Глава 17

Рейна

Ты пожалеешь об этом.

Хотя эти слова должны были бы напугать меня, что-то совершенно другое течет по моим венам.

Да, страх все еще присутствует. Это сводит мои лопатки вместе и держит в напряжении. Это эффект Ашера; невозможно сказать, что он собирается делать дальше, когда он в таком настроении.

В тот момент, когда мы входим в лифт и он закрывается только для нас двоих, Ашер вводит код моей квартиры. Я никогда не спрашивала его, как он его узнал, но сейчас мне все равно.

Он все еще молчит, как и во время поездки. Мой большой палец двигается вверх и вниз по ремешку сумки в рассеянной ласке, пока я наблюдаю за его боковым профилем.

Пальцы на ногах скручиваются в туфлях на плоской подошве, а пульс не может успокоиться с тех пор, как мы покинули кампус.

Как будто мое тело — пламя, ждущее кислорода, чтобы сжечь все на своем пути.

Однако Ашер не прикасался ко мне.

Почему он не прикасается ко мне?

Подождите — его мысли отличаются от моих? Что он имеет в виду, говоря, что заставит меня сожалеть об этом?

Моя спина прижимается к дальнему углу, и другой тип страха скребет по позвоночнику. Это та часть, где он заканчивает то, что начал много недель назад?

Нет. Он обещал сначала позволить мне найти мою сестру.

Но зачем ему сдерживать свое обещание?

Мое глотание слышно в маленьком пространстве лифта. Внезапно невозможно нормально дышать. Мое дыхание становится коротким и прерывистым, будто его пальцы сжимают мое горло, отбирая запас воздуха.

Он, должно быть, заметил перемену, так как наклоняет голову набок, смотря на меня. В этих зеленых глазах светится что-то зловещее и темное. Они похожи на лес, в котором я потеряла Рейну, засасывают меня до тех пор, пока не останется выхода.

— Эш... — я замолкаю, даже не зная, что хочу сказать.

Не делай мне больно? Позволь мне сначала найти мою сестру? Мне жаль, что у меня появились чувства к тебе, прекрасно зная, что ты не мой?

— Я не хочу слышать твой голос прямо сейчас.

Я проглатываю невысказанные слова, когда лифт звенит, а затем открывается; звук такой громкий и убийственный в тишине, что дрожь пробегает по позвоночнику и по затылку.

Ашер выходит, пока я смотрю на кнопки.

Я могу сбежать прямо сейчас. Охрана Алекса отвезла бы меня к нему домой, и я могла бы провести ночь с Иззи, наверстывая упущенное, играя в Скрэббл или что-нибудь еще, что удерживало бы меня подальше от лап Ашера, в принципе.

— Выходи.

Он стоит перед лифтом, засунув обе руки в карманы.

Я еще раз бросаю взгляд на кнопки.

— Если ты прикоснешься к ним, твое наказание будет еще хуже.

Я пристально смотрю на него, даже когда искра возбуждения сжимает мои бедра.

Я больна? Почему, черт возьми, слово «наказание» превратило меня в такой беспорядок?

Он приподнимает бровь.

— Ты трусиха, Рейна?

Я прищуриваю глаза. Он играет со мной и пытается разжечь во мне соревновательную жилку.

Это работает, черт возьми.

Раздраженно я вхожу в квартиру и встаю с ним лицом к лицу. Я могу сказать, что ему это доставляет удовольствие, по тому, как искра освещает его черты.

Ашеру нравится видеть, что у меня нет другого выхода. В своем больном уме он хочет быть единственным, кто оказывает такое сильное влияние на мою жизнь.

Иногда он такой мудак. Ладно, большую часть времени.

— Иди в свою комнату, — говорит он.

— Зачем?

— Молчи и не задавай вопросов.

— Много контролируешь, Эш?

— Да. А теперь делай, как тебе говорят. Если я сделаю это для тебя, добром это не кончится.

Прежний страх возвращается, и я проглатываю свою реакцию на его слова.

Бросив на него последний взгляд, я направляюсь в свою комнату.

— Снимай всю одежду и ложись животом на кровать.

Я останавливаюсь как вкопанная, и моя голова поворачивается.

— Что?

— Ты слышала меня. — и его голос, и поза спокойны, сдержанны, будто он планировал это с самого начала. — Никакой одежды.

— Зачем мне это делать?

Его единственный ответ — ухмылка, прежде чем он направляется в комнату для гостей, где он хранит кое-что из своих вещей.

Меня так и подмывает последовать за ним и потребовать ответов, но разум слишком сильно смущен для этого.

Прерывисто дыша, я направляюсь в свою комнату.

Я не собираюсь делать то, что он говорит. Он не имеет права указывать мне, что делать.

Его властные, контролирующие манеры всегда заставляют меня подчиняться его воле и наслаждаться этим больными, ненормальными способами.

Мой телефон вибрирует в сумке, и внезапный звук чуть не заставляет меня подпрыгнуть. Дерьмо. Он привел меня в перевозбужденное состояние, даже не прикоснувшись ко мне.

Я проверяю свой телефон и нахожу сообщение от него.

Ашер: Пять минут.

Нет.

Нет, нет.

Это... это слишком похоже на роман Старой Рейны с Cloud003. Все слишком похоже.

Может, Ашер читал сообщения. Может, он знает об этом романе? Это наказание за это?

Мой телефон снова вибрирует, и я чуть не роняю его.

Ашер: Четыре.

Я бросаю телефон и сумку на стул и поднимаю край футболки, стягивая ее через голову. За ними следуют мои джинсы, затем туфли на плоской подошве.

Стоя посреди своей комнаты в одном лифчике и трусиках, моя грудь поднимается и опускается с резкими вдохами. Мои ноги так сильно дрожат, что я удивляюсь, как легкие не отказывают мне. Волосы все еще влажные после душа, который я приняла в кампусе. Аромат моего шампуня с сиренью становится в десять раз сильнее, пока это не становится единственным, что я чувствую.

Мой телефон вибрирует на стуле, и я дергаюсь, прежде чем прерывисто вздохнуть.

Блядь.

Это хуже, чем быть на волне адреналина. Это похоже на постоянную стимуляцию без возможности высвободиться.

Ашер: Одна минута.

Уже прошло три минуты?

Ругаясь себе под нос, я расстегиваю лифчик и спускаю трусики вниз по ногам. Дрожь охватывает мои пальцы, когда нижнее белье присоединяется к одежде на полу.

Я ложусь на кровать и смотрю в потолок, сопротивляясь желанию натянуть одеяло и скрыть свою наготу.

Да, Ашер видел меня голой ранее, но это первый раз, когда он так прямо приказал мне раздеться. И, к моему чертовому ужасу, возбуждение охватывает мои бедра. Он еще даже не дотронулся до меня, но я никогда не чувствовала себя такой возбужденной, как сейчас.

Я потираю бедра друг о друга, снимая напряжение, но от этого становится только хуже, больнее, недоступнее.

Это настоящая пытка.

И только Ашер может положить этому конец.