ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Почему она не вернулась?

Джо грыз ногти впервые с шестого класса. Он расхаживал по столовой, словно это была дорожка на школьном дворе. Иногда он бегал по ней, когда ему нужно было привести голову в порядок. Это было единственное упражнение, которое он когда-либо делал. Это помогало ему думать, и он обнаружил, что хождение вокруг гигантского стола имеет аналогичный эффект.

Была почти ночь, около десяти.

Он ничего не слышал от Хэйзел.

Его зубы скрежетали, как бетономешалка, руки были такими же липкими, как и подмышки. Начавшаяся стрессовая головная боль щипала его виски. Даже его кости болели, как если бы он проходил абстинентный синдром, как если бы она была наркотиком, вызывающим ужасную зависимость.

«Может, она одна из них? - подумал он. - Леди Героин. Мисс Морфин».

Боже, он хотел её.

Он откусил кутикулу большого пальца и желал, чтобы он мог как-то связаться с ней, хотел, чтобы у него были телекинетические способности и он мог проникнуть в её мысли, чтобы заставить её почувствовать то, что он чувствовал. Он не смог дозвониться до миссис Сноуден. Он оставил ей сообщение о том, что с домом всё в порядке, но он не знал, как спросить о Хэйзел, поэтому просто оставил всё как есть. Теперь ему хотелось, чтобы она перезвонила ему. Звонить ей было поздно. Он не хотел показаться странным или жутким, звоня ей поздно ночью и спрашивая номер телефона её племянницы.

Он снова подошёл к окну и уставился в ночь с подавленным желанием. Звёзды светили, но их красота не приносила покоя. Джо прошёл на задний двор подышать свежим воздухом. Летние песни насекомых ушли, остались только шелест листьев и треск камыша. Воздух был свежим, и он мог видеть своё дыхание. На краю участка было движение, и, присмотревшись, он понял, что это Робби и собака. Эти двое стали неразлучны. Джо понял, что почти никогда не видел собаку, когда Робби ходил в школу, и гадал, где она в это время была?

Гораций рявкнул, увидев его.

«Проклятая собака».

Робби побежал, чтобы Гораций погнался за ним вверх по холму во внутренний двор, где стоял Джо. Когда они подошли к нему, Робби улыбнулся, хотя Джо не видел для этого веских причин.

- Хорошая ночь, а? - спросил Робби.

Гораций тупо фыркнул.

- Думаю, неплохая.

- Такая погода заставляет меня гулять на природе. Помнишь, когда папа нас брал в походы?

Джо застонал.

- Не говори мне про отца.

Это всегда было болезненной темой - знать, что старик сбежал от них, и, в частности, сегодня вечером Джо не хотел думать о сукином сыне. У него было достаточно претензий к нему.

- Хорошо, - сказал его брат.

Тон Робби был робким, и его слабость раздражала Джо больше, чем обычно. Он просто хотел, чтобы ребёнок уже вырос. Ему надоело таскать его везде за руку, особенно потому, что он, казалось, никогда ничему от него не научится.

- Я думал, - начал Робби, - о том, что ты сказал. Я знаю, что ты пытался помочь мне с девушками, и я ценю то, что ты пытался сделать с Линдой. Думаю, ты также прав насчёт этой девушки Хэйзел. Я имею в виду, может быть, я ей действительно нравлюсь? Может, мне стоит пригласить её на свидание, понимаешь? Если ты дашь мне несколько советов.

В голове Джо пылал пожар. Он повернулся к брату, рыча во все зубы.

- О, что ты говоришь? Внезапно ты готов надеть штаны для больших мальчиков, да? Думаешь, у тебя хватит смелости пригласить девушку на свидание?

Робби отвернулся, уязвлённый, хрупкий.

- Только постарайся не заплакать, - сказал Джо.

- Я не собирался, чёрт возьми.

- Ты хочешь от меня советов? Пока ты не последовал ни одному моему совету. Ты всё ещё ведёшь себя так, как будто тебе грёбаных двенадцать лет, соплежуй.

Робби сердито посмотрел на него и отступил.

- Почему ты такой злой?

Это взбесило Джо, и он выпалил в лицо Робби:

- Может, мне надоела твоя фигня - все твои комиксы и фильмы ужасов! Не пьёт и не курит, и слишком пугливый, чтобы трахнуть девку. Может, мне надоело иметь брата - маленького пидора.

Мысль о том, что Робби даже пытается пригласить Хэйзел на свидание, привела Джо в ярость, вызвав у него ненависть к брату, которой он никогда раньше не чувствовал. Всё в Робби, что всегда его раздражало, теперь казалось самым худшим, что только мог сделать человек. Он был удивлён собственной вспышкой гнева, но это не помешало ему выпустить её. Робби отошёл ещё дальше и направился к двери внутреннего двора. Он ничего не сказал.

- Верно, - сказал Джо. - Просто уходи.

Максин подумала позвонить маме Кайлы. Она беспокоилась о психическом состоянии подруги и думала, что было бы неплохо привлечь родителей. Мать могла отвезти её в психиатрическую лечебницу или в специальную больницу, дать ей лекарства, чтобы она больше не верила в призраков и ведьм. Для неё действительно было бы лучше всего, чтобы положение не ухудшилось.

