ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Хэйзел была очень разочарована.

Более того, её сбило с толку поведение своего фамильяра. Собака была её духовным животным с тех пор, как она практиковала тёмные искусства, и никогда раньше не подводила её. Он определённо никогда не выступал против неё так. Если бы не он, Робби не сбежал бы из стены. Будучи не от мира сего, собака смогла прорваться на другую сторону. Он тоже был между жизнью и смертью, он был способен преодолевать границы. Если бы нормальная собака царапала стену, она бы просто, возможно, сломала её, но не нашла бы и не освободила Робби. Только её фамильяр мог это сделать, и почему-то так и было. Он выбрал непослушание. Даже сейчас он скулил, желая добраться до мальчика, привязанного к кровати в соседней комнате. Хэйзел не могла снова затащить Робби в темноту. Он сбежал, отказавшись от неё, и тем самым вновь обрёл свою плоть. Если бы он выбрался из дома, это было бы безнадежно. Её великая жертва пропала бы. Но она поймала его как раз вовремя, и, что ещё лучше, Джо остановил его, выступив ради неё против своего брата. Это дало ей прилив силы. Ей хотелось, чтобы и о Дэнни можно было сказать как можно больше хорошего. В то время как большой мальчик был очарован, у него также была совесть, которая беспокоила её. Вместо того, чтобы праздновать во славу её имени, он часто был замкнут, вспоминая убийства, в которых участвовал. Он скучал по своей драгоценной долбаной Максин и своей жалкой прошлой жизни. Но теперь он подсел на Хэйзел и, как всякий наркоман, не мог отвернуться от своего яда, даже когда знал, что он его убивает.

Но Джо был хорошим мальчиком.

В отличие от её фамильяра.

Собака громко засопела на полу, лёжа как можно ближе к её ногам. Теперь он боялся, как и следовало бы бояться. Хэйзел была на него в ярости. Она никогда не думала, что фамильяр может предать своего хозяина. Это случилось, когда он был ей нужен больше всего. Пришло время поставить его на своё место в стенах. Пусть он сидит там, один в темноте, и думает о том, что он натворил.

Она сложила ладони. Розовый свет закрутился, и собака заскулила, зная, что приближается. Свет превратился в большой пузырь и начал заливать собаку куполом. Обычно, когда она это делала, он оставался неподвижным, как его учили. Но его обучение снова подводило. Он вертелся из стороны в сторону, прыгал. Он начал лаять на неё.

Она попыталась ускорить процесс, но когда пузырь стал больше, её фамильяр бросился вперёд, ударившись ей по ногам, когда убегал. Она споткнулась, и когда она обернулась, он стоял там, встав в позу, оскалив влажные зубы и рыча.

Он не мог быть таким глупым. Он знал, что она намного могущественнее, чем он. Он был просто батраком, пешкой в ​​её злобных играх. На них не распространялись законы материального мира. Обычный ротвейлер может наброситься на женщину и нанести ей серьёзный урон или даже убить её. Но этот пёс был не только духовно её ниже, он был ещё и её фамильяром, нравилось ему это или нет. Он может хотеть причинить ей боль, но он не мог этого сделать, как бы он ни старался.

- Паршивая сволочь. Ты в последний раз ослушался меня.

Розовое пламя поднялось из кончиков её пальцев, как свечи на день рождения, её волосы превратились в гнездо червей, когда её лопатки раздвинулись. Её спина раскололась, и паукообразные лапы выдвинулись наружу, их волосатые формы потянулись к собаке. Он побежал к двери, изо всех сил пробивая дерево, как таран. Она крикнула ему вслед, но он был слишком быстр.

«Хорошо, - подумала она, - отпусти его».

Он не был ей нужен для того, что она собиралась сделать.

Во дворе было темно как смоль, но он чувствовал запах мальчика, с которым он играл. Гораций опечалился. Он так старался спасти его, и теперь хозяйка снова поймала его в ловушку. Горацию пришлось пойти против всего, что он знал, чтобы спасти мальчика, восставшего против своей хозяйки.

Он завыл.

