Он был настолько чертовски безупречен, что даже больно. Вся моя решимость рассыпалась в прах, а ведь ему ничего не нужно было делать, лишь стоять передо мной.

Чтобы почувствовать биение его сердца, прижала ладонь. Он аккуратно взял мою руку и провел ею по своей блестящей груди, заставляя чувствовать каждый укромный шрам и твердый живот. Взглядом проследив весь путь, остановилась на толстом члене.

Сглотнув, прикусила нижнюю губу, не в силах отвести глаз и притвориться, что он не заполняет собой пространство между нами.

У штанги в головке оказалось собственное притяжение. Я хотела почувствовать ее на языке. Похоже, изо рта потекли слюни.

Самодовольный голос Ромеро наконец-то вывел из транса.

— Это настоящий шедевр, знаю.

Подняв на него взгляд, почувствовала, как запылало лицо, когда осознала, что только что любовалась членом, будто это Священный Грааль.

— Ты чертовски высокомерен.

— Не высокомерен, но достаточно уверен в себе, чтобы знать — каждый раз трахая, переворачиваю твой мир с ног на голову, — переместив захват на запястье, подтолкнул назад и с помощью колена раздвинул ноги, прижав мои руки по обе стороны от головы.

Острие пирсинга потерлось о клитор, и крошечный вздох сорвался с губ.

На самом деле, понимала, что нам необходимо поговорить. Он не заслужил, чтобы быть во мне, но именно там его и жаждала.

Словно прочитав мои мысли, он резко отпустил меня и обхватил челюсть, прильнув своими губами к моим. Я нетерпеливо впустила его язык, удовлетворенно застонав от знакомого ощущения.

Обвила руками мужчину за шею, а его ладони стиснули мою попку. Ром поглощал каждый мой вздох, впиваясь в нижнюю губу и грубо сжимая ягодицы. Твердый член упирался мне в низ живота, он был горячее, чем вода, обрушивающаяся на нас. Всепоглощающая боль, которую мог вызвать лишь он, пылала между бедер.

— Трахни меня, — выдохнула, — жестко.

Повторять дважды ему не пришлось. Он приподнял меня, обвив ноги вокруг своей талии.

— Проклятье, Кали. Моему члену сейчас не место рядом с твоей киской. То дерьмо, которое проделываешь со мной, — прорычал Ром, вонзаясь внутрь, ни секунды не колеблясь.

Резко вдохнув, вцепилась в его плечи. Грубое проникновение ужалило, я ощущала, как металлический стержень врезается в мои стеночки, растягивая их, чтобы приспособиться к размерам. Мужчина не стал дожидаться, когда полностью привыкну.

Он матерился, задыхаясь, впиваясь пальцами в мою плоть, задавая жестокий темп, пока трахал у кафельной стены. Влажная кожа прижималась к моей, смешиваясь со звуком текущей воды и безудержными стонами.

Мои ладони были повсюду, я ощущала мышцы его рук, твердые и крепкие, пока Ром без особых усилий держал меня, не давая пощады. Кончиками пальцев прошлась по каждому сантиметру украшенной чернилами кожи, до которого только могла дотянуться, а затем запустила пальцы в темные волосы, превращая его в нечто большее, нежели просто воспоминание.

— Сильнее, — простонала, стремясь притянуть ближе.

Ром вышел, но не отпустил меня. Я застонала от ощущения потери.

Не закрывая воду, он вышел из душа и отнес меня, промокшую до нитки, на кровать, бросив прямо на середину.

Расположившись между моих ног, пристально уставился на меня. Темный, нечитаемый взгляд заставил затаить в груди дыхание.

Сосредоточившись на бисеринке воды, стекающей по его коже, не знала, смогу ли когда-нибудь справиться с тем, что мужчина смотрит прямо сквозь меня. За всей пеленой, Ром мог разглядеть женщину, которую лишь недавно начала признавать. Он понимал, кто я такая, задолго до меня самой.

— Посмотри на меня, — голос заставил повиноваться.

За то время, которое потребовалось моему взгляду найти его, мужчина перекинул мои ноги через свои предплечья и без предупреждения вонзился внутрь.

