Глава 22

К пятой игре Майк почти привык к Детройту, но все же чертовски надеялся, что «Ред Уингз» выиграют. И очевидно, почему он хочет их победы — если «Лайтнинг»⁴⁰ выиграет сегодня вечером, «Ред Уингз» поедут играть в Тампу. Майк проделал весь этот путь не для того, чтобы услышать, как Лиам выиграет по радио.

В худшем случае все затянется до семи игр, а Майк не хочет этого, не тогда, когда «Ред Уингз» находятся на пороге величия, держа Тампу за горло. Не тогда, когда неизвестно, сколько еще тело Лиама может выдержать.

На этот раз они снова сидят на трибунах, что неудивительно. Майк даже знать не хочет, сколько стоит билет в ложу, когда Кубок почти в руках. Если он думал, что первая игра была громкой, что ж… По крайней мере, на этот раз он был готов. Майк припас беруши, наушники с шумоподавлением, и его мало волнует, насколько глупо он выглядит, если это спасает от боли. Кроме того, с собой и обезболивающие, которые приходится принять в середине первого тайма. Майк молча страдает, пока лекарства не начинают действовать, и боль в голове немного утихает.

Это даже не состязание. Всем, кто хотел плотной интересной игры чертовски не повезло. Но навряд ли среди них найдутся недовольные фанаты «Ред Уингз», так как игра подходит к концу с убедительной победой 5:2. Сами игроки «Ред Уингз» точно всем довольны, они срываются со скамейки и обрушиваются на своего вратаря, крича так громко, что Майк слышит их даже сквозь рев толпы.

Майк знает, что будет дальше. Правда, в его практике не было подобного, но он знает, что это тот момент, когда семьи и друзья игроков спускаются на лед, чтобы принять участие в поздравлении.

Лиам о многом просил Майка, и Майк многое дал, но конкретно об этой услуге Лиам никогда не просил. То ли не хотел ставить Майка в положение отказа, то ли не хотел оказаться в таком положении сам. В любом случае этот жест не имеет большого значения. Этого не случится, и они оба это знают.

— Ты не хочешь спуститься? — спрашивает Барбара тоном, словно уже знает ответ.

— Идите вперед, — говорит Майк.

Питер, похоже, собирается спорить, но, к облегчению Майка, Барбара берет мужа за руку и увлекает в безумие, оставляя его позади.

Майк остается на месте, ждет, когда опустеет арена. Скорее всего, сие действо займет довольно много времени: все будут торчать на льду, смотреть, как команда их родного города поднимет Кубок и пройдет круг победы по льду.

Лиам — пятнышко внизу, но камера крупно показывает его, когда наступает очередь поднять Кубок. Он принимает кубок немного неуклюже, и зрители дружно вздыхают. Кажется, что он его сейчас уронит. Но Майк знает, что в Лиаме много силы, что он мог бы поднять кубок одной рукой, если бы захотел; как бы ни устал, как бы ни был измучен, прилив адреналина и счастья бурлит в нем. Лиам катится на коленях, кричит — беззвучно с расстояния до Майка — ярко-синие глаза невидимы под козырьком кепки, которую ему выдали, улыбка практически раскалывает великолепное лицо.

Часть людей с трибун начинают уходить, часть спускаться, чтобы посмотреть поближе. И после того, как Лиам протягивает Кубок своему товарищу по команде, Майк тоже медленно уходит.

***

Несмотря на то, что квартира Лиама расположена не так уж далеко от арены, требуется много времени чтобы добраться до нее. У стадиона десятки тысяч людей, что смотрели игру на больших экранах, плюс те двадцать тысяч, что были внутри, в итоге — улицы непроходимы. Люди кричат друг другу, пьяные и возбужденные. Полицейские изо всех сил стараются сохранить праздничную атмосферу и не позволить ей превратиться в то, во что, как знает Майк, она может превратиться.

Пробираясь сквозь толпу, Майк использует преимущество своих габаритов. Черт возьми, он не хочет быть здесь, когда начнутся беспорядки. Он ловит недовольные взгляды — а некоторые парни готовы воспользоваться любым предлогом завязать драку — но что-то в том, как выглядит Майк, заставляет отступить, не открывая рот.

Майк только закрывает за собой дверь квартиры, как звонит телефон. Он ожидает звонок от мамы, которая точно смотрела игру. Может быть, это его брат. Но звонит Лиам.

Если Лиам и говорит «привет», то Майк не слышит его из-за музыки, гремящей на заднем плане, звука десятков людей, кричащих друг другу — отражение гула улицы, но в разы сильнее, потому что кричат ребята, которые выиграли Кубок.

— Как продвигается твоя пьяная вакханалия? — спрашивает Майк.

— Я понятия не имею, что значит эта фраза, — кричит Лиам в трубку, безумно-веселый. Прошел всего час, но Майк готов поспорить, что сейчас нет ни одного члена «Ред Уингз», которому разрешено садиться за руль. — Кроме слова «пьяная». Эта часть забавна.

Майку жалко Лиама, завтра у него будет то еще похмелье.

— Что случилось? — спрашивает Майк.

— Я не прошу тебя прийти ко мне, — говорит Лиам, и это хорошо, этому нет ни малейшего шанса. — Но ты будешь дома, когда я вернусь?

