Глава 3

Я пришла на десять минут раньше. Это еще один вопрос, который я должна добавить к моему растущему списку. Ненавижу опаздывать, поэтому всегда чересчур пунктуальна. Я девушка, которая появляется первой на вечеринке. Опаздывать модно? Не для меня. Я не могу так поступать. Луна обычно говорит мне, что вечеринка начинается позже, чем на самом деле, поэтому я не первая появляюсь там. Луна считает, что я должна устраивать грандиозные появления. Я не делаю ничего грандиозного. Обычно прихожу, выпиваю, улыбаюсь фотографам, а потом готова пойти домой и снять бюстгальтер. Почему женщины должны его носить? Это несправедливо.

Дергая за лямочку на плече, я пытаюсь переместить лифчик так, чтобы он не был на линии ожога. Необходимость носить бюстгальтер, когда у тебя солнечный ожог, мучительна. Я иду к фургончику и просматриваю меню. Если бы не хотела тако, я, наверное, так бы никуда и не пошла. Какая-то часть меня хочет взять немного чипсов и гуакамоле (Примеч.: Гуакамоле — холодная закуска из лука, авокадо и томатов), вернуться в свою комнату, включить телевизор, набить рот едой и заснуть.

Я прикусываю губу и становлюсь в очередь. Может быть, Фишер опоздает или, еще лучше, совсем не придет. Мой взгляд бегает по сторонам, когда я решаю, что выпивка в одиночестве звучит лучше, чем светская беседа.

— Что тебе принести, дорогая? — Кассир фургончика улыбается, вытирая руки тряпкой.

— Что бы вы порекомендовали: говядину или курицу?

— И то, и то вкусное.

— Я бы порекомендовал по две штуки каждой, — раздается голос за моим плечом.

Обернувшись, вижу позади себя улыбающегося Фишера с идеально уложенными волосами, он выглядит так, словно сошел со страницы журнала.

Я делаю вторую попытку и пытаюсь сосредоточиться на меню.

— По два на каждого? — спрашивает кассир фургончика.

— Два с говядиной и один с курицей, — упорствую я.

— Четыре с говядиной и три с курицей, — уточняет Фишер. Он подходит ближе, наклоняется и прижимается губами к моему уху — Что бы ты хотела выпить? — соблазнительно шепчет он.

Ладно, возможно, это и не соблазнительный вопрос, но теплое дыхание на моем ухе, его близость и запах кожи вызывает мурашки на моих руках. Он мог бы просто спросить, есть ли у меня крем для ног, и это прозвучало бы горячо.

Я просматриваю меню в поисках напитков.

— У нас есть убийственные «Маргариты», — объявляет владелец фургончика, указывая на прайс у открытого окна.

Фишер наклоняется вперед и поворачивает голову, чтобы увидеть мое лицо.

— Звучит неплохо?

Я киваю.

Фишер становится рядом, касаясь моего плеча.

— Еще две «Маргариты» пожалуйста.

Он лезет в бумажник, а я по привычке лезу в карман за деньгами. Когда я жила с мужем, обычно платила я.

— О нет, не надо, — говорит Фишер, положив свою руку поверх моей. — Я угощаю, помнишь?

Я снова киваю, чувствуя себя неловко.

— Еще чипсы и гуакамоле, — прошу я. Какого черта. Как часто парни угощают меня ужином?

Фишер улыбается, когда кассир выжидающе смотрит на него.

— Она может заказать все, что захочет.

Внезапно я чувствую себя уверенно. Никогда еще парень не был так добр ко мне.

— Что-нибудь еще? — спрашиваю я, поворачиваясь к Фишеру.

Его темные глаза встречаются с моими, и улыбка исчезает.

— Что угодно.

Вот черт. Повернувшись к кассиру, я говорю:

— Тогда чипсы и гуакамоле.

