Глава 14

Джейни

Глупо было говорить, что я скучала по его голосу, но я скучала. Я даже не осознавала этого, пока не услышала снова.

Я почувствовала, как мои губы приподнялись. — Я думала, мы говорили о том, что «женщина» — это не предложение.

— Ты говорила, — согласился он, подергивая губами.

— А ты, по-видимому, не слушал. Женщина что?

— Худшие гребаные яйца на свете, — снова усмехнулся он, качая головой.

Мне следовало бы обидеться, но они выглядели как резиновые и пахли ужасно. И все же я должна была что-то сказать. — Я думаю, ты должен сказать: «спасибо, что сняла с меня наручники, вымыла меня и приготовила мне еду, когда я был таким Халком». — Если бы я не наблюдала за ним так пристально, если бы он не был всегда таким молчаливым и не часто говорил, я бы пропустила это. Как бы то ни было, я это видела. Чувство вины. — Волк, все в порядке. Я действительно не знала… — Но потом к чувству вины примешалось что-то еще, что-то немного мальчишеское, немного озорное. — Ах ты, сукин сын! — сказала я, наполовину сердясь, наполовину забавляясь. — Когда ты вернулся?

— Когда ты вошла.

Когда я вошла… в душ. Ох уж это дерьмо! Там я беспокоилась о нем и его, казалось бы, неуравновешенном психическом и эмоциональном состоянии, и этот ублюдок снова был в здравом уме. Пока я была с ним в душе. Когда он был голым и твердым! — Я намыливала тебя!

— Да, ты это делала, — сказал он, его лицо потеряло всю вину и выглядело почти дьявольским.

— Это было так по-детски, — я опустила на него глаза, скрестив руки на груди.

— Ага, — согласился он, пододвигая свою тарелку почти полностью через стол ко мне, как будто он даже не хотел, чтобы она была рядом с ним. Он взял у меня из рук чашку с кофе и сам сделал глоток.

Мне хотелось разозлиться на него. Я действительно хотела. Он перешел черту. Это не было особенно плохой чертой, чтобы пересечь ее, но это было не круто, и я хотела, чтобы он знал это. Но, как бы то ни было, я была счастлива, что он снова стал самим собой. Я испытала слишком большое облегчение, чтобы сдержать свое негодование.

— Ты в порядке? — Спросила я, когда молчание затянулось.

— Да.

Так. Мне нужно было нечто большее.

— Ты уверен? Потому что ты был довольно… э-э… не в себе не так давно.

— Все закончилось.

Все закончилось? Все закончилось?

Ладно, мои руки тоже были не совсем чистыми. На них и раньше была кровь. Я кое-что делала и сумела это преодолеть. Кое-что нужно было сделать. Но все же он был полон ярости монстра до такой степени, что не было ни дюйма его тела, который не был бы покрыт кровью. Черт, его рука выглядела так, будто она проникла в чью-то грудную клетку и вытащила сердце. Вот сколько крови было на его одежде и под ногтями. Он не мог просто… забыть об этом.

— Волк…

— Устал, — сказал он, вставая так быстро, что стул заскрежетал по полу и опрокинулся. Он подошел к кровати и лег, не расправляя ее.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы не биться головой о кирпичную стену. Я имею в виду… разговор с Волком. Я поправила стул и обошла кровать с противоположной стороны. Он лежал лицом к двери в ванную, подальше от меня. Я встала на колени позади него.

— Тебе нужно поговорить об этом.

— Нет.

—Ладно, тогда ладно… Я хочу услышать об этом.

— Нет, ты не хочешь.

Я закрыла глаза, заставляя себя оставаться спокойной. Как он мог знать, что он сделал со мной и не рассказать мне? — Это ты убил Лекса Кита? — Спросила я, и когда снова открыла глаза, Волк перевернулся на спину, сверля меня взглядом.

— Да.

— Почему?

— Тебе снятся кошмары.

— У многих людей бывают кошмары. Ты собираешься убить учителя начальной школы, который заставлял меня просыпаться в слезах из-за того, что однажды он накричал на меня перед всем классом?

— Джейни, он изнасиловал тебя.

Эти слова обрушились на меня как удар, вытолкнув весь воздух из моей груди. Одно дело — знать это, пережить это и попытаться уйти от этого. Другое дело услышать это, когда кто-то еще об этом скажет. Никто не говорил этого раньше, ни мне, ни обо мне, ни вокруг меня. Ло старательно употребляла фразы вроде «что с тобой случилось» или «что сделал этот ублюдок». Это были фразы, которые почти отгораживали меня от этого действия, пусть это казалось чем-то безличным. Но, говоря так, как это только что сделал Волк, это бросило меня прямо туда. Лекс изнасиловал меня. Ничего более личного в этом не было.

Я с трудом сглотнула. — Женщин насилуют каждый день, Волк. В одних только Соединенных Штатах каждые две минуты насилуют женщину. Ты собираешься выследить всех этих людей и убить их тоже?

— Кто-то должен.

— Отвечай на гребаный вопрос.

Он вздохнул. — Нет.

— Тогда почему?

— Брось это.

— Нет.

— Чертовски упрямая, — сказал он, качая головой, прежде чем его рука размахнулась, обхватила меня за талию и притянула к своей груди.

— Да, но ты тоже чертовски упрям. Но знаешь, что?

— Что?

— Я чертовски уверена, что смогу превзойти тебя.

— Ты можешь попробовать.