Звучит странно неуверенно, как будто Майк посреди ночи собирается улизнуть на рейс в Минни или что-то в этом роде. Хотя, хрен знает, когда Лиам доберется домой. Вряд ли это произойдет до восхода солнца.

— У тебя дома? — спрашивает Майк, просто чтобы убедиться.

— Да, — отвечает Лиам.

— Где, черт возьми, еще я могу быть? Ты меня выгоняешь или что?

— Нет, — произносит Лиам, — я просто…

— Я, конечно, могу попытаться найти рейс, — ворчит Майк. Он ни за что не сможет найти билет на сегодняшний вечер, но не думает, что Лиам просит именно об этом.

— Я хочу, чтобы ты был там, — шепчет Лиам. — Я просто не знал… что удерживаю тебя здесь…

— Не захлебнись в собственной блевотине, — напутствует Майк.

— Я люблю тебя, — говорит Лиам и вешает трубку, прежде чем в ответ снова услышит молчание Майка.

***

Майк просыпается от звука, врезающего в стену Лиама. Ну, он почти уверен, что так оно и было, учитывая, что, когда выходит в холл, Лиам смотрит на дверь в гостиную, потирая голову и выглядя растерянным.

От него так сильно пахнет шампанским, что Майк чувствует этот запах из-за двери спальни, как будто сам искупался в нем. Возможно, так и есть. Майк знает, что эту херню разбрызгивают повсюду, как будто она не стоила пятидесяти баксов за бутылку. Это самый дорогой душ и одновременно неприятная привилегия.

Обиженное выражение лица Лиама сменяется замешательством, как будто он забыл, что должен делать.

— Нужна помощь? — спрашивает Майк.

— Майк! — восклицает Лиам, затем лучезарно улыбается ему. — Привет!

Майк сдерживает улыбку.

— Привет, — здоровается он, — хорошая ночь?

— Лучшая, — отвечает Лиам, а затем, пошатываясь, падает прямо в объятия Майка. — Но было бы еще лучше, если бы ты был там, — бормочет он в грудь Майку, достаточно тихо, и Майк притворяется, что не услышал его.

— Тебе нужно принять душ, — произносит Майк. И благодаря липкому Лиаму, ему и самому теперь он не помешает.

— Нет, — качает головой на груди Майка Лиам, — спать.

— Не позволю тебе вот так лечь в постель. Пошли.

Он тащит Лиама в ванную и почти раздевает его, и тут «включается» сам Лиам и пытается помочь, но только усложняет ситуацию. Даже если бы Майк не оказался липким от шампанского, ему пришлось бы принимать душ, чтобы просто держать пацана.

Майк стоит позади, и горячие брызги попадают на него лишь изредка. Лиам все время пытается повернуться к Майку, и каждый раз, когда его разворачивают лицом к насадке для душа, недоуменно хмурится. Проходит еще три попытки, и до Майка доходит, что пацан просто-напросто пытается пристать к нему, и, честно говоря, выходит хреново.

— Сомневаюсь, что ты сможешь поднять сейчас свой член, даже домкрат не поможет.

— Я мог бы, — обиженно говорит Лиам. — В любом случае, ты точно можешь.

— Если мы займемся сексом прямо сейчас, ты, скорее всего, разобьешь голову о плитку и вырубишься.

— Мы могли бы пойти в кровать, — с надеждой смотрит в глаза Майку Лиам.

— Да-да, — соглашается Майк, но уверен, что в ту же секунду, как Лиам окажется в горизонтальном положении, он сразу вырубится. Так что сначала нужно избавиться от запаха шампанского.

Лиам, похоже, не очень заинтересован в быстром окончании этой процедуры. Он только и опирается на Майка и неуклюже шарит по нему руками. Так что Майку приходится мыть его самому.

Лиам в ужасной форме после четырех раундов плей-офф, весь в синяках, как в старых побледневших, так и в новых. Его тело, словно лоскутное одеяло, состоящее из гематом. После приезда Майка на финал, он не видел Лиама полностью голым, только некоторые части тела. Но и этого было достаточно, чтобы представить, какую боль упрямо превозмогал Лиам каждый день. Сейчас еще хуже. «Лайтининг» не играет в приятный славный хоккей. Естественно, они играют в хороший хоккей — хотя, очевидно, недостаточно хороший, чтобы выиграть Кубок — но его точно нельзя назвать «приятным и славным».

Бок Лиама представляет собой один сплошной кровоподтек. Эти синяки Майк не видел — черные в центре и зеленые по краям — значит, Лиам их получил игру назад, возможно, две. А вот еще круглый. Майк не заметил его появления, хотя невозможно не заметить такой огромный уродливый синяк. Скорее всего, с ним Лиам уже вернулся из Тампы. Майк не слишком задумывался, почему Лиам ложился в постель в футболке и боксерах, но теперь понятно, что он просто шифровался, так как точно знал, что сказал бы Майк, если бы увидел, насколько все плохо.

Майк проводит по коже парня рукой. Нежно, но Лиам втягивает воздух сквозь зубы, резко и болезненно. Если простое касание причиняет Лиаму такую боль в пьяном виде, то в трезвом состоянии ему чертовски мучительно даже дышать.

— Они сломаны, не так ли, — ровным голосом спрашивает Майк.

— Почти уверен, да.

— Сколько игр ты играл со сломанными ребрами?

— Три.

— Господи Иисусе, блядь, Лиам, — рычит Майк.

— Мне не позволили бы играть, — виновато произносит Лиам.