него усилился, тянул за крылья, вырвал пару перьев. Знамена в пещере крутились, путались. Некоторые упали на землю, другие хлопали красной тканью. — Не всем дают все, чего мы хотим, Ночная Песнь. Не всем подают мир на блюдце, потому что ты родился под правильной звездой. Ты жил с привилегиями, а я жертвовал всем, чего хотел. Ты не знаешь, сколько я страдал, чтобы стать…

— Все та же история, Тошинака, — Харуто тряхнул головой. — Ты всегда винил меня во всем, что у меня было. Всегда винил меня в том, что ты переживал. Ты винил меня в своей жизни, а я даже не знал, кто ты. И это почему-то моя вина?

Улыбка медленно проступила на уродливом лице Вестника Костей.

— Ты узнал, кем я был, когда я побил тебя. Когда я все забрал у тебя.

— Да, — сказал Харуто. Он бросился, направил Шики в сердце тэнгу. Тошинака остановил удар черным клинком, вызвав дождь искр, они улетели в торнадо вокруг него. Перья летали с ветром Тошинаки, задевали руки и ноги Харуто, но он игнорировал их, взмахнул Шики в сторону паха тэнгу. Тошинака остановил алый клинок еще раз, отпрянул на шаг. Харуто следовал за ним с бурей ударов, но Вестник Костей отражал их черным клинком. Ветер трепал кимоно Харуто, расплел его косу, но он давил на огромного тэнгу. Он замахнулся на голову Тошинаки, остановил удар, шагнул в сторону и сделал выпад к его ноге, остановил удар, развернулся и ударил по его телу, снова остановил атаку. Тошинака тяжело дышал, кривился и отступал. Харуто вышел из кружащегося ветра, вытащил из руки острые перья. Его раны закрылись. Кира заметила пару щербинок на красном клинке Шики.

Вестник Костей зарычал.

— Хоть ты получил бессмертие, Ночная Песнь. Мне не так повезло. Мне пришлось отдать все, что у меня было, чтобы получить это.

Харуто вырвал перо из ноги и вытер кровь об кимоно.

— Ты сделал это с собой? Сколько клятв ты нарушил?

— Все! — взревел Тошинака. — Все данные клятвы я сам нарушил. Кого бы ни нужно было убить, что бы ни нужно было делать, я их нарушил. Я совершал ужасные поступки, даже боги меня заметили, — он снова уродливо улыбнулся, морща крючковатый нос. — Они дали мне проклятие, подходящее моим поступкам. Сам Бату вырвал из меня человечность и бросил меня в ад, — он широко раскрыл крылья, перья трепетали от его ветра. — И я выбрался оттуда.

Харуто покачал головой.

— Ты сделал себя демоном назло мне? Что я тебе сделал, Тошинака? Чем я заслужил такую ненависть, такого мстительного духа?

Тошинака оскалился.

— Думаешь, дело в тебе? Ясное дело, — Вестник Костей бросился на Харуто, взмахнул зубчатым мечом, он от этого превратился в черное пятно. Харуто отшатнулся в сторону и поднял Шики, отразил удар на расстоянии ладони от своей головы. Меч Тошинаки обрушился на землю, разбивая камень. Он шагнул в сторону и ударил рукоятью по ребрам Харуто, тот отшатнулся среди обломков камня. Харуто вскочил на ноги, держась рукой за ребра. Тошинака вскочил в воздух, пересек расстояние между ними с одним ударом черных крыльев, зубчатый меч опускался из-за его головы. Харуто откатился, черный меч разбил землю, осколки камня взлетели. Вестник рухнул рядом с ним, Харуто взмахнул Шики в сторону его живота. Кира увидела только искры, тэнгу остановил удар.

Кира потрясенно смотрела, застыв. Как она наделась победить Вестника Костей? Он двигался быстро, его удары ломали камень. Он играл с ней. У нее не было шанса. Даже после всего, что она преодолела, хоть она стала сильной, даже после тренировок с Харуто, Гуаном и Янмей она все еще была слишком слабой для боя с ним.

Тошинака ударил влево, потом вправо, избивал Харуто, ведь был сильнее и доставал дальше. Оммедзи шатался от ударов, едва отбивался Шики. Каждый раз, когда мечи сталкивались, клинок Шики получал щербинки. Харуто не справлялся с защитой, меч Тошинаки ударил по его телу, рассекая ткань и плоть, кровь брызнула на землю. Харуто завизжал от боли и отшатнулся. Эта рана убила бы смертного, но бессмертие Харуто уже исцеляло его. Тошинака снова наступал, обрушивал удар за ударом на Харуто, отгоняя его к статуям драконов в дальнем конце пещеры.

Кира оглянулась на Ворону. Онрё все еще была на месте, дым клубился у ее плаща. Кира повернулась к бою. Харуто упал на колено. Тошинака ударил мечом по ведущей руке Харуто, отрубил его ладонь у запястья. Харуто взвыл, его ладонь, сжимая Шики, проехала по полу. Он прижал обрубок к груди. Тошинака поднял меч для последнего удара.

Кира создала кинжал и бросила его в грудь Харуто. Он охнул от боли. Кира прошептала имя кинжала и появилась между мечниками.

— Прост, — она вырвала кинжал из груди Харуто. Она развернулась и вонзила его в живот Тошинаки. Тэнгу отшатнулся, держась за рукоять, торчащую из его живота. Кира шепнула кинжалу, и он разбился, осколки пронзили живот Тошинаки. Но Кира знала, что этого не хватит, чтобы убить его. Она не знала, могло ли его хоть что-то убить.