С криком, воздух покинул легкие, а руки тут же переместились на его плечи, ногти впились в кожу.

Выдернув их, прижал по обе стороны от моей головы, пока вбивался внутрь.

— Пусти! — хотелось, чтобы это прозвучало решительно и твердо, но вышло как стон с придыханием.

— Нет, — оскалился в злобной ухмылке.

Я открыла рот, чтобы ответить, а он резко наклонился, проталкивая свой язык и переплетая с моим, грубо терзая.

Сжав пальцы в кулаки, впилась ногтями так глубоко, что проколола кожу. А когда Ром переместил рот на мою шею и укусил, киска стиснулась вокруг члена.

О, Боже мой. Я приподняла бедра, чтобы принять его глубже, и обхватила ногами задницу. Он не ослаблял напор, ни на миг, а всякий раз, когда закрывала глаза или пыталась отвести взгляд, вбивался с такой силой, что начинала идти кровь, а хватка на запястьях усиливалась.

Выражение лица Рома, по-прежнему, оставалось неизменным.

Лишь немного сбившееся дыхание подтверждало, что мужчину затрагивало то, чем мы занимались. Чувствовала себя такой уязвимой, будто каждая часть души оказалась выставлена на всеобщее обозрение.

Он абсолютно точно понимал, что делает. Знал, где укусить, где оставить следы, какое место во мне идеально стимулировать, чтобы разрушить на части. Непрерывно доводя до самой грани, то снижал темп, то отступал, позволяя наслаждению ускользнуть.

Используя наши тела, как шлюз, Ром восстановил нашу физическую связь. Я почувствовала, как во мне возрастает приятное напряжение, идущее прямо изнутри.

— Ром, — простонала его имя в сотый раз.

— Умоляй, — выдохнул мужчина, проникая в меня и задевая точку G.

— Пожалуйста, — прохрипела, когда онемевшие ноги соскочили с его тела и упали безвольно по сторонам.

— Этого явно недостаточно. Умоляй разрешить тебе кончить, Кали. Скажи, как сильно хочешь кончить на мой член.

Спровоцированный мыслями ответ, облаченный в отчаянные слова, хлынул изо рта.

— Мне так чертовски сильно этого хочется, пожалуйста, позволь кончить, умоляю тебя... Ром.

Лукаво усмехнувшись, просунул руку между нами и взялся терзать клитор, наращивая темп, трахая так жестко, что думала, кровать сломается.

— Кончи для меня, малышка, — потребовал низким голосом.

Эта фраза еще не успела сорваться с его губ, а мое тело выгнулось дугой, я кончила, выкрикивая его имя, жар пронизывал все конечности. Мужчина не переставал вколачиваться в меня, обретая собственное освобождение, пока я содрогалась в его объятиях.

Единственными звуками в комнате были мое учащенное дыхание и шум льющейся воды. Стук сердца отдавался эхом в ушах.

Он высвободился и перекатился на спину, увлекая за собой. Его руки заключили меня в почти удушающие объятия, пока моя голова покоилась на его влажной груди. Необходимости в словах вовсе не было.

Знала, что какая-то его часть нуждается в этом не меньше, чем я. Он поцеловал меня в макушку.

— Что ты имел в виду, когда заявил, что дал нам больше времени? — задала вопрос, после затянувшейся паузы.

Его пальцы пробежались по моей руке, оставляя за собой след из мурашек.

— Девиду кто-то сообщил, что ты у меня. Он решил, что я собираюсь отдать тебя. Я должен был внушить ему, что так и есть. А в вестибюле мне необходимо было создать впечатление, что притащил тебя сюда вопреки твоей воле. Если вдруг кто-то помчится рассказать ему, что я вернул тебя, это поможет сузить круг подозреваемых крыс. Мне известны имена всех здешних служителей. Впрочем, послезавтра это не будет иметь значения. Он узнает, что ты теперь моя.

— А что будет завтра?

Подавив зевок, свернулась калачиком в его объятьях.

— Все изменится, — тихо ответил Ромеро.