ГЛАВА 49

После ухода Эвелин я не сразу побежала из комнаты. Я провела несколько долгих минут, переваривая то, что она мне рассказала, и, пытаясь принять то, что наше знакомство произошло не из-за спонтанного проявления доброты; и что когда-то она была замужем за человеком, который убил моего отца; и что Фрэнк переживал обо мне в достаточной степени, чтобы отправить кого-то приглядывать за мной. До этого я была убеждена, что все члены Боулдеровской стаи ненавидели меня.

Биение моего сердца ускорилось, когда я взялась за ручку двери и повернула её. Мой путь по коридору, покрытому ковровой дорожкой, показался мне бесконечным. А из-за головокружения пол шатался под ногами, как на каком-нибудь аттракционе. Несколько раз мне приходилось прислоняться к стене, обшитой деревянными панелями, чтобы не потерять равновесие.

Большая гостиная была освещена тусклым светом, и в ней находились несколько гостей, потягивающих вино. Меня удивило, что гостиницу не закрыли после того, что произошло. Неужели Джеб был всё ещё здесь?

Я оглядела террасу в поисках Лиама. Он стоял, облокотившись о перила. Я долго глядела на него и на то, как белая луна очертила его длинное тело. Летняя тёплая ночь была украшена идеально круглой луной.

Старейшины сейчас, должно быть, бегали вместе с другими членами стаи. Мне было странно думать о том, что когда-нибудь наступит время, когда я больше не смогу перевоплощаться по желанию.

Лиам либо пока не почувствовал моего присутствия, либо не решался показывать этого, боясь спугнуть меня. Я медленно подошла к нему, и ещё более медленно положила локти на перила.

Он продолжил смотреть на огромное пространство, усыпанное звёздами, точно драгоценными камнями, растянувшееся перед нами.

— Прости меня, Несс.

— За что?

— За то, что не поймал Эвереста, и дал ему уйти. За то, что мой отец сделал с твоей матерью. За то, что мы отказали тебе в твоей просьбе стать членом стаи. За то, что причинил тебе боль.

Он коснулся отметин на моей щеке, оставленных его когтями. Затем его взгляд опустился ещё ниже, и я знала, что он извинялся уже за другую ночь.

— Я лишила твоего отца дееспособности, Лиам. А потом попыталась отнять то, чего ты так желал, только для того, чтобы позлить тебя. Если кто-то и должен извиниться, то это я, — я посмотрела в сторону качающихся сосен, которые в эту яркую ночь были почти такими же зелёными, как и днём. — За то, что я решила подружиться с Джулианом, потому что Эверест сказал мне, что Альфа Сосновой стаи сможет защитить меня от твоего гнева, когда ты узнаешь о том, что я сделала.

Мои глаза так горели, что от холодного воздуха их начало щипать.

Он сдвинулся, и его тело теперь было полностью обращено ко мне.

— Так вот в чём дело? А я думал, что у тебя с ним интрижка.

— Боже, нет, — я содрогнулась.

Он решил, что мне холодно, и положил руки на мои голые плечи. От этого я задрожала ещё сильнее.

Он нахмурился.

— Тебе холодно?

— Нет.

На его лице появилась улыбка. Он провёл одной рукой по моему плечу в сторону шеи. Его большой палец остановился в ложбинке между моими ключицами. А четыре других его пальца слегка коснулись моих позвонков. Мой пульс бешено застучал под его большим пальцем.

— Знаешь, в ту ночь, когда всё произошло — почти сразу после того, как ты ушла — мой отец позвонил мне. Он был возбуждён и пьян. И зол. По-настоящему зол. Он приказал мне поджечь гостиницу. Сказал, что твоя семья погубит нашу стаю. Я сказал ему, что он пьян и сошёл с ума, и что никто не будет ничего поджигать. И тогда он назвал меня трусом. Он сказал, что я такой же трус, как и моя мать. А затем он сказал...
Его пальцы сжались вокруг моей шеи, почти сделав мне больно.

Я схватила его за руку и отодвинула её от себя.

Его веки закрылись.

— Что он сказал? — проговорила я.

Он крепко сжал губы. Так крепко, что я решила, что он их уже никогда не разомкнёт. Но он вымолвил:

— Он сказал, что надеялся сделать из меня мужчину, избавившись от неё.

Моя рука застыла на его руке.

— Избавившись...

— Папа бил маму. Часто. В ту ночь, когда она умерла... — его голос задрожал.

Я сжала руку Лиама, чтобы успокоить его.

— Они поругались из-за меня.

Его голос дрогнул, и из него вырвалось сдавленное рыдание. Он снова сжал губы, но после этого они раскрылись, а его глаза потемнели и наполнились слезами.

— Я всегда подозревал, что он забил маму до смерти, но я никогда не знал наверняка. Пока он не признался в этом. И тогда я обезумел. Я сказал, что убью его. И повесил трубку.

Моё сердце разбилось на части, в то время как ноги Лиама подкосились. Он повис на мне, и у него из груди вырвались рыдания. Я не знала, плакал ли он о своём отце или о своей матери. Я подвела его к креслу, чтобы груз его печали не свалил нас с ног. Он потянул меня вниз за собой и обнял, как испуганный ребёнок обнимает свою мать, после чего схватился за ткань моего топа и зарыдал, уткнувшись лицом в мои ключицы.

