Я стою над ней, мой член свисает, опустошенный, между бедер, ни один из нас не особенно стремится покинуть тишину комнаты.

Она смотрит на меня с задумчивым выражением на лице.

— Я просто думала об Ариане и Стелле. Как мне повезло, что я выросла рядом со своими сестрами.

Несмотря на то, что я уверен, что она не это имеет в виду, ее комментарий проникает прямо сквозь швы, едва удерживающие меня вместе, разрывая швы и снова открывая мою боль.

— Ты скучаешь по ним, — замечаю я, опуская руку.

Она кивает.

— Всегда. У Ари скоро концерт, и меня убивает, что мне придется его пропустить. — Она бросает на меня косой взгляд, как будто оценивая мою реакцию. Я спокоен, в лучшем случае. — Не то чтобы мне не нравилась Аплана. Честно говоря, это было так освежающе, самым странным образом, хотя сейчас я живу в плену.

— Ты не…

Хихикая, она поджимает ноги и качает головой. Этот жест кажется фальшивым. Натянутым. И это заставляет меня чувствовать себя неловко.

— Все в порядке, я уже вполне привыкла к своему Стокгольмскому синдрому. Я просто тоже немного скучаю по своей прежней жизни.

Стиснув зубы, я смотрю на то место на крайнем столике, где раньше была фотография ее родителей и меня, задаваясь вопросом, действительно ли я собираюсь сказать то, что хочет мой мозг. Слова вертятся у меня на языке, игнорируя все красные флажки, и вылетают изо рта прежде, чем я успеваю их остановить.

— Тогда давай съездим в Бостон.