— Спасибо, — прохрипел Харуто, вставая на ноги.

Кира создала кинжалы в ладонях, вложила один в руку Харуто.

— Бери, — сказала она. — Другая ладонь…

— Уже… прирастает, но я не… вряд ли я смогу… победить его.

Кира оглянулась и улыбнулась.

— Я тоже. Одна. Придется сделать это вместе.

* * *

Ворона оказалась в купальне, промасленный деревянный пол был под ней, каменные стены с трех сторон и бумажная — с четвертой стороны. За бумагой мерцал оранжевый огонь, лизал потолок, силуэты людей бегали, крича, другие махали мечами, кровь брызгала на бумажные шоджи. Купальня была почти пустой, кроме пары ведер мерцающей воды, столика с ароматными маслами и круглой деревянной кадки для купания в центре комнаты. Ворона подлетела к кадке. Она была пустой, недавно там еще была вода, теперь лишь пара капель упрямо держалась за стенки.

Она отлетела от кадки, проверила комнату, уже зная, что найдет. Кого найдет. В углу на деревянном полу сжалась женщина, смотрела без эмоций на бумажную дверь. Она обняла колени у груди и застыла. Ворона глядела на нее. Женщина казалась знакомой. Форма ее носа, ямочка на подбородке, форма глаз, кудри, которые отказывались быть в пучке или косе. Ворона знала женщину, хоть не помнила ее. Она подлетела к ней, оставляя за собой пятна сажи, и посмотрела в глаза женщины. Это была она. Женщина, которую оммедзи звал Изуми.

Ворона взглянула на бумажную дверь. Огонь еще мерцал, хаос еще бушевал. Силуэт пронесся мимо, крича, кровь брызнула на бумагу. Так умерла Ворона? Она должна была помнить — все онрё должны были помнить свои смерти, но раньше она не могла. Мастер сказал, что со временем это придет, и когда это случится, она будет сильнее ее родни. Но Ворона не помнила смерть, как и не помнила свое лицо. Она повернулась к женщине, которой когда-то была. Ее лицо.

Ворона попыталась изобразить лицо, заставить дым принять эти черты, но ничего не произошло. Она оставалась без черт, облика, темное пятно, едкий запах на ветру. Ничего.

Женщина сунула ладонь под капюшон Вороны. Ворона пыталась отодвинуться, но женщина как-то держалась. Ворона ощутила на себе давление пальцев. Она паниковала, дым метался, но женщина игнорировала ее щупальца и держалась, ее глубокие глаза без эмоций впились в Ворону.

— Я не дам тебе забрать его, — завизжала Ворона. — Я не отдам тебе контроль! — она была уверена, что это женщина пыталась сделать. Изуми, ее человеческая сторона, как-то притянула ее сюда, и она поглотит Ворону, от нее ничего не останется. Ворона не хотела снова быть ничем.

Слезы лились по лицу Изуми, она смотрела в капюшон Вороны. Ворона перестала бороться. Что-то было ужасно сломлено внутри этой женщины. Внутри них обеих. Ваза разбилась, но кусочков не хватало, чтобы собрать ее снова, и она уже не держала воду.

— Я этого не хочу, — сказала Изуми хриплым шепотом, Ворона знала этот голос, горло было повреждено дымом.

Еще крик снаружи. Ворона пыталась повернуться и посмотреть, но Изуми крепко ее держала, сжимая ее дым человеческими ладонями.

— Я не хочу этого, — прохрипела она, слезы катились из ее мертвых глаз. — Я не хочу ничего этого. Все воспоминания. Кем я была, какая ты, что ты сделала. Я не хочу этого. Отпусти меня. Прошу… дай мне умереть, — ладонь Изуми отпустила лицо Вороны, и она рухнула на плащ Вороны.

Ворона не знала, что делать. Этого от нее всегда хотел Мастер, да? Вспомнить все, знать, как она умерла, и стать настоящей онрё? Она обвила женщину дымом. Изуми прижалась к ней, пропала в ней. Она посмотрела на свои ладони из дыма, тонкие серые пальцы, коснулась лица из дыма, носа, щек и подбородка, потянула за кудрявую прядь волос, лежащую на ее лбу. Ворона улыбнулась.

— Спасибо, — прохрипела Изуми откуда-то. А потом она пропала, осталась только Ворона.

Воспоминания тянули Ворону. Не хлынули потоком, но маленькие нити вели ее, как тропы в лесу. Оммедзи, Ночная Песнь, говорил, что она любила смотреть на муравьев, и воспоминание всплыло в ее мыслях. Стеклянный ящик с деревянными краями, подарок от императора, ее кузена. Наверное, подарок был ужасно дорогим, но ее кузен только улыбнулся, когда его слуги принесли это ей. Она сидела на коленях перед ним в замке в Кодачи. Он сидел на Змеином троне, улыбался ей. Он не улыбался так годами, помнила она, с тех пор, как занял трон. С тех пор, как они уже не играли в саду, бегая за Эос, черным котенком, проникающим постоянно в замок. Слуги принесли стеклянный ящик на маленьком паланкине. Он был наполовину заполнен землей. Сотни муравьев двигались в земле. Она смотрела на них через стекло. У дна был муравейник, королева откладывала яйца, пока ее работники трудились над ней.