— Как это понимать, оммедзи? — спросила судья у Харуто. Ее ладони были сжаты в кулаки, она дрожала от гнева.

Харуто не встал. Он поднял голову, посмотрел на женщину, но промолчал.

— Ты сказал, что разберешься с проблемой духов, — прокричала судья.

— Я сказал, что разберусь с ёкаями, — тихо сказал Харуто.

— В моем городе все еще есть монстры.

Харуто пожал плечами.

— Духи. Не ёкаи. Не монстры. Просто духи.

— Так избавься от них!

— Я такое не делаю, — Харуто сохранял как-то спокойствие, хотя женщина кричала в его лицо. Кира была уверена, что уже заколола бы ее, или хотя бы показала бы что-то такое жуткое, что она обмочилась бы. Это было бы веселее. — Духи тут, потому что ёкай сделал храм своим домом. Боги такое не любят. Если хотите, чтобы духи ушли, нужно очистить храм.

— Так сделай это, — завизжала судья.

Харуто вздохнул.

— Я — оммедзи. Вам нужен монах. И много благовоний. И советую проветривать помещение несколько дней.

Старый поэт поспешил по улице, тяжело дыша от усилий.

— Что тут происходит? — спросил он, остановившись рядом с Харуто, защищая его.

— Как обычно, — Харуто утомленно улыбнулся другу. — Меня обвиняют во всем зле мира.

— Я хочу, чтобы вы ушли из моего города, — закричала судья.

Гуан поднял руки, думая, что этим успокаивал.

— Эй. Мы сделали, что вы…

— Мой город все еще полон ёкаев.

— Духов, — сказал Гуан. — Мы убрали ёкаев. Да, старик?

Харуто медленно встал, покачнулся и опустил ладонь на плечо Гуана, чтобы не упасть. Он пошел с крыльца гостиницы мимо судьи на улицу.

— Правильно! — оскалилась толстая женщина. — Уходите. Все вы, — она махнула на них, включая и Янмей с Кирой.

Кира шагнула вперед, сжав кулаки, но Янмей схватила ее за руку и оттащила. Она чуть не вырвалась. Янмей устала, ее сила угасала. Но она не стала бороться с Янмей. Кира знала, что ей было сложно понять людей и ситуации. Янмей всегда знала, как лучше.

— Вам не будут рады в Миназури. Уходите и никогда не возвращайтесь, — прокричала судья. Несколько стражей скалились. Собрались и местные, кричали им уходить, судья раззадоривала их.

Кира стиснула зубы и искала взглядом отражения, чтобы использовать против них.

— Это не их вина, — тихо сказала Янмей. Она еще сжимала руку Киры. — Они просто боятся.

— Но мы им помогли! — сказала Кира. Она не понимала. Почему эти люди кричали на них, когда они помогали им?

— Это не важно, — сказала Янмей. — Им нужно на кого-то злиться, и судья сделала нас мишенью. Или мы уйдем сейчас, или придется биться с городом.

— И? Мы можем победить!

Янмей печально покачала головой. Она повела Киру за Харуто по улице.

— До Небесной Лощины пять дней, — сказал он, не оглядываясь на них. — Шинтей примут нас лучше, — он понизил голос до шепота. — Надеюсь.

Они остановились и ждали старого поэта, который еще стоял и смотрел на толстую женщину.

— Снег скрыл красоту,

Скрыл старую гниль, грязь и желчь.

Глаза открыты правде.

Гуан пошел по снегу за ними.

— Это было твое лучшее, Гуан, — сказал Харуто, когда поэт догнал их.

Стены Миназури наполнились стражей и духами над ними. За ними собирались жители города, обзывались и бросались камнями, хотя еще ни один не попал в них.

— Хмм, — буркнул поэт. — Жаль, тему не стоит запоминать.