Глава 9

Для всех двадцати девяти команд уборка шкафчиков — самый печальный день в году. Во-первых, признание провала сезона. Во-вторых, признание того, что, когда вы вернетесь, список игроков уже не будет прежним. А в-третьих, что, возможно, именно вы окажетесь одним из тех парней, которые не вернутся.

«Ойлерз» согласились продлить контракт Майка еще на два года, но вот после… Майк не питает никаких иллюзий. Он становится медлительней. Его травмы заживают уже не так быстро, и последствия каждой длятся дольше. Однажды он упадет и уже не поднимется.

А пока он просто освобождает свой шкафчик и пакует вещи на лето. Майк поедет домой, повидается с мамой, с братом. Рыбалка, гольф, лодка. Тренировки. Совсем другая жизнь вне льда.

Позади появляется Лиам, громко трагично вздыхает, затем бросает на Майка многозначительный взгляд. Что на самом деле означает этот загадочный взгляд, Майк не знает, но без вопросов следует за Лиамом в гараж, бросает свою сумку в багажник. Лиам отправляет свою туда же. Майк просто смирился.

— Можно я поеду к тебе? — спрашивает Лиам, уже пристегиваясь на пассажирском сиденье.

Люди реально переоценивают долбанную канадскую вежливость.

Любые попытки Майка улучшить манеры Лиама ни хрена не прижились, так что он смиренно просто везет их обоих к себе домой. Да только Лиам сегодня в ударе.

— Итак, — произносит он, пока Майк готовит на кухне, — конец сезона.

— Ага, — отвечает Майк.

— Ты, наверное, много раз проходил через это.

Майк смотрит на него.

— Ага, — повторяет он.

— Для меня это в первый раз, — говорит Лиам.

Майк надеется, что его вздернутая бровь передает «да-ладно» посыл.

Лиам ерзает, и Майк продолжает заниматься сэндвичами, потому что предельно ясно, что этому парню потребуется некоторое время, чтобы сформулировать то, что он, черт возьми, пытается сказать.

— А чем ты обычно занимаешься летом? — выпаливает Лиам, пока Майк нарезает помидоры.

Майк без паузы отвечает:

— Еду домой. Вижусь с семьей. Тренируюсь, ловлю рыбу, плаваю. Читаю.

— И все в Миннесоте? — спрашивает Лиам.

— Ага, — кивает Майк, добавляет майонез в сэндвич Лиама и протягивает ему.

Лиам смотрит на него с поистине трагическим видом, и Майк сосредотачивается на нанесении горчицы на свой сэндвич, потому что выражение лица пацана его несколько угнетает.

***

Майк уезжает через пару дней. Осталось уладить кое-какие детали: напомнить соседу забирать почту, убедиться, что его дом в пригороде Дулута убран и приведен в порядок, упаковать вещи, которые понадобятся в ближайшие несколько месяцев.

У Лиама, по-видимому, такой же набор подготовки к отъезду. Черт, возможно даже больше, учитывая, сколько ему нужно вывезти своего дерьма из дома Роджерса, чтобы подготовиться к самостоятельной жизни в следующем сезоне. Ну а Майк игнорирует любые упоминания Лиама об этом из чистого упрямства, потому что не идиот — уж кто-кто, а он знает, что такое самостоятельная жизнь Лиама судя по количеству времени, которое тот проводит у него дома, путаясь под ногами.

Накануне отъезда Майка Лиам еще больше, чем обычно, вертится под ногами, и это о чем-то говорит. Хорошо, что Майк обладает многолетним опытом упаковки вещей, особенно когда времени в обрез.

В ту ночь они не торопятся. Майк быстро и легко вытягивает оргазмы из Лиама. Сначала ртом, чтобы тот потом не спешил. После медленным темпом вбивается в него. Член Лиама скользит между их животами, а Майк зарывается лицом в шею Лиама.

Когда они принимают душ, Лиам больше спит, чем бодрствует, и приходится практически держать его под струей. Мокрые, они забираются под простыни, Лиам прижимается к Майку и через минуту засыпает.

Майку же не спится.

***

Дом есть дом.

Мама готовит ему, несмотря на протесты и заверения, что он предпочел бы готовить себе сам. Брат Том отправляется с ним на рыбалку в первый же ясный и теплый день. Рыба не клюет, мама никогда не была сильна в готовке, но это дом.

В течение первых нескольких дней он получает текстовые сообщения от парней, которые послали к хренам хоккей и около хоккейную жизнь. Роджерс бегает со свадебными приготовлениями и выливает панику перед каждым, кто готов слушать. Бедный ублюдок. Другие делятся успехами в гольфе. Лиам пишет что-то несущественное, просто заполняя пространство ничего незначащими словами. Майк иногда откликается. Заводить разговор только для того, чтобы поддержать, не в его характере, и прямо сейчас он не может сказать Лиаму ничего иного, что не сделало бы несчастным ни его, ни пацана.

Майк приступает к тренировкам. Проводит несколько уик-эндов в доме у озера, который он купил несколько лет назад. Том часто к нему присоединяется, а Майк не возражает. На озере немного прохладно, но холод никогда его не беспокоил. Играя на льду, привыкаешь к холоду, так что сидеть в каноэ бодрым майским утром ему вполне подходит.

— Ты напоминаешь мне парня из «Сумерек», — говорит Том, нарушая уютное молчание.

