Глава 8

ТВИТЧ

Жизнь на улице могла быть и хуже.

Когда я говорю, что могла быть и хуже, имею в виду, что я мог бы делать худшие вещи, чем делить косяк с бездомным парнем Джозефом на его аллее. И когда я говорю «его аллея», то, черт подери, это и имею в виду. От выброшенного порванного коричневого дивана до небольшого комода с несколькими вещами — эта аллея и есть его дом.

Я встретил Джозефа, когда бездомный мужик в возрасте, Уилбур, добродушно предложил мне шляпу из фольги и рассказал всякую чепуху о конспирации от правительства и о том, как микрочипы вживляют в мозги ни о чем не подозревающих граждан. Согласно теории Уилбура, если хочешь создать помехи чипу, нужно носить такую шляпу. Джозеф вышел из своей аллеи в такой же гребаной шляпе и, посмотрев на меня, ухмыльнулся.

— Приношу извинения за него. Уилбур, — позвал он безумного чудака, — иди ко мне и расскажи одну из своих историй.

Но у Уилбура были другие планы.

— Нет. Я завожу друга, Джо.

Джозеф с жалостью и любопытством взглянул на меня.

— Теперь тебе никуда не деться. Он пометил тебя.

Прошло много времени с тех пор, как я с кем-то общался. И на этот раз я был рад этой компании.

Даже не спрашивайте, как это произошло, но спустя пять минут, мы сидели на аллее Джозефа в «шляпах» из фольги, а Уилбур рассказывал о тех временах, когда он выиграл у Элвиса в карты.

После рассказа Уилбура о том, как он встречался с Мэрилин Монро, он пошел спать, а мы с Джозефом остались. Я мог сказать, что этот паренек был хорошим. От него исходили волны спокойствия. Я представился, и он пожал мне руку по-доброму и крепко. Я никак не мог понять, почему этот чувак был бездомным. Попытался выяснить, но все, что он сказал, это:

— Мне лучше здесь, чем если бы я работал.

Около часа мы курили косяк, затем я пошел спать. Джо предложил мне свой диван на ночь, если мне негде остаться, и хотя мне некуда было пойти, я отказался.

Сейчас, неделю спустя, я все еще сижу на затхлом диване и играю в курни-и-передай-другому со своим новым другом.

Нам уютно в этой тишине, пока мы смотрим, как люди куда-то спешат. Они всегда куда-то спешат. Пять лет назад я тоже постоянно спешил. Пять лет назад я был одним из этих людей. Сейчас у меня есть все время мира.

Смотря в беззвездное небо, я спрашиваю своего компаньона:

— Ты скучал когда-нибудь?

Джозефу не нужно объяснять, о чем я. Он понимает.

— Нет.

— Даже немного? — давлю я. — Ты не скучаешь по милой тачке под задницей, крыше над головой? Ты даже не скучаешь по женщинам?

— Ладно, я скучаю по женщинам. — Он качает головой печально и вздыхает. — Ни одна телочка не хочет трахать бездомного. Это несексуально.

Под кайфом начинаю ржать. Я ржу, потому что это правда. Ржу и ржу, пока воспоминание о ее улыбающемся лице не скручивает мои внутренности. Затянувшись, выдыхаю и впервые честно говорю:

— Я скучаю по своей женщине. И по сыну. Я бы отдал все что угодно, лишь бы быть сегодня с ними.

Джо вытаскивает косяк из моих пальцев и затягивается. Выдыхая дым, выдает:

— И это не вариант?

Я качаю головой и смотрю в переулок.

— Нет, пока не решу все дела.

Он хлопает меня по спине.

— Тогда решай дела, бро.

Отклонившись на порванный коричневый диван, я закидываю руки за голову, закрываю глаза и выдыхаю:

— Ага. Работаю над этим.

Я не осознаю, что заснул, пока не просыпаюсь на диване Джо, в то время как самого Джо нигде не видно. Чувствую себя засранцем за то, что отобрал его место и вынудил уйти спать куда-то в другое.