Наконец его рыдания стихли, но он не поднял своего лица.

— В тот момент со мной были Лукас и Август, поэтому, когда тело моего отца нашли в бассейне несколько часов спустя, они были убеждены, что я убил его. Они даже зашли так далеко, что рассказали обо всём Фрэнку. Я дико на них разозлился и провёл своё собственное расследование. Я нанял частного детектива и заставил его проверить тебя. Я обнаружил твой запах на диване своего отца. Я не считал, что это ты убила его... по крайней мере, в одиночку.

Я провела рукой по его волосам в надежде, что моё прикосновение немного успокоит его.

— И только когда Эверест уехал из города, всё вдруг встало на свои места. Тогда я уже знал про Бекку, и всё сошлось. А потом Фрэнк рассказал мне о том, что Эверест украл боулдеровский артефакт.

— Его украл Эверест?

Он кивнул.

— Зачем?

— Не знаю. Может, для того, чтобы иметь рычаг воздействия?

Он вздохнул, и от его тёплого дыхания моя кожа начала пульсировать.

— Завтра я начну искать его, а сегодня... Сегодня ночью я не хочу думать о своём отце. Не хочу думать об Эвересте. И о том, как ты чуть не довела меня до инфаркта, когда попросила убить тебя...

Он отпустил мой топ и взглянул на меня, после чего положил руки на мою поясницу. Его дыхание замедлилось и выровнялось. Жар от его тела заставил меня всю покрыться мурашками.

Я вдруг осознала, что меня обнимал не ребёнок, и мои пальцы дрогнули. Его губы коснулись острой косточки моего плеча и остались там — это был не совсем поцелуй. Я никогда не думала, что моё плечо может быть таким чувствительным, но все мои ощущения сосредоточились на этой точке.

Он положил руку мне на затылок и притянул к себе моё лицо на невероятно близкое расстояние.

— Фрэнк хочет, чтобы я стала членом стаи, — выпалила я.

—Не он один.

Кончиком указательного пальца он провёл линию от центра моего лица и вниз по шее. Он остановился только тогда, когда его палец достиг того места, где лихорадочно билось моё сердце. Он растопырил пальцы и прижал ладонь к моей груди.

— Ты и правда думаешь, что Фрэнк позволил бы нам биться насмерть? — спросила я хриплым голосом.

— Скорее всего, нет, но я не собирался рисковать твоей жизнью, чтобы проверить это.

В его глазах, сверкнувших в фиолетовой тьме, отразилось полотно звёзд, раскинувшееся у нас над головами.

Он наклонился ко мне и прижался губами к моим губам. Аромат его кожи перемешался с ароматом леса, луны и тёплой земли. Он стиснул меня сильнее, его губы раздвинули мои, а язык переплёлся с моим языком.

Лиам целовал меня так, как он делал всё в этой жизни. С глубоким, диким, собственническим голодом.

Вдалеке от нас завыл волк, и я была готова поклясться, что моё тело ответило ему, так как я вся ощетинилась. Так же как и Лиам. Нежная и горячая кожа под моими пальцами превратилась в мягкую шерсть.

Он прервал поцелуй и выругался.

— Полнолуние, — объяснил он.

Я нахмурилась.

— Оно заставляет наши тела желать перевоплощения больше, чем когда-либо.

Я была почти уверена, что сейчас я желала его больше, чем что-либо.

— К чёрту это всё. Сегодня я лучше останусь в человеческом обличии.

И снова тёмную ткань ночи разрезал волчий крик, он был манящим, глубоким, он приглашал. Мои пальцы превратились в изогнутые когти. Глаза Лиама засверкали нечеловеческим блеском, и над его нижней губой появились небольшие клыки.

— У тебя есть планы на завтра? — спросила я.

Он нахмурился, и его зубы стали короче.

— Нет.

— Не хочешь провести весь день со мной? В человеческом обличии? Мы могли бы узнать друг друга поближе... и не только в метафорическом смысле.

Мой подбородок вспыхнул.

Он убрал прядку волос с моего лица.

— Никогда бы не подумал, что Несс Кларк умеет краснеть.

Он поцеловал меня в основание шеи.

Я содрогнулась.

— Побегать. Мне надо побегать.

— Хмм... тебе точно это нужно?

Я толкнула его в плечо, и он подмигнул мне. Крепко схватив меня за талию, он встал и поставил меня на землю.

Очередной вой пронзил ночь.

Лиам переплёл свои пальцы с моими, и мы вместе понеслись вниз по лестнице, которая примыкала к широкой веранде и пересекала поле, залитое лунным светом.

Кто-то крикнул, чтобы мы опасались волков. Я оглянулась, чтобы посмотреть на гостиницу, и мои волосы хлестнули меня по лицу. Гости стояли вдоль перил, их взгляды были устремлены на лес впереди. Их рты двигались, но мы уже не могли их слышать. Я подумала, что они обсуждают безрассудных парня и девушку, которые бежали навстречу своей неминуемой гибели.

И тогда я поняла, почему стая не отомстила за моего отца. Что могли сделать с нами эти люди, если бы узнали о той магии, что текла в нашей крови? Что бы они тогда держали в своих руках: ружья, заряженные серебряными пулями, или записывающие устройства?

Ни один из этих сценариев мне не нравился.

Но меньше всего мне нравилось то, что Эйдана Майклза оставили в живых.