— Том, ты читал «Сумерки»? — спрашивает Майк.

— Не-е, но я и так знаю все, что надо, — отвечает Том. — Старый угрюмый чувак одержим подростком, и его это тревожит. Правильно пересказываю сюжет?

Было ошибкой упоминать Лиама в разговоре с Томом во время вчерашней попойки. Майк выпил слишком много. Еще большей ошибкой оказалось называть возраст Лиама. Может, Том и не учится в школе досаждающих младших братьев имени Лиама Фицджеральда, но местами подходит.

— Я выброшу тебя за борт в это чертово озеро, — грозит Майк.

— Конечно, — отвечает Том, но, к счастью, затыкается.

***

Майк не понимает, почему мама и Том продолжают ворчать, что он сидит дома. Он тренируется. В общем, это хорошая отмазка; всегда можно сказать, что тренировка — это ваша рабочая, мать ее, обязанность.

Кроме того, с каждым проходящим годом нужно тренироваться все усерднее и усерднее, не отставать от молодежи, из-за которых его жалкую задницу могут перебросить в АХЛ¹⁴.

Ни за что, черт возьми, он не поедет в Бейкерсфилд¹⁵.

Конечно, чертова погода там гораздо лучше, чем отмороженные холодом Альберты яйца, но Майк совсем не калифорнийский парень, и сгореть под солнцем до смерти — так себе идея. Так что он усердно тренируется. А еще наверстывает упущенное — ведь один маленький засранец проводил все полеты на самолете в течение сезона, доставая его всякий раз, когда он открывал книгу. Так что у него не было времени ни на что, кроме тренировок.

Неожиданно в замке поворачивается ключ. Майк не встает, понимая, что это либо мать, либо брат. Тяжелые шаги подтверждают последнее.

— Добро пожаловать в мой дом, — приветствует Майк, не поднимая глаз. — Спасибо, что постучали, прежде чем войти, как делают цивилизованные люди.

— Ты ведешь себя как болван, — говорит Том, и Майк, оторвавшись от книги, сердито смотрит на него.

— Я тренировался, — парирует Майк.

— А что у тебя в руках? — спрашивает Том.

— Это книга, — отвечает Майк. — Я читаю, Том.

— Ты ведешь себя как болван, — повторяет Том и добавляет: — Сегодня вечером собирается наша банда.

— Я занят, — возражает Майк.

— Ты ведешь… — начинает Том.

— Отвали, — перебивает Майк.

— Пошли со мной. Ты никого не видел с прошлого августа. Они скучают по тебе.

— Ага, как же, — хмыкает Майк.

— Они скучают по тебе, так как ты покупаешь всем пиво.

— А вот это похоже на правду, — говорит Майк.

Тому удается уговорить его в основном потому, что книга была неинтересной и, честно говоря, ему не помешало бы повидаться с людьми, с которыми он не связан кровными узами.

По дороге братья покупают несколько упаковок пива, потому что Майк всегда приносит пиво. Но он не жалуется. Он может быть и на дне списка «Ойлерз» с точки зрения зарплаты, получая чуть больше минимума лиги, но это все равно больше полумиллиона долларов в год, наверное, это больше, чем зарабатывают все остальные вместе взятые. Он может позволить себе сходить за пивом. И, по крайней мере, так он сможет убедиться, что никто не пьет Будвайзер.

— Майк здесь! — кричит Кейди, когда он протискивается через калитку ее заднего двора, таща пару ящиков пива. — Он принес пиво!

— Я что в первый раз приношу пиво? — спрашивает Майк.

— Перестань выпендриваться и поставь упаковки, — говорит Рич. — Не устраивай персональное шоу твоих мускулов, Майк.

— А я буду смотреть, — парирует Бриттани, и Майк удивленно поднимает бровь.

— Еще не надоело? — спрашивает он.

— Нет, — отвечает она и улыбается, безошибочно предлагая себя.

Майк и Бриттани никогда не «встречались», но если он одинок в межсезонье — а это всегда так — и она в это время одинока — чаще всего так — то, как правило, попадают в одну в постель. Так было уже по крайней мере пару раз. Возможно, чем ближе становишься к кому-то, тем меньше его ценишь, зато учишься виртуозно доводить того до оргазма.

Бриттани почти ничего не спрашивает, кроме традиционного «как прошли последние девять месяцев твоей жизни», которое задают все, с кем Майк хреново, но поддерживает связь. Вот с Томом он разговаривает каждые две недели, но у брата нет привычки сплетничать об общих друзьях.

Периодически болтая, Бриттани большую часть вечера торчит в его личном пространстве, а когда разговаривает с кем-то другим, все равно мелькает на периферии. Сразу вспомнилось, как Лиам держался его, когда только приехал в Эдмонтон; как был близко, дотрагиваясь каждый раз до него; и как хотелось легко поддаться искушению, независимо от того, кто наблюдал.

— Я пойду, — говорит Бриттани, когда люди начинают расходиться — в основном те, у кого маленькие дети, с которыми остались беби-ситтеры. Она бросает на Майка взгляд, который невозможно истолковать неправильно. Да, с ней легко поддаться искушению.

Интересно, Бриттани все еще живет в своей дерьмовой квартире: матрас, который скрипит так, будто вот-вот лопнет, крошечный балкон, на котором они едва могут поместиться оба; она курит после, он делает затяжку или две (сигареты под запретом, в отличии от секса).