Глава 7

«Норт Старз»¹² приезжают в Эдмонтон. В это утро Майк тренируется дольше, чем нужно и положено, потому что ненавидит этих парней и тем самым пытается немного остыть и избавиться от агрессии перед игрой. Он старый. У него болят руки. Весь день напролет он будет впечатывать игроков в борт арены, что даст отдых костяшкам пальцев. Всего один день. Один день без боли в костяшках. Он будет хорошим. Он обещает.

Майк забыл, что хоккейные боги — мстительные ублюдки, и попытка поторговаться с ними приводит к боли.

Он не должен был забывать.

Первый период проходит неплохо. По голу на каждую команду, пара ударов, полученных и кому-то прилетевших, довольно ровное владение шайбой. Все играют мило и вежливо, как будто это гребаная встреча детских команд. Поэтому все немного расслаблены и довольны.

Лиама снимают вначале второго периода.

Сначала