Может ли у нас что-то получиться? Например, если попрошу его снова забраться на меня и прижаться бедрами, он сделает это? Я затыкаю свой внутренний диалог. Почему я так себя веду? Луна. Это она во всем виновата. Подруга вбила мне в голову глупые идеи. Наемся до отвала и вернусь в свой номер. Вот и все. Этот ужин — извинение. Ничего больше.

— Спасибо, — говорю я, поворачиваясь лицом к Фишеру. — Ты не должен был этого делать.

— Я знаю. Просто хотел. К тому же, сегодня вторник тако.

Я ухмыляюсь. Теперь он говорит на моем языке.

Наши «Маргариты» уже готовы. Фишер протягивает мне одну, и мы одновременно делаем глоток.

— Ням, — говорю я, закатывая глаза.

— Владелец не шутил.

Кассир передает Фишеру всю заказанную еду в коробке, и он указывает на стол для пикника поблизости.

Я сажусь на свое место и еле сдерживаюсь, чтобы не выхватить у него еду — так вкусно пахнет. Фишер делит тако и придвигает ко мне чипсы и гуакамоле.

— Можешь взять немного. Я поделюсь, — говорю я ему.

Я протягиваю ему чипс, и Фишер засовывает его в рот целиком.

Мы начинаем есть и воцаряется тишина. Лишь волны на пляже и наши взаимные стоны одобрения от наслаждения едой являются единственным фоновым шумом. Когда я открываю второй тако, Фишер прерывает молчание:

— Что привело тебя в «Ключи»?

— Может, я здесь живу.

— В отеле? Думаю, нет.

— А что, если я бездомная, но скопила достаточно денег на одну ночь в хорошем месте?

— У большинства бездомных нет маникюра и педикюра.

Я смотрю на свою руку.

— А что, если я выиграла конкурс «Все включено»?

— Этот конкурс включал в себя ноутбук?

— Хм... Что, если мой ноутбук — единственное, что у меня осталось?

— Это и футболка с концерта Fall Оut Boy из прошлогоднего тура? — спрашивает он, затем макает чипс в гуакамоле и протягивает мне.

Фишер очень наблюдателен. Я беру чипс и засовываю его в рот целиком, как и он. Фишер смеется.

Когда я дожевываю, слегка прикрываю рот рукой и говорю:

— Может быть, я недавно была бездомной или нашла футболку в мусорном баке?

— Тебе не нравятся личные вопросы, не так ли?

Я решаю проигнорировать вопрос, потому что Фишер раскусил меня слишком быстро.

— Что привело тебя в «Ключи»? — спрашиваю я, переключая внимание.

— Работа. Я много путешествую. У меня редко бывает свободное время, но в этот раз все иначе. В этот раз весь день в моем полном распоряжении.

Следующий очевидный вопрос: «Чем ты занимаешься?», но я не хочу переходить на личности. Завтра я уезжаю и больше никогда его не увижу, так почему меня это должно волновать?

Фишер перестает есть и смотрит на меня. Думаю, он ждет от меня вопрос, но я молчу. Откусываю огромный кусок тако и смотрю, как с другой стороны вылезает начинка.

— Ты другая.

Я вздыхаю, раскрываю лепешку и запихиваю начинку обратно. Не позволю ни одному драгоценному кусочку пропасть даром.

— Ты имеешь в виду беспорядок?

— Вовсе нет. Кажется, ты точно знаешь, кто ты. Это очень привлекательно. Ты не такая, как другие девушки.

Указывая на свое тело, я отвечаю:

— Женщина, Фишер. Что видишь, то и получаешь.

— Мне нравится то, что я вижу, и возьму все, что смогу.

О, Боже. Он начинает флиртовать. Я решаю оставить все как есть. Откусываю еще кусочек, прежде чем заправить выбившуюся прядь волос за ухо. Фишер хихикает, прикрывая рот рукой.

— Что? — озабоченно спрашиваю я.