— Тебе нужно поговорить…

— Заткнись.

Я попыталась дернуться вверх, но его рука крепче обхватила мои бедра, удерживая меня на месте. — Ты только что велел мне заткнуться? — пробормотала я.

— Да.

Тогда, я сделала так же, как и он, я зарычала. Что только заставило его усмехнуться, его тело задрожало подо мной.

— Я злюсь на тебя, — возразила я.

— Ты переживешь это.

— Да, может быть, если ты перестанешь быть такой занозой в моей заднице.

— Этого не случится.

— Это еще не конец.

— Не уверен в этом.

— Это не так, — сказала я, но почувствовала, что моя потребность в споре уменьшается. Так было всегда — я горела горячо и быстро, и так же быстро у меня кончался запал. Он мог бы полностью одурачить меня, черт побери.

— Идем спать.

— Перестань, черт возьми, командовать.

— Перестань все усложнять.

— Ты только что использовал два слова по три слога в каждом в одном предложении? Я думаю, что ад мог просто замерзнуть.

— Женщина… — на этот раз в его голосе прозвучало предупреждение.

— Отлично, — проворчала я, расслабляясь на его груди. Она чувствовалась слишком хорошо, находясь рядом с ним, чтобы продолжать разрушать это бесполезным спором.

— Слава Богу, — громко вздохнул он, но смягчил свое заявление, запустив руку в мои волосы и погладив их так, как делал всегда.

Через некоторое время он заснул.

Через несколько часов после этого я сделала то же самое.

Второй раз за последние десять лет — без сновидений.

——

— Ты, должно быть, чертовски издеваешься надо мной! — Крикнула я в хижине, заставив Харлея и Чоппера вскинуть головы. — Серьезно? Серьезно? — Кричала я, бросаясь в ванную и заходя туда, хотя уже знала, что там будет пусто. Я распахнула входную дверь и вышла. Конечно, его грузовик исчез.

Излишне говорить, что я проснулась одна.

На этот раз записки тоже не было.

Поэтому я решила, что он, скорее всего, не калечил больше людей, потому что это был единственный раз, когда он действительно оставил мне записку. Но все же. У нас было, о чем поговорить и поспорить и…

— Господи, — выругалась я, проводя рукой по растрепанным волосам. Я не была его девушкой. Я не стану требовать, чтобы он оставлял мне записки и сообщал, где находится. Я даже больше не была его маленькой заложницей, поэтому не могла по праву злиться, что он оставил меня в покое.

Это была моя чертова вина, что у меня тут не было машины, ноутбука, книг и прочего дерьма, чтобы занять свои мысли. Мне нужно было перестать планировать свои дни. Я такого дерьма не делала. Это была не та девушка, какой я была. Твердо кивнув кричащей на меня в голове силачке, я вернулась в дом, схватила пистолет, патроны, монету, сунула ноги в сапоги и направилась в лес, чтобы попрактиковаться в стрельбе.

Я как раз остановилась, чтобы перезарядить пистолет во второй раз, когда услышала, как у меня за спиной кто-то прочистил горло. Я снова собрала пистолет и развернулась, подняв руку, готовая сделать то, что, возможно, потребуется. Как меня учили.

— Ой, тыковка, что я тебе такого сделал? — Спросил Шотер, стоя примерно в двух ярдах позади меня, засунув руки в узкие черные джинсы. Да, Шотер был парнем в обтягивающих черных джинсах. А еще он был из тех, кто любит криперсы (прим.пер.: обувь на платформе.). И татуированный, с пирсингом, дьявольский тип.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Огрызнулась я, понизив голос, как будто кто-то мог подслушать нас, ну, вы знаете, все в глубоком лесу.

— Рад снова видеть тебя, красотка, — сказал он, одарив меня улыбкой, которая я знала, плавила трусики на мили в округе. — Твоя прицельность стала лучше.

— Откуда ты вообще знаешь о моей прицельности? — Возразила я.

— Хейлшторм может наблюдать за всеми нами, милая. Но все мы, мелкие сошки, тоже держим ухо востро. — Мелкие сошки? Ха. Он был лучшим наемным убийцей на восточном побережье. Ему платили кучу денег за работу, которую он выполнял. Последнее, чем он был, был маленькой сошкой. Даже если он был организацией из одного человека. Когда я промолчала, его улыбка стала немного мальчишеской. — Я знаю, что моя привлекательность может сделать женщин беспомощными, но нам есть, о чем поговорить.

Я почувствовал, как мои губы приподнялись, и опустила пистолет. — Спасибо, что убил бывшего Ло. Он заслужил, чтобы его убили.

— Он заслужил, чтобы ему сначала отстрелили член, — сказал он, придвигаясь ближе.

— Ты этого не сделал! — Ахнула я.

— О, персик, я, черт возьми, так и сделал.

Я фыркнула. — Хватит прозвищ, Шотер. — Я ощетинилась. Я не была ни «персиком», ни «тыквой». — Так, о чем нам нужно поговорить?

— Нам нужно поговорить о Лексе Ките.

Мой позвоночник выпрямился. — А что с ним?

— Видишь? Я люблю хороший отпуск, подальше от всех убийств и киски. Это полезно для психики. Мне не нравится, когда меня заставляют отдыхать в подвале какого-то больного ублюдка, а компанию мне составляют только тупые лакеи. Так что я был страшно доволен, что ты взорвала это место и вытащила меня, Брейка и Алекс оттуда. Я тебе должен.