Глава 13

ХАННА

День первый

Сумерки застилали все вокруг тусклым светом. Тени стали длиннее, принимая незнакомые очертания, которые двигались, выслеживали и прятались, словно демоны.

Снег шел все сильнее. Резкий пронзительный ветер обжигал щеки Ханны, бросая ей в лицо хлопья снега.

Ей приходилось постоянно напрягала слух, в надежде уловить хоть какой-то звук, кроме свиста своих лыж, но она ничего не слышала. Ни рева двигателя, ни других признаков присутствия человека. Она не была уверена, испытывала ли облегчение по этому поводу, или же еще больший ужас.

Ей потребовалась вся ее храбрость, чтобы выбраться из этой заснеженной канавы, отряхнуться и выехать обратно на дорогу. Ханна просто продолжала скользить, отталкиваясь от земли то одной ногой, то другой, так долго, насколько хватило сил. Движение осталось единственным, о чем она могла думать.

Только теперь наступала ночь. Температура быстро падала. Начался снегопад.

Ханна едва чувствовала свои пальцы в перчатках. У нее стучали зубы. Она не могла унять дрожь, которая лишь истощала драгоценные запасы энергии.

Ей нужно найти убежище еще час назад. В темноте и при такой погоде найти кров будет гораздо сложнее. Но страх гнал ее вперед.

Ханна съехала с дороги в лес, убедившись, что ее будущее убежище не будет заметно с дороги. Затем оглядела деревья по обе стороны от себя, в поисках подходящего места.

Через несколько минут она заметила огромную срубленную сосну, лежащую параллельно дороге примерно в двадцати пяти ярдах от ряда деревьев. Ханна на мгновение остановилась, разглядывая бревно и размышляя.

Под сосной почти не намело снега. Само бревно было шире, чем Ханна могла обхватить руками, что давало возможность передохнуть от ветра и снега.

Прошло уже много лет с тех пор, как она ходила в поход с отцом и братьями. Целую жизнь назад. Та, другая Ханна построила бы убежище с уверенностью и знанием дела, со смехом, звенящем на холодном ветру.

Но не она. Только не эта Ханна — забитое и испуганное существо.

Однако именно эта Ханна должна действовать. Кто бы мог подумать, что ей захочется остаться в живых в этой прекрасной, но негостеприимной глуши?

Так что она приступила к постройке. Это единственная цель, за которую она цеплялась без сомнений и колебаний. Ханна хотела жить. Ей нужно остаться в живых.

Она моргнула и снова сосредоточилась на бревне. Ничего лучше найти не удастся. Придется иметь дело с тем, что есть под рукой. У нее получится.

Ханна расстегнула лыжные ботинки, сошла с лыж и взяла их в руки вместе с лыжной палкой, а затем неуклюже поплелась вглубь леса.

Поначалу идти оказалось трудно, ее ботинки увязали в глубоком снегу. Она дважды чуть не упала. Добравшись до сосны, прислонила лыжное снаряжение к бревну и принялась искать подходящее место для ночевки.

Чуть ниже, в паре ярдах от упавшего бревна, росло несколько высоких сосен, которые служили некоторым укрытием от ветра и падающего снега. Само бревно лежало очень близко. И под ним почти не было снега.

С помощью топора Ханна отрубила тонкие ветки, покрытые коричневыми сосновыми иголками, и положила их под бревно. Ветки в основном оказались сухими, защищенные сверху сосновым пологом.

Ей просто повезло. Ветки прикроют землю, не давая холоду проникнуть в убежище. Важно не потерять тепло тела, чтобы не замерзнуть на земле.

Используя брезент, Ханна поставила над бревном импровизированную палатку, чтобы защитить себя от падающего снега. Она просунула нижнюю половину брезента под бревно, поверх сосновых иголок, а потом закрепила паракордом, привязав тот к паре веток.

Ханна сняла рюкзак, вытащила спальный мешок и расстелила его поверх нижнего слоя брезента. Для лучшей изоляции нашла несколько длинных, толстых сосновых веток и уложила их слоями по задней стороне брезента и спереди.

Немного подумав, она взяла еще несколько веток и накрыла брезент по бокам, как могла, в попытке замаскировать его. Сам брезент оказался коричневым и должен сливаться с лесом. По крайней мере, Ханна надеялась, что так и будет.

К тому времени, как совсем стемнело, она уже успела соорудить себе приличное укрытие.

Теперь нужно разжечь костер. Знание возвращалось к Ханне обрывками. Она не думала о нем уже много лет, однако делала сотни раз. Воспоминания возвращались медленно, но все же возвращались.

Когда-то Ханна знала, как позаботиться о себе. И могла снова об этом вспомнить.

Она опустила брезентовый полог своего убежища и зашаркала вдоль поваленного дерева к кроне. На земле валялись десятки веток и сучьев. Собрав большую охапку разных размеров — от карандаша, до размера в палец, Ханна направилась обратно в убежище.

Затем расчистила небольшой участок снега и вырыла топором неглубокую ямку, придавая ей форму буквы С, чтобы блокировать ветер. И, наконец, подготовила растопку.