Прошлым вечером я сказал слишком много. Больше я не увижу Джо. Никогда.

Встаю и потягиваюсь, затем вытаскиваю из кармана пачку бабла и подсовываю под мусорку, где, я заметил, Джо прятал свои гроши. Меньшее, что я могу сделать для него, — предложить чуточку комфорта и хорошую пищу, хотя бы ненадолго.

Запихиваю руки в карманы и ухожу из этой аллеи.

Джо ждет радость.

Я чувствую это.

***

В этой жизни я ценю не так много вещей. Знаю, исходя из моей прошлой жизни, это странно. Вероятно, я всегда думал, что то, что я ценю, в любое время может исчезнуть. Не ценить — значит не чувствовать потерю, когда все испарится. И теперь в мире, который сам создал, у меня мало друзей, но тех, что есть, — я ценю.

Я поднимаюсь по ступенькам к входной двери в дом. Слышу разговоры и смех, доносящиеся оттуда.

Ничего шикарного. Белый заборчик, грязный внедорожник на подъездной дорожке, небольшой садик с белыми цветами.

Мило.

Такой бы я не выбрал, но дом милый.

Я поднимаю руку и стучу. Не проходит и минута, как симпатичная, худенькая рыженькая девушка открывает дверь. У нее светло-зеленые глаза, а на носу куча веснушек. Ее улыбка увядает, когда она рассматривает мои татуированные руки и шею. Она спрашивает с любопытством:

— Чем я могу вам помочь?

Мысленно улыбаюсь. Я не нравлюсь ей.

— Был тут по соседству. Я ищу Нокса. Ты, должно быть, Лили.

Замешательство отражается в чертах ее лица.

— Правильно. А вы кто?

— Я Твитч.

Ее улыбка возвращается, и прежде чем я осознаю это, она набрасывается на меня. Оборачивает вокруг меня свои руки и сжимает меня.

— Ну почему же сразу не сказал? Так много о тебе слышала. Рада познакомиться.

А я просто стою, мое тело напрягается, а лицо искажается гримасой. Я не знаю, что делать. Поднимаю руку и неловко похлопываю ее по плечу. Затем слышу смешки из дверного проема, где стоит Нокс, привалившись к дверной раме и широко ухмыляясь.

— Она любит обниматься.

Я пялюсь на него.

Да неужели, Капитан Очевидность.

Похлопываю ее вновь.

— Рад познакомиться, Лили.

Пожалуйста, отлипни от меня.

Отстранившись, я ослеплен простой улыбкой на ее лице. Она красивая. Не как Лекси, но все же. Положив руку на мой локоть, она тащит меня в дом.

— Не так уж часто мне встречаются друзья Нокса. Я немного взволнована, стоит сказать. — Смотря на Нокса, она притворно нашептывает мне уголком рта: — Мне нужна информация. Если у тебя есть позорные истории о моем муже, мне нужно знать их... нужно было знать их еще вчера.

Мои губы дергаются.

— Посмотрим, посмотрим, но, кажется, у меня есть пару историй в запасе.

Нокс качает головой на женщину возле себя. Она буквально тащит меня на кухню.

— Я отплачу тебе, конечно же. Хм, домашний ужин и десерт?

Как по команде мой желудок урчит. Я поворачиваюсь к Ноксу.

— Она умеет готовить?

Нокс похлопывает себя по животу, очевидно, вспоминая свою последнюю еду.

— Еще как умеет.

Я смотрю на Лили, задаваясь вопросом, сколько могу выиграть с этого.

— Ты испечешь противень домашних печенек, и мы договорились.

Она хмурится, затем кивает.

— Печенья с арахисовым маслом и шоколадом, пойдет?

Я поворачиваюсь к Ноксу.

— Чувак.

Он мечтательно вздыхает и с любовью смотрит на жену.

— Я знаю.