Сначала ему было стыдно, когда хозяйка ругала его, но когда он подумал о том, что она делает с мальчиком, он почувствовал гнев, сильнее, чем он когда-либо чувствовал, даже больше, чем он злился на тех, кто пытался  бросить вызов хозяйке в прошлом. Когда она хотела, чтобы кто-то ушёл, он всегда считал это обязательным, но он просто не мог заставить себя помочь ей поймать мальчика. Мальчик дал Горацию то, чего у него никогда раньше не было, чего хотели и в чём нуждались все собаки. И он не собирался отказываться от этого.

Свет был выключен, единственное освещение в усадьбе исходило от луны. Её лазурь залила дом сквозь открытые шторы и жалюзи, и Джо почувствовал странную дрожь, когда свет коснулся его.

Что-то с ним происходило. Что-то прекрасное.

Он посмотрел на своего брата, который всё ещё лежал на кровати с широко открытыми глазами. На его лбу выступили капли пота, а по бледным щекам время от времени катились слёзы. Джо ничего не понял. Робби же был настроен служить богине самым славным образом. Если бы Джо был на месте своего брата, он был бы в эйфории.

- Успокойся, - сказал он. - Завтра важный день и ещё более важная ночь.

Робби застонал.

- Джо, чувак, ты должен меня развязать. Мы должны убираться отсюда, пока не стало слишком поздно.

- Не говори так, младший брат.

- Но, Джо…

- Неуважение к её желаниям - богохульство. У меня его не будет.

Его брата теперь трясло.

«Что раньше слюнтяй, что сейчас слюнтяй», - с горечью подумал Джо.

- Мне страшно, - сказал Робби. - Что она собирается со мной сделать?

- Ты не понимаешь. Служить ей - высшая честь, которую ты можешь получить. Это доставит тебе больше удовольствия, чем ты когда-либо мечтал.

- Но что она от меня хочет?

Предстояло принести великую жертву, и богиня станет ещё более великолепной, возвышенной. Если это означало, что ему пришлось бы потерять своего младшего брата, пусть будет так. Он давно понял, что готов на всё.

- Джо, поговори со мной, чувак!

- Мы достаточно поговорили.

Он повернулся, чтобы уйти.

- Ты смотрел на себя? - спросил Робби. - Ты видел в последнее время себя в зеркало? Ты белый, как простыня, и твоё лицо полностью изменилось. И, чувак, твои глаза светятся в темноте. Они жутко-голубые, как свет из бассейна.

Джо поморщился.

- Всё в порядке. Всё отлично.

- Отлично? В порядке?

- Она меня исправляет, чтобы я мог лучше служить ей.

- Она, блять, убивает тебя!

Джо неожиданно задрожал, как будто его обдул зимний ветер. Слова брата ужалили, как осы. Что-то в них ему не нравилось. Наконец горькая правда прозвучала вслух. Он знал, что не должен слушать. Он не хотел попасть в беду и оказаться в немилости, как Дэнни.

- Ложись спать, Робби.

Он вышел за дверь, даже когда его младший брат умолял его о помощи.

Нейлоновая верёвка впилась в его запястья, отчего они стали розовыми. Если бы он освободил одну руку, он бы развязал узлы. Его брат сделал петли очень тугими. Если Робби собирался выскользнуть оттуда, ему пришлось бы сломать большой палец, чтобы вынуть руку, и он не думал, что сможет сделать что-то подобное. Такие вещи лучше оставить фильмам со Сталлоне, чем реальному миру.

Робби проклял свои путы. Он проклял сине-чёрную комнату и злую ведьму, правившую домом. Он мог бы проклинать своего брата, но Джо уже не был в своём уме. Хэйзел отравила его мысли и каким-то образом держала его мёртвой хваткой. Голова Джо была полна заблуждений и чепухи, сотрясаемых её коварным гипнотическим заклинанием.

Слёзы разочарования горели в глазах Робби, и острая боль пронзила его грудь. Он был в ловушке. Все они были. А завтра вечером произойдёт что-то грандиозное. Робби не хотел быть здесь, когда это случится. Это могло означать конец для всех, а может, и того хуже.