Мысли Ханны текли медленно, руки одеревенели. Холод обжигал ее щеки и лоб, пробирался между перчатками и рукавами пальто, просовывал свои ледяные пальцы в складки шарфа.

Вытащив одну из зажигалок из бокового кармана, она с замиранием сердца поняла, что у нее нет ничего для розжига. Охваченная паникой, обыскала рюкзак в поисках чего-то полезного.

Ей нужен огонь, пусть и он не был обязательным условием.

Взгляд Ханны зацепился за ярко-красный пакет чипсов. Ее отец однажды использовал их, чтобы разжечь огонь. Химические вещества, порошкообразные ароматизаторы и масло в чипсах будут гореть в течение нескольких минут. Так что они идеально подходили для розжига.

Используя пригоршню чипсов, Ханна, наконец, уговорила крошечное пламя ожить. Как только маленький огонь стал постоянным, она вспомнила о других своих потребностях.

Ханна положила несколько камней размером с кулак рядом с костром, чтобы нагреть их. Она могла бы перенести их в свое убежище, как только они нагреются, используя как временный источник тепла.

Вода в ее фляжке почти закончилась. Снаружи полно замерзшей влаги, но Ханна не могла ей воспользоваться.

Потому что знала, что снег никогда не следует есть, чтобы утолить жажду. Энергия, необходимая организму для нагревания и разжижения снега, вызывала дальнейшее обезвоживание и повышала вероятность переохлаждения.

Сначала ей стоило растопить снег, чтобы было что пить сегодня и завтра. Ханна не могла еще один день пить так мало. Так что порылась в рюкзаке, вытащила маленькую походную кастрюлю и поставила ее на огонь.

Потом вылила туда остатки воды и разогрела ее, медленно зачерпывая рукой снег и бросая его в кастрюлю. Вода помогала ему быстрее таять. Ханна снова наполнила флягу, а также несколько пустых зип-пакетов для сэндвичей, которые захватила с кухни.

Слишком уставшая, чтобы приготовить настоящую еду, она съела два батончика мюсли и несколько горстей орехов. Потом прожевала несколько кусков вяленой говядины и бросила еще один в снег, надеясь, что Призрак найдет его.

В животе что-то шевельнулось. То, что когда-то напоминало слабый трепет крыльев бабочки, теперь имело твердые узловатые локти и колени, которые упирались ей в ребра, живот, и мочевой пузырь.

Ханна закрыла глаза и попыталась не обращать внимание на движение, но в глубине души ее постоянно мучила тревога.

Какой был срок? Восемь месяцев? Больше? Сколько времени у нее осталось? Когда… Оно… Выйдет из ее?

Ханна ненавидела себя за эту мысль, но не могла изменить своих чувств. Чудовище поместило в нее эту вещь. И Ханна ненавидела ее так же сильно, как и его самого.

Чем скорее она от нее избавится, тем лучше.

Ханну охватило изнеможение. Ей ужасно хотелось спать, но она заставила себя расстегнуть лыжные ботинки, снять мокрые носки и заменить их сухими из рюкзака, а влажные положила в один из свободных зип-пакетов. Ей нужно быть осторожной. Некроз стопы вполне реальная угроза.

Вернувшись в свое убежище, Ханна долго лежала без сна. Она смотрела на бревно, которое находилось всего в нескольких дюймах над ее лицом, ощущая под спальным мешком грубые сосновые иголки. Ей все еще было холодно, однако имелась защита от ветра и снега.

Надвигалась ночь, холодная и темная. Ханне очень хотелось увидеть звезды. Хотелось, чтобы страх, свернувшийся у нее в груди, исчез.

Она напрягалась, в попытке уловить любой звук. Вздрагивала при каждом глухом ударе и толчке, когда крошечные существа сновали в ночи. Нервничала каждый раз, когда комья снега падали на брезент и соскальзывали вниз. Почти плакала, когда ветер заводил низкий скорбный вой среди деревьев.

Ханна надеялась, что все эти звуки издавал Призрак, бегающий между деревьями и наблюдающий за ней. Она молилась, чтобы это был он, а не кто-то другой.

Она вытащила кухонный нож и держала его в правой руке, на всякий случай. Не то чтобы нож мог как-то помочь против преследующего ее монстра. Да и она не имела ни малейшего представления о том, как защитить себя.

Последние пять лет очевидное тому доказательством.

И в первую очередь тот факт, что Ханна оказалась достаточно наивной и глупой, чтобы оказаться в плену. Она даже не пыталась сопротивляться. Не заметила расставленную ловушку. Ханна не знала, что обречена, пока не стало слишком поздно.

Зло, которого она боялась, это ни демон, ни призрак, ни воображаемое чудовище из книг, фильмов или детских шкафов. Ее чудовище — настоящее. Живое.

Ханна осознавала это до глубины души, до мозга костей. Поняла в ту же секунду, как почувствовала знакомый запах гвоздики и услышала тот ужасный щелчок, щелчок, щелчок.

Тюремщик обязательно придет за ней.

Что она будет делать, когда он ее найдет?