Лили вытягивает стул из-под кухонного стола и вынуждает меня сесть.

— Что будешь? Чай, кофе, содовую?

— Содовую, если можно, спасибо.

Нокс садится напротив меня.

— Никогда не думал, что увижу тебя у себя в глуши.

Я смотрю на него.

— Нужно поговорить.

Он хмурится.

— Ты проделал весь путь из Австралии, чтобы поговорить? Телефонный звонок был бы куда дешевле, Т.

Я бросаю взгляд на Лили. Затем поворачиваюсь обратно к Ноксу и шепчу:

— Нужна помощь.

Нокс проводит рукой по лицу.

— Я вышел из всего этого. Теперь я семейный человек. Отец. Вожу детей в школу. Я в родительском комитете. Черт, да я занимаюсь волонтерством, Твитч. Что бы тебе ни было нужно, я не смогу помочь.

Черт. Это хреново.

Я не виню чувака. Если бы был на его месте, я бы делал то же самое. Наслаждался семьей.

Лили подходит с содовой в руке.

— Так ты был по соседству. Где ты остановился?

Я потираю виски.

— Ух, я еще не задумывался об этом.

Лили таращится на Нокса. Они переговариваются взглядами. Затем она смотрит на меня и улыбается.

— Ну, тогда все решено. Ты останешься у нас. — Я открываю рот, чтобы отклонить предложение, но она тут же затыкает меня, взмахнув рукой: — Никаких возражений. Я настаиваю. — Она встает и идет к гостиной, собирает игрушки и книги по пути. — Тут не очень много места, но у нас есть свободная комната с кроватью. Или эта комната, или раскладушка. И на твоем месте я бы не стала выбирать раскладушку. — Она поворачивает свое лицо ко мне и гримасничает. — Она пахнет как скисшее молоко.

Я смотрю на Нокса.

— Чувак.

Он качает головой, улыбаясь смешной гримасе на лице жены.

— Знаю, знаю.

Хотя я пытался отказаться, Нокс не принял «нет» за ответ. Поэтому я закинул рюкзак в комнату и пообещал, что останусь только на одну ночь. Пока Лили начала готовить ужин, мы с Ноксом вышли на задний двор поговорить.

Нокс дает мне пиво, и мы располагаемся на веранде. Попивая пиво, я слышу, как его стул скрипит, когда он устраивается поудобнее. Он потирает бедро, а болезненное выражение отпечатывается на его лице. Я киваю подбородком в сторону его ноги.

— Все еще болит?

Массажируя бедро, вдавливая большие пальцы в кожу, он отвечает:

— Ага. Хотя это не то чтобы боль. Это что-то другое. Как будто иногда я могу чувствовать ногу. — Я осматриваю его алюминиевый протез.

Как время все меняет.

Я мужчина. И будучи мужчиной, не очень хорошо справляюсь с эмоциями. Поэтому делаю то, что сделал бы любой мужик. Я меняю тему.

— Итак, ты отец, ага?

Нокс ухмыляется, выпячивая грудь.

— Уже трижды. У меня есть мальчик, Рокко. Ему шесть. Затем родилась наша первая девочка, Энджи. Ей четыре. И наконец наша вторая девочка, Миа. Ей три.

В груди все сжимается.

— Поздравляю, мужик. — Я делаю глоток пива и вздрагиваю, смотря в небо и пытаясь сдержать боли в моем голосе. — У меня мальчик, ЭйДжей. Вчера ему исполнилось четыре.

— Знаю.

Я поворачиваю голову.

— Ты следишь?

Он внимательно всматривается в мое лицо и, не обращая внимания на вопрос, спрашивает сам:

— Что ты здесь делаешь, Твитч?

— Пытаюсь обезопасить семью

Он тут же выплевывает.

— Тем, что приносишь беду к моей двери?

Это была плохая идея. Я встаю.

— Спасибо за пиво.

— Сядь обратно. Лили готовит ужин. Если уйдешь сейчас, то обидишь ее.