Сайлас ловит меня, успокаивает и успокаивающе проводит рукой по моей спине. Мое зрение двоится от этого отталкивающего контакта. Я извиваюсь со сдавленным стоном.

Все во мне зовет меня положить руки ему на грудь и оттолкнуть этого отвратительного мудака от себя. Я хочу потянуться за ножом, но не сейчас. Мне не принесет никакой пользы, если я покажу наши руки до того, как смогу снять наручники и освободить Роуэна. Стиснув зубы, я дышу сквозь отвратительное ощущение его прикосновения к моей коже.

- Тише, мой питомец. Не нужно беспокоиться. - Сайлас сжимает мою челюсть, контролируя меня. Я сглатываю. Я не чувствую ничего похожего на то, что чувствую, когда руки Леви на мне. Прикосновения Сайласа не вызывают у меня ничего, кроме отвращения.

- Я единственный, кому позволено прикасаться к тебе. Рыцари Замка не узнают ни рая твоей пизды, ни твоих сладких криков.

Собравшись с силами, я встречаюсь взглядом с Сайласом. Странно, как мои смутные воспоминания сталкиваются с реальностью этого чудовищного человека. В моих пропитанных наркотиками воспоминаниях о той ночи, когда он изнасиловал меня, я представила его таким огромным и ужасающим, неспособным отбиться от него. Сейчас он не такой большой, ростом ниже любой Вороны, почти сравнялся с моим ростом на каблуках.

- Отпусти ее, - выплевываю я. - У тебя есть я. Это то, чего ты хотел. Просто отпусти ее и остальных.

Роуэн не согласна с этой идеей, лязгая наручниками о радиатор с шипящим проклятием. “Робин”, - бормочет она достаточно громко, чтобы я смогла расслышать. “Робин, Робин, Робин”.

Это наше кодовое слово.

Сайлас, к счастью, этого не замечает, слишком поглощенный своим увлечением мной.

- Боюсь, что нет, моя дорогая. Даже у моей жены нет такой тяги. Так обстоят дела. Carpe regnum. - Его рот кривится в хитрой улыбке. - Ах, но ты не узнаешь, что это такое теперь, когда ты моя.

Мало ли он, блядь, знает, я точно понимаю, что для него значат захват королевства и кольцо с печаткой, которое он носит. Он зарыл его так глубоко в мою кожу, что его метка навсегда осталась на моем бедре.

- Я никогда не буду тво...” Сайлас зажимает мне рот рукой.

- Заткнись на хрен, любимая. Я не хочу наказывать тебя в твою первую ночь здесь.

Что-то свирепое поднимается во мне, рожденное болью, страхом и мучениями, которые я пережила после того, как он похоронил свое уродство глубоко внутри меня, изнасиловав меня. Я сильно кусаю его за руку, стискивая зубы, пока медный привкус крови не наполняет мой рот. Затем я хватаюсь за нож, движимый инстинктивной, непреодолимой потребностью встретиться лицом к лицу со своим кошмаром и преодолеть его. Я понимаю, почему Леви предпочитает ножи оружию — оружие делает все более личным и интуитивным. Когда я сжимаю его так, как он показал мне, огонь поет в моих венах от осознания боли, которую я собираюсь причинить ему.

Крик, который вырывается у меня, первобытен, когда я вонзаю острый кончик в тело Сайласа, зацепляя его сбоку, близко к бедру. Моя цель сбита, но страдальческий звук, который он издает, удовлетворяет дикую сторону меня.

- Ого!- Сайлас рычит.

Он толкает меня до тех пор, пока я не теряю равновесие, врезаясь в стул, к которому прикован, затем отдергивает руку. Я выплевываю полный рот его крови, забрызгивая ею его белоснежную рубашку. Вырывая нож из своего тела, он отбрасывает его в сторону, и он падает под стол вне досягаемости. Кровь просачивается на его рубашку из рваной раны, которой я его ранил.

- Иисус, блядь, Христос. - Переводя взгляд со своей окровавленной руки на ножевую рану, на беспорядок, который я устроил на его смокинге, он рычит и обходит стол. - Ты заплатишь за это, маленькая сучка.

Тяжело дыша, я перевожу взгляд на Роуэна. Ее глаза сияют гордостью. Я ненавижу мерзкий привкус во рту, но теперь я отметила его так, как он считает, что погубил меня ради кого-то другого.

Сайлас бормочет что-то себе под нос, промокая раненую ладонь носовым платком и резкими движениями, затем дергает себя за рубашку и шипит, когда его кожа натягивается вокруг раны. Он делает паузу, чтобы вытащить телефон из кармана, отвечая лаем. «что?» Он хмурится.

- Какого рода беспорядки? Как возник пожар — что?

Вешая трубку, Сайлас выбегает из комнаты, не оглядываясь. Я откидываюсь на спинку стула, сдавленный крик поднимается к моему горлу. Я бессилен остановить это, шум инстинктивный. Крик выжившей, столкнувшейся лицом к лицу со своим кошмаром в технике.

Я, блядь, сделала это. Еще один дрожащий звук вырывается у меня.

- Ты в порядке?- спрашивает Роуэн.

- Я не знаю, что это было. Это просто вырвалось у меня. - Я сглатываю, поднимая голову, чтобы встретиться с ее обеспокоенным взглядом. - Прости, что я напугал тебя. Я просто подумал, что если я сосредоточу его внимание на себе, это даст нам время.

Роуэн кладет голову на радиатор.

- Чувак. Я думал, ты собираешься пожертвовать мной. Я была здесь не для этого.

- Обещай, что это больше не повторится. - Я облизываю губы, мой взгляд расплывается. - Леви?

Мой голос дрожит.

- Я иду за тобой, принцесса, - говорит он мне на ухо. Он звучит убийственно. - Поклянись в этом.

Я закрываю глаза, когда волна за волной облегчения накатывает на меня.

- Я не хотел, чтобы наш первый раз с наручниками прошел совсем не так.

Его удивленное ворчание проникает через скрытое устройство в моем ухе. - Только ты мог шутить по этому поводу.

- Убедись, что девочки выйдут первыми, - настаиваю я.

Он не отвечает. Знание того, что он придет за мной, придает мне новую храбрость. Я смахиваю слезы и использую гибкость и силу, которые я приобрела в танце, чтобы выгнуться из своего тяжелого антикварного кресла, опускаюсь на пол в изогнутом положении, чтобы приспособить мое запястье в наручниках, затем поднимаю ногу, чтобы достать нож. Требуется две попытки, чтобы подвести Заостренного достаточно близко, чтобы дотянуться. Успех проносится сквозь меня, как только я смыкаю вокруг него пальцы.

Ха! Возьми это, мам. Танцевальные навыки имеют множество применений.

Я улучаю мгновение, чтобы осмотреть кровь Сайласа, оставшуюся на лезвии. Издав свирепый тихий рык, я вытираю кровь со своего платья, как это делал Леви, прежде чем встать. Сайлас мог вернуться в любую минуту. Я обращаю свое внимание на наручники, в моей голове формируется идея.

- Готова снова пырнуть ножом этого парня, а затем отрезать ему член с его кровью, покрывающей лезвие?- подсказывает Роуэн.

- Я больше думал о том, как было бы круто, если бы я смогла взломать замок на своих наручниках, - говорю я. - Не подведи меня сейчас, Остроухий.

Это еще не конец.

Я должна продолжать бороться. Бойцы не сдаются — мы, блядь, выживаем.