Глава 28

ХАННА

День четвертый

— Что такое ЭМИ? — спросила Ханна.

От одного этого слова по ее спине побежали мурашки. Она обхватила себя руками еще крепче и придвинулась ближе к огню.

— Импульс выводит из строя электронику. Трансформаторы. Все, что имеет компьютерный чип, например телефоны, компьютеры или автомобили.

— И чем он вызван?

Лиам выпрямился и провел рукой по своим каштановым волосам.

— Солнечная геомагнитная буря может сжечь трансформаторы и вывести из строя энергосистему. Или ядерный взрыв на большой высоте.

— Ядерный взрыв? Как с радиацией?

Лиам напрягся.

— Если бы взрыв произошел в атмосфере, скажем, на высоте шестидесяти миль, он не вызвал бы грибовидного облака, как в случае с Хиросимой. Угроза заключается в высокочастотном взрыве электромагнитной энергии.

Он казался смертельно серьезным.

Ханна не хотела ему верить. Она предпочла бы, чтобы все это оказалось дурацкой шуткой. Однако продолжала ощущать прилив надежды.

Ханна поверила Лиаму. Пусть его слова и звучали безумно, в них чувствовалась правда.

От нее не ускользнула ирония ситуации. Она сбежала из своей тюрьмы только для того, чтобы найти окружающий мир в еще более ужасном состоянии, чем раньше.

Ханна попыталась представить себе жизнь без смартфонов и интернета. Или целые штаты без электричества и тепла в такую адскую погоду. А ведь зима только начиналась.

Ханна лишь надеялась, что Ноа и Майло окажутся в безопасности. Ее волновал лишь этот факт. Какой бы кризис ни обрушился на Соединенные Штаты, она будет волноваться о нем, когда вернется домой. А в данный момент ей нужно полностью сосредоточиться на том, чтобы выжить.

Ханна прочистила горло.

— Есть ли какой-то способ связаться с полицией?

— Зачем тебе понадобилось звонить в полицию? — она облизнула потрескавшиеся губы и промолчала. Просто не смогла ответить. — Очень сомневаюсь, что сейчас тебя кто-то ищет, если ты это имеешь в виду. У правоохранительных органов и так дел по горло.

Ханну уже очень давно никто не искал. Если эта штука с ЭМИ действительно вывела из строя энергосистему, она осталась сама по себе.

Но в глубине души она всегда это знала. Что попасть домой будет не так просто, как ворваться в ближайший полицейский участок и сообщить о своем статусе пропавшей, которую только что нашли.

Теперь Ханне предстояло вернуться домой. Единственно важный шаг.

Она представила себе Ноа и Майло такими, какими видела их в последний раз пять лет назад. Ноа — высокий и подтянутый, с гибким атлетическим телом и легкой, очаровательной улыбкой. Он был темноволосым, как и его мать-венесуэлка. С характером своего вспыльчивого отца с ирландско-американскими корнями.

Но какими бы недостатками не обладал Ноа, он никогда не кричал на Ханну и не поднимал на нее руку.

Ни разу.

Майло родился с оливковым цветом кожи, как у бабушки, вьющимися черными волосами и огромными темными глазами, совсем не похожими на внешность Ханны — каштановые волосы, зеленые глаза и светлую веснушчатую кожу.

Майло был любознательным и чувствительным. Нежным и ласковым, но в то же время невероятно упрямым, как и она сама.

У Ханны перехватило горло.

Майло было три года, когда она видела его в последний раз. Сейчас ему исполнилось бы восемь. Какого роста он будет? Осталась ли у него эта непослушная копна темных волос, которые всегда вились над его ушами? Играл ли ее сын в американский футбол или европейский? А может, он все еще любит Лего и во всю глотку поет «Три Маленькие Птички» Боба Марли?

Узнает ли Ханна его, когда увидит?

Она так сильно по нему скучала, что боль в груди казалась сродни физической.

Ханна нервно теребила потрепанные нитки на манжете своего свитера.

— Ты знаешь, как далеко мы от Фолл-Крик? Это к югу от Гранд-Рапидс. Маленький городок недалеко от реки Сент-Джо и от озера Мичиган. Там мой дом. Не тот, где я выросла, а тот, где я жила — живу сейчас, я имею в виду. С мужем и сыном. Вот куда я направляюсь.

Ее поразило туманное воспоминание, в той далекой прежней жизни — крики в гостиной, слезы и плач, споры и ультиматумы. Хлопанье дверей.

Ханна вспомнила тот холод, свое дыхание, которое превратилось в белое облачко пара, и самодовольный гнев, что кипел тогда в ее венах. Между нами все кончено. Я ухожу отсюда, от него. Заберу Майло и вернусь домой к родителям. Как только ночь закончится…

Но никакого «только» не случилось. Никакой жизни после той ночи, когда она умчалась на своей машине. Ханна так и не вернулась. Она бесследно исчезла, словно проскользнула сквозь трещину во Вселенной.

Внутри все сжалось. Разум Ханны вновь угрожал слететь по спирали.

— Никогда не слышал о Фолл-Крик, — сказал Лиам. — Но у меня есть карта. Можем проверить.

Ханна сложила руки на коленях и потерла изуродованную руку, чтобы не потерять присутствия духа. Теперь она находилась здесь, а не в той бетонной тюрьме. Она не попала в ловушку трагического прошлого, которое хотела бы изменить миллион раз.

— Да. Было бы отлично. Спасибо.

Он расстегнул рюкзак, порылся в нем и вытащил бумажную карту. Ханне очень хотелось ее увидеть, но она боялась приблизиться к Лиаму.

Дверь находилась в десяти футах от ее койки. Она чувствовала, что может сбежать в любой момент, если понадобится. Но ощущение безопасности было ложным — Ханна без пальто, а ее ботинки все еще сохли у огня — однако она все равно отчаянно за него цеплялась.

— Куда ты направляешься? — спросила Ханна, чтобы отвлечься.

С минуту Лиам не отвечал. Молчание затягивалось, пока она не подумала, что он вообще не ответит.

— В место рядом с Траверс-Сити.

— А что рядом в Траверс-Сити? — неуверенно спросила Ханна. — Там твоя семья?

Лиам напрягся. Он даже не поднял головы.

— У меня нет семьи.

— Ох. Я… Извини.

Лиам ничего не сказал, просто разложил карту на койке рядом с собой. Затем провел пальцем по линии сгиба.

— Насколько могу судить, ты находишься почти в двухстах милях от Фолл-Крик.

Ханне стало нехорошо.

— Двести миль?

Без машины это бы все равно что тысяча. Путешествие казалось бесконечным, а препятствия — непреодолимыми.

«Нет, — сказала она себе. — Все можно преодолеть, если это означало вернуться домой к семье. Означало свободу».

Ханна привыкла ко всем ужасным и жестоким условиям, в которые ее ставила жизнь. Она приспособилась к своему подвалу. Приспособилась к суровой окружающей среде, сумела выжить в лесу, снегу и убийственному холоду самостоятельно в течение нескольких дней.

И сумеет приспособиться к тому, что произойдёт дальше.

Правда заключалась в том, что в некотором смысле Ханнп всегда о себе заботилась. Даже там, в подвале.

Даже тогда.

Призрак вскочил на ноги. Его шерсть встала дыбом, а из грудины раздался низкий рык.

Ханна застыла.

— Призрак? Что ты учуял?

С диким лаем пес бросился к двери.

Снаружи кто-то был.