— Я не предавал вас...

— Ты сбежала с деньгами, не сказав никому из нас. — Владимир скрещивает руки. — Это и есть определение предательства.

— Не это я хотела сказать.

— Тогда что ты хотела? — говорит Рай, ее голос мягче, но не менее твердый, чем у Владимира. — Расскажи нам, Ана.

Я выдыхаю.

— Я хотела защитить Бабушку.

Рай хмурится.

— У тебя нет бабушки.

— Есть. Она не моя настоящая бабушка, но она вырастила меня и защищала. Но папа выслал ее обратно в Россию, где никто не может ей помочь, потому что он сказал, что она плохо на всех влияет. У нее слабоумие, и она страдает, но он запретил мне видеться с ней, поэтому мне пришлось придумать этот план.

Я не упускаю возможности говорить о своем отце в третьем лице в его присутствии.

Даже не могу смотреть на него, потому что знаю, что с его гневом будет нелегко справиться.

— Почему ты мне не сказала? — спрашивает Рай.

— Я хотела, но ты была так занята своим браком и Братвой, и я не могла добавить к этому еще что-то. Кроме того, я хотела хоть раз сделать что-то сама, а не всегда полагаться на тебя.

— Это было глупо, Анастасия. — Владимир отходит от двери, его громадность поглощает половину пространства. — Несмотря на то, что мы прикрыли тебя и вернули деньги из собственного кармана, Адриан узнал о твоих действиях, и это чуть не стоило твоему отцу должности и жизни. И нашей тоже. Он оказал огромную услугу Пахану в обмен на то, что тот не причинит тебе вреда и не раскроет твоих действий.

Моя голова поднимается вверх.

— Я... не думала, что до этого дойдет. Мне очень жаль.

— Извинения не исправляют то, что уже сломано. — папа все еще не смотрит на меня, его лицо непроницаемое, а выражение лица мрачное. — Ты не выйдешь из дома, пока не получишь дальнейших указаний.

— Но...

— Это окончательное решение.

— Пожалуйста, не делай больно Бабушке. Пожалуйста.

— Это зависит от того, как ты впредь будешь себя вести. — отец смотрит на меня, и мне хочется, чтобы он этого не делал. Он выглядит намного старше, намного печальнее. — Ты разочаровала меня, Анастасия.

Он встает и уходит, а я наконец-то даю волю слезам.

Дом, милый дом.