Он указывает на мою голову. Я хватаю салфетку и вытираю губы. Черт. Наверное, у меня по лицу течет сок тако.

— Нет. Вот, — говорит Фишер, снова указывая.

Я вытираю щеки, потом нос, а он продолжает смеяться, я все понимаю неправильно.

— Черт возьми, где? — спрашиваю я.

Фишер протягивает руку через стол и вытаскивает маленький кусочек помидора с моих волос.

Он держит его на ладони, чтобы я видела.

— Эй. Это мое. Сделай свой собственный. Я приберегла это на потом. — Я снова кладу его на ухо и сосредотачиваюсь на тако.

— Боже мой, ты прекрасна.

Я останавливаюсь на середине укуса и смотрю на Фишера. Он серьезно смотрит прямо в глаза.

Положив тако на стол, я делаю большой глоток «Маргариты», пытаясь придумать, что сказать. Вытираю руки салфеткой и, прежде чем заговорить, быстро провожу языком по зубам, чтобы избавиться от остатков мяса или сыра.

— Какой у тебя план? — в лоб спрашиваю я. — Ты видишь на пляже женщину, которая явно одна. Сбиваешь ее, приглашаешь на ужин, ухаживаешь за ней с помощью своего обаяния, и что потом? Переспишь с ней и украдешь деньги, пока она спит?

— Я за тобой ухаживаю?

— Звучит, как признание.

Фишер вздыхает.

— Во-первых, если бы я тебя разглядел и захотел с тобой познакомиться, то не сбил бы с ног. Я не из таких. Я мог споткнуться перед тобой или, черт возьми, просто остановиться и представиться. Во-вторых, я не знал, что ты одна, но надеялся на это, когда не увидел обручального кольца. В-третьих, я не считаю себя очаровательным, но стараюсь таким быть. Я не уверен, что это имеет значение. В-четвертых, мне не нужны деньги. У меня есть свои.

— Ты забыл о варианте с постелью.

Фишер наклоняется вперед, опираясь локтями в стол.

— Я бы хотел оставить этот вариант открытым.

Я невозмутимо смотрю на него. Он серьезно? Что за чертовщина? Я не знаю, что сказать. Мы смотрим друг на друга целую вечность, потом его губы медленно изгибаются, и он начинает смеяться.

— Все, чего я хочу, это тако и немного разговоров этим великолепным вечером на пляже. У меня редко бывает время развлечься, а ты меня очаровываешь. С тобой легко можно провести хороший вечер. Никакого притворства. Никаких ожиданий. Никаких скрытых намерений. Ладно?

Он кажется законопослушным. Мне почти стыдно, что я что-то предполагаю.

— Приятно слышать. Потому что я не такая девушка, и если ты надеешься, что что-то случится, будешь разочарован.

— Вполне справедливо. — Фишер хлопает в ладоши и показывает на мой почти пустой стакан. — Как насчет того, чтобы еще выпить?

— Только если на этот раз плачу я.

— Нет, — говорит он, вставая. — Я не из таких.

Я не смогу заплатить, но улыбка не покидает моего лица. Это был хороший ответ. Нет, замечательный. Я делаю в уме пометку. Когда Фишер встает в очередь у фургончика с тако, я наблюдаю за ним. Почему этот мужчина общается со мной? Я не в его вкусе, не так ли? Я смотрю на свои татуировки, но не вижу ни одной татуировки на его теле. Трогаю четыре пирсинга в ухе. Держу пари, Фишер никогда ничего не прокалывал.

По крайней мере, три или четыре девушки смотрят на него, проходя мимо. Но он, кажется, этого не замечает. Он настоящий?

Скомкав обертки, начинаю убирать со стола. Мне нужно сосредоточиться на чем-то другом. Подхожу к мусорному ведру и выбрасываю мусор, затем останавливаюсь, чтобы полюбоваться закатом солнца. Это захватывающе.