— Когда Джексон украл у меня коды, — начала она, данная головой между двумя мужчинами. — Я отслеживала записи его мобильного телефона и его передвижения с тех пор, как он встретился со мной. Они отправлялись тебе, — закончила она, указывая на Тристана Кейна.

На мгновение наступила тишина, прежде чем Данте заговорил.

— И ты полагаешь, что Тристан нанял Джексона шпионить за тобой?

Морана кивнула, неуверенность овладела ею.

— У меня не было причин думать иначе.

— За исключением того факта, что я даже не знал о твоём существовании, — сухо вмешался Тристан Кейн.

Лжец. Ее глаза метнулись к нему, сузились, воспоминания о том, как он узнал ее имя, вспыхнули в ней. О, хорошо, он знал о ее существовании. Но почему-то лгал.

Его голубые глаза заставляли ее открыто вызвать его, осмелиться и упомянуть, что она появилась на территории Марони без приглашения, в спальне, наедине с ним.

Она снова повернулась к Данте, ее руки сжались в кулаки, а челюсти сомкнулись.

— Хочешь сказать, что не нанимал Джексона?

Данте кивнул, его лицо было серьезным.

— Мы даже не знали, что эти коды вообще существуют. Они обладают большой властью, и если попадут в чужие руки, обе наши семьи пострадают. Вот почему мы прилетели на запад, в твой город. Встретиться с тобой было очень важно.

— Как ты узнал о кодах?

Данте указал на мужчину рядом с ним.

— Тристан рассказал мне о них после того, как ты позвонила ему на прошлой неделе и потребовала вернуть их. Мы почувствовали, что должны нанести визит тебе в данных обстоятельствах.

Она позвонила ему? Она посмотрела на него, пытаясь понять, почему он скрывает правду от своего кровного брата. Она ничего не нашла.

Морана усмехнулась, глядя на обоих мужчин.

— Вы правда ожидаете, что я вам поверю? После того, как вы убили Джексона?

— Мы не убивали тебя, — мягко произнес Тристан Кейн, его глаза были жесткими, опасными, и от их взгляда по спине пробежала дрожь.

Морана ожесточилась.

— Все же. Хотите сказать, что не убьетн меня сейчас?

— Мы не хотим начинать войну, — наконец Данте отпустил ее руку и покачал головой. — Как бы наши семьи ни ненавидели друг друга, факт состоит в том, что ни один из нас не может позволить себе войну прямо сейчас, когда к нам приближаются внешние силы. Убийство Джексона должно заставить его замолчать. Он искренне считал, что имел дело с Тристаном. Убийство тебя, с другой стороны, вызовет ненужные проблемы.

Логика имела смысл. Но она не верила, что они стоят ее мизинца. Ее глаза снова остановились на голубых, наблюдающих за ней.

— Так ты говоришь, что кто-то взялся за дело, тщательно подставив тебя, вплоть до деталей найма Джексона, зная, что я раскрою их следы?

Он пожал широкими плечами, не сводя глаз с нее.

— Я ничего не говорил.

Куда делось все его красноречие в убийствах и беспределах перед аудиторией? Разъяренная, Морана скрестила руки на груди, наблюдая, как глаза Данте мерцали при виде ее действия. Тристан Кейн ни разу не отвел взгляд от ее глаз.

По привычке она поправила очки на носу.

— И что теперь? Вы хотите, чтобы мы объединились или что-то в этом роде?

— Или что-то в этом роде, — последовал его очень полезный вклад.

Звонок телефона напугал внезапную тишину в данном районе, заставив ее слегка подпрыгнуть. Данте вытащил свой телефон, обменявшись взглядами с молчаливым мужчиной, прежде чем извинился и отошёл назад. В тот момент, когда он повернулся, Морана направилась к воротам, где ее ждала машина, не обращая внимания на человека, стоявшего позади нее.

— Тебе действительно не следует уходить, не услышав нашу сторону, — заметил он, когда она подошла к воротам .

— Нет, если ты заплатишь мне миллион баксов, — ответила она, не сбавляя шага.

Все ее тело гудело от напряжения. Она почти оказалась около своей машины, когда внезапно, без всякого предупреждения, ее прижали прямо к капоту. Мир накренился, когда показалось ночное небо, а вместе с ним и лицо Тристана Кейна. Его рука схватила ее обе, удерживая их над головой, в то время как другая надавила на живот, удерживая ее на месте.

Она вздрогнула. Он не двинулся с места.

Она поежилась. Он не двинулся с места.

Она боролась. Он не двинулся с места.