Но она не позвонила. Потому что в каком-то смысле она думала, что Кайла права. Максин так и не смогла полностью проглотить мысль о том, что то, что она видела на потолке, просто ей привиделось. Она хотела в это поверить, но не могла. То, что она увидела, было таким ярким и реалистичным. Так что, возможно, Кайла была права, по крайней мере, в чём-то. Может, в усадьбе Сноуденов что-то происходит, что-то сверхъестественное, дьявольское? Но если это было так, она определённо не хотела туда возвращаться. Но им придётся найти способ убедить Дэнни и других мальчиков уйти. Было бы нелегко заставить их отказаться от такой высокооплачиваемой работы, но они должны были попробовать. Если бы даже кое-что из того, что сказала Кайла, было правдой, им пришлось бы быстро сваливать оттуда.

«Ведьма».

Максин подумала о миниатюрной девушке, которая так внезапно пришла в дом. Она выглядела такой гибкой и хрупкой. Неужели это действительно возможно, что она была какой-то ведьмой, которая собиралась убить их всех и забрать их души? Это было по меньшей мере надуманным, но не более чем кровавое чудовище с дюжиной глаз, наблюдающих за тем, как она занимается сексом.

«Так что, чёрт возьми, мы будем делать?»

После пиццы Кайла отвезла её домой, чтобы поговорить со своими родителями и сообщить им, что она останется ночевать у Кайлы. Но сегодня они не собирались смотреть фильмы и есть сырое тесто для печенья. Их дни пижамных вечеринок с рисованием ногтей закончились. Сегодня вечером они собирались найти способ спасти мальчиков и, судя по всему, самих себя. Кайла вернётся, чтобы забрать её в десять тридцать. Это дало Максин как раз достаточно времени, чтобы принять душ, собрать свои вещи и долго и серьёзно подумать обо всём этом безумии.

Может, ей просто следует позвонить Дэнни? Сказать ему, что она не хотела, чтобы он больше там оставался. Она могла использовать секс, чтобы уговорить его сделать то, что она хотела. В прошлом это всегда срабатывало для неё. Но осталось ещё много дней, и он сказал ей, что миссис Сноуден, вероятно, собирается продлить свой визит. Уйти означало бы потерять свою долю денег. Должен был быть какой-то способ убедить его уйти и не возвращаться, но если они пойдут к мальчикам с этой историей о колдовстве и призраках, они подумают, что девочки парочка психованных дур. Так что же им остаётся? Врать? Они скажут им, что в этом месте полно токсичной плесени, и всем им придётся покинуть это место?

Она снова подумала о миссис Сноуден.

«Может, нам стоит ей позвонить и привезти её домой?»

Это может быть проще всего. Они смогли бы убедить её вернуться, сказав, что дом в руинах. Это выведет ребят из сделки, но вытащит их оттуда, не так ли?

Это была небольшая идея, но кое-что.

Она надеялась, что у её подруги есть план получше.

Глэдис была напугана.

Это было подходящее время для этого, подходящее время года и подходящие обстоятельства, но всё же она чувствовала странную атмосферу, которая начиналась с беспокойства и переросла в тихий, затяжной ужас. Она меняла отели в надежде избавиться от этого чувства, но оно цеплялось за неё, как голодный клещ, отказываясь отпускать.

А ночью было хуже, намного хуже.

Она смотрела, как садится солнце из окна своей комнаты, и лёгкий страх катился по гребням её усталого позвоночника. Даже за все эти мили она чувствовала дом и злобу, существовавшую несколько десятилетий назад, которая гноилась в нём, как болезнь. Она чувствовала, как стены кишат заточенными душами, лес за их владением - опустошёнными призрачными существами, чувствовала запах влажной шерсти собаки и вкус поднимающейся крови, которая щекотала ей горло.

Она знала каждое движение дочери. Она становилась более сильной и неуравновешенной.

Мальчики были здесь для удовольствия Хэйзел. Это была ужасная потребность, но неизбежное зло. Глэдис это не смущало, и у неё было здесь прекрасное алиби на тот момент, когда мальчики исчезнут. Поэтому её беспокоило не то, что её дочь собиралась сделать с мальчиками, а сила, которую она будет использовать от каждого нового преданного. Несмотря на то, что её жертв было немного, они всё же наполняли Хэйзел самой зловещей, продажной силой, сводя её с ума и вызывая грандиозные иллюзии. Вместо того чтобы использовать магию, её дочь теперь была убеждена, что она хранительница магии, что без неё не было бы никакого колдовства.

Глэдис размышляла обо всём, что произошло, о той тёмной, залитой кровью ночи, никогда не покидавшей её сознание. Это было началом конца. Она просто так устала от жестокости и религиозной мании Артура. Таким образом, она вернулась к тёмной магии, которой научилась у своей бабушки, к древним кельтским ритуалам, призванным причинить вред другому. У Артура даже были книги по этому поводу, на которые она могла ссылаться, и она использовала их, чтобы практиковать своего рода вуду против своего мужа. Это сработало, но не так, как она надеялась.