Подарок из будущего

«Открыть или вернуть отправителю?»

Настасья Игоревна посматривала на коробку, оставленную на чайном столике горничной Глашей. Пару мгновений назад та ворвалась в комнату с распаленными докрасна щеками и растрепанной косой, будто бежала не с первого этажа на второй, а целую версту до усадьбы. 

— Помилуйте, барышня! — упала на колени она, ибо прервала мирное чаепитие своей госпожи. – Не гневайтесь! Подарок вам! С письмом! Секретный!

Чуть приподняв брови, тем самым проявив лишь легкую заинтересованность, Настасья взглянула на сверток в цветной бумаге и приложенным письмом.

— Чего же мне гневаться? Ты принесла глоток воздуха, Глаша, — с улыбкой отвечала та. – Тоска заселила даже углы этого дома… уж не думала, что кто-то посмеет ее разогнать. И кто посмел?

— Князь Ростислав Маркович Лукавский, — глаза служанки загорелись призрением. – Посыльный доставил… Велел лично в руки вам передать. 

— Любопытно, — заиграли глаза Настасьи Игоревны. 

— Может от греха подальше вернуть его милости? – дрожащим голосом шептала горничная.

— С чего такая беспардонность, Глаша? Князь ко мне с душой, а я ему пинок по чести? – не сводя глаз с посылки, отвечала барышня. 

— О нем такое в народе поговаривают, — дрожащим голосом протестовала крестьянка, — где он к девушкам на выданье сватается, беда там является. — Поговаривают, что колдун он.

— Судачат всё, ироды, — хладнокровно отвечала та. — Не знают что придумать. Не нравятся ему барышни наши, — вот и выбирает. — Не суди о том, что тебе не ведомо, полоумная!

Глаша смолкла и тихонько попятилась к стене.

 Настасья Игоревна замерла с фарфоровой чашкой у губ и невольно прислушалась к тиканию настенных часов, монотонно отбивающих секунды. И ей все чаще казалось, что они отсчитывают время ее унылой жизни. И порой чудилось, что каждый «тик» готовился поставить точку в ее надеждах на добрые перемены.

 Да что там: двадцатидвухлетняя барышня только и сетовала на свою несносную жизнь, с самого детства. Лишенная родительского внимания и не взлюбившая нянек да воспитателей, она поначалу пакостничала прислуге. Рукоделие да обучение музыке вызывали отвращение. Грамота — и вовсе скука скучная. Но вот повзрослев, увлеклась… интригами и тайными встречами с дворянами, имевшими скверную репутацию. А потому перестали с их семьей знаться многие почтенные персоны, да и в дом к ним захаживать стали всё реже и реже. 

А вот внимание князя много что значило – вероятнее всего, после этого подарка последуют разговоры о помолвке. И обделить вниманием его милость могло стоить барышне многого. Ей-то немыслимо замуж хотелось, вырваться из своего заточения. А он-то завидный жених, правда с темненькой репутацией.

«Милая Настасья Игоревна! Не посчитайте за дерзость мое желание поделиться с вами крайне любопытной вещицей. В наших краях о такой диковинке не ведают, я привез ее из Запада, а потому прошу Вашу милость сохранить в строжайшем секрете мой подарок. Поверьте, он станет для вас настоящим волшебством, о котором вы и думать не могли. Он будет свидетелем каждого мгновения вашей жизни, станет сопровождать вас везде, слышать вас, служить вам и порой даже знать ваши мысли. Не посчитайте меня глупцом и фантазером, я не преувеличиваю и уж точно не выдумываю, ибо имею у себя такую же небылицу. С ней Вы станете не просто современней, а могущественней, она способна делать невероятные вещи, почти фокусы, — и ей дано то, на что ещё не способен ни один человек, ни одно магическое приспособление. Мы с вами, премилейшая, имеем честь первыми познать эту вещицу. Только через сто пятьдесят лет человечество потеряет рассудок из-за нее. 

И помните, эта диковинка полностью изменит вашу жизнь и вашу сущность. А потому только вы вправе решать — открыть коробочку… либо оставить все как есть…»

— Хм, князь хорошо узнал меня, ибо «как есть» мне наскучило, — скрутила губки барышня и озадаченно посмотрела на коробку. — А вот невероятного весьма не хватает…

Сердце сударыни взволнованно забилось. Не помня себя, она изорвала винтажную упаковку с дивного подарка и наткнулась на бархатную коробочку темно-синего цвета.

— Неужто украшение?

Её голубые глаза радостно сверкнули. Глаша со страхом зажмурилась.

— Не хочешь видеть, поди прочь! — процедила барышня, и девчонка поспешила к выходу. — Только никому! Слышишь?

Дрожащие руки подняли крышку коробочки, и Настасья Игоревна уже готовилась разочароваться, ибо в ней находилось… зеркало. Зеркало размером с ладонь, казавшееся вполне обыкновенным, но прикрепленным к какой-то тонкой пластине. Рядом в маленьком свёртке лежала записка с инструкциями. 

— К чему меня учить пользоваться зеркалом? – ехидничала барышня и протянула руку к волшебному подарку. 

Отчего так тревожно его брать? Быть может, не так уж и обыкновенно это зеркало? Может, и правда, колдовское? 