Пытаясь вырваться из наручников на ее запястьях, она ударилась о капот своей машины, выбивая ноги, пытаясь укусить его руки, но он парил над ней, не двигаясь, не говоря ни слова, сжав челюсти.

— Я не хочу прикасаться к тебе больше, чем ты хочешь, чтобы тебя касались, — грубо выдохнул он, его дыхание обдало ее лицо, его глаза были жесткими.

— О, пожалуйста, — Морана закатила глаза с тяжелым сарказмом в голосе. — За те два раза, что мы встречались, я вижу, насколько ты ненавидишь прикасаться ко мне. Пригвоздить меня к плоской поверхности отвратительно.

Его глаза вспыхнули, рот скривился, в фокусе оказался шрам в уголке нижней губы.

— Ты совсем не похожа на тех женщин, которых я люблю загонять в угол. Я, конечно, их не ненавижу.

— Ты не ненавидишь меня, — отметила Морана.

— Нет, — он покачал головой, его глаза с каждой секундой ожесточались, в них вошла решимость, когда она увидела, как он тяжело вдохнул. — Я презираю тебя.

Морана удивленно моргнула, увидев ненависть в его голосе и нахмурила брови. Она знала, что они не фанаты друг друга, но не заслуживала этой ненависти с его стороны. Он даже не знал ее.

— Почему? — она озвучила вопрос в своей голове.

Он проигнорировал это, наклонившись ближе, его голубые глаза были ледяными, посылая дрожь страха по ее телу, даже когда ее руки оставались над головой, говоря низким, сильным голосом.

— Я не убиваю тебя только потому, что не хочу этой долбанной войны. — его тон заставил ее вздрогнуть. От его взгляда у нее упало живот. — То, что я не могу причинить тебе вред, не означает, что я не буду.

Морана посмотрела на него, ошеломленная свирепостью его ненависти.

— Ты даже не знаешь меня!

Он молчал долгую минуту, рука на животе опускалась ниже, ее сердце колотилось, когда началась паника. Она сопротивлялась, и его рука остановилась, чуть ниже ее пупка, жест любовника, а не врага, его глаза пристально смотрели ее.

— У меня есть мои люди. У меня есть моя — территория. Никогда не вторгайся на нее, — его рука опустилась немного ниже к ее бедру. Угроза стала ясна. Ее пульс участился. Его глаза была прикованы к ней, голос звучал как шепот против ее кожи. — Помни это.

Какая наглость! Ошеломленная, Морана стала сопротивляться ему еще сильнее, выбивая ему ноги.

— Ты мудак!

Он наклонился ближе, его губы почти прижались к ее уху.

— Дикая кошечка.

Звук шагов заставил его отпустить ее. Он выпрямился, на его лице появилась пустая маска, будто она никогда не уходила, словно он не был на высоте ее угроз, как будто он не был тем отвратительным человеком, каким был. Морана стояла на слегка дрожащих ногах, ее грудь вздымалась, глаза метали в него кинжалы, руки сжались в кулаки, тело дрожало от ярости, которую она едва могла сдержать.

Данте шагнул в это место, оглядел ее с ног до головы и нахмурился.

— Ты в порядке?

Морана почувствовала, как у нее задрожала челюсть, а сердце даже близко не успокаивалось. Желания достать пистолет и выстрелить в него было настолько сильным, что она чуть не упала на колени. Покачав головой, она подняла подбородок выше, напрягая позвоночник, и посмотрела прямо на него, рычание искривляло ее рот.

— Вы двое можете истечь кровью, мне плевать.

Открыв дверцу машины, она оглянулась на человека, который за секунды превратил ее в этот беспорядок, и ее глаза встретились с его.

— Держись от меня подальше.

Она увидела, как что-то мелькнуло в его глазах, в то время как ничто не проскользнуло по его лицу, что-то, что он замаскировал, прежде чем она это увидела. Она отвернулась, села в свою машину и свернула с улицы. Она ни разу не оглянулась в зеркало заднего вида. Никогда не позволяй себе сосредотачиваться ни на чем, кроме того, как держатся за руль. Никогда не позволяй себе чувствовать что-либо, кроме стучания крови в ушах.

Всему свое время. Она хотела бы своё.

Может, не завтра.  Может, не на следующий день. Но на следующий день после этого. Или на следующий день после этого.

Однажды, когда-нибудь, она поклялась, со всей яростью, пульсирующей в ее теле, заставляя ее трястись, пока она не чувствовала, как пальцы так сильно сжимают руль, ярость заставляет ее тело нагреваться, как никогда раньше, ярость заставляет ее хныкать.

Она поклялась, что однажды убьет Тристана Кейна.