Так или иначе, женское любопытство одержало победу в сомнениях, и Настасья Игоревна взяла в руки дивное зеркало. «Проведите пальцем по поверхности», — гласила инструкция. 

Кто бы мог подумать, что зеркало вспыхнет белым светом да таким ярким, что барышня едва не выронила его из рук. 

Ф-фух! Сердце ёкнуло. Ещё чего доброго, вещица эта разобьётся — не вернёшь и не попользуешься. 

Вслед за этим заиграла музыка, прямо из этой штуковины. Быть может, это шкатулка? 

Зеркало вновь загорелось, и на белом фоне будто из ниоткуда появились печатные буквы:

«День добрый, милейшая Настасья Игоревна. Князь Лукавский. Безмерно рад, что вы согласились принять мой подарок. Теперь, позвольте, я расскажу вам подробно, как им пользоваться».

И Настасья Игоревна быстро забыла свои сомнения. Диковинка всецело поглотила девичье внимание, ибо первое, что сделала барышня – это портрет своего прекрасного лица. «Вам не нужен более художник», — вещали ей сообщения на стекле. Портретов стало много, и они оказались разными, но все точно и мгновенно срисованными с лица милейшей Настасьи Игоревны. 

Не менее поразительным оказалось наличие в нем множества других удивительных умений. На стекле показывались картины… Вначале это были иконы, но они давно наскучили барышне, а потому она уделяла внимание картинам заграничных художников. Оказывается, на выставках она повидала далеко не все.

Кроме того, из шкатулки играла музыка, менявшая репертуар от Моцарта до Баха. Но самое волшебное случилось однажды утром, когда барышню разбудил голос Лукавского, раздавшегося как раз из её дивного подарка. Да, он говорил с нею!

 Чуть позднее он начал присылать ей целые поэмы. Он задавал ей вопросы и ожидал от нее ответы. И со временем она научилась говорить с ним, совсем не видя его и нажимая заветную кнопочку, через которую князь, должно быть, слышал собеседницу, ибо присылал логичные и последовательные ответы. Порой он сообщал, что совсем скоро они встретятся, что он ждет их дружбы и искренне надеется на взаимность чувств.

Вскоре Ростислав Маркович научил Настасью Игоревну обходиться без толстых переплетов и рукописей – она читала книги прямо из новой вещицы и ей казалось это весьма удобным.

 

Ее взволнованный отец, барин Игорь Данилович, вынужден был обратиться к врачу, доктору Григорию Ломову, который незамедлительно нанес визит знакомому семейству.

— Право, доктор, моя дочь будто выжила из ума, — сетовал седовласый отец, только заметивший странности в поведении наследницы. – Она говорит сама с собой и убеждена, что кого-то слышит. Непрестанно любуется собой в зеркало. Порой я смотрю в ее глаза и мне кажется, что ее здесь нет. Она спит, ест и проводит целый день с этой вещицей. Будто в какой-то шкатулке сосредоточился весь её мир. И этот мир занял все время и внимание несчастной. Порой она утверждает, что пишет, но у нее нет ни пера, ни бумаги. Говорит, что слышит музыку, но уже давно никто не музицирует в нашем доме. В то же время моя супруга плохо себя чувствует и почти не выходит из комнаты, а я всегда занят делами.

— А ранее барышня ни на что не жаловалась?

— Жаловалась… — задумчиво отвечал барин. — Всегда жаловалась на хандру. Изнывала от скуки, — как говорила сама. 

— То есть, в этой штуке она нашла утешение?

— Помилуйте, как может утешить обыкновенное зеркало?

— Видите ли, барин, порою люди выдумывают себе всякую чепуху, чтобы себя развеселить. Могут придумать невидимых друзей или несуществующих наград и званий… или факты чужой биографии принимают и представляют за свои собственные. Они надевают на себя чужие маски, теряют свое лицо и свою жизнь.

— И что это может быть? – спрашивал опешивший отец.

— Похоже на шизофрению, барин. Говорит с собой, или с вещами, имеет галлюцинации… не занимается делом, не видится с людьми… смотрит в одну точку, не слышит других. Ничем не увлекается. Не ходит в церковь, верно?

— Верно…

— Позвольте говорить с нею.

— Если она изволит. Ибо уже давно никого к себе не подпускает. Ни с кем не откровенничает.

— Подруги?

— Нет их! Все уж в хлопотах супружеских. А Настасья все никак…

— Быть может, в этом причина хандры? – предположил доктор.

Опросив служанку, поговорив с зачарованной и весьма странной барышней, доктор вышел озадаченный.

— Не могу обрадовать вас, барин, — говорил он. – Пока мы беседовали, она отвлекалась и не сводила глаз с этой вещицы, убеждала, что там картинки и слова. Но, увы, я видел только темное стекло, похожее на зеркало на тонкой пластине. 

— И что теперь, доктор?

— Вы говорите, что барышня перестала уделять внимание близким, читать, музицировать, заниматься рукоделием. Ровным счетом, не делает ничего?

— Так и есть.

— Стало быть, увлечение это ведёт её к лени… от лени — к безделью, от безделья — к потере мышления, от потери мышления — к безумию.

— И что же, что же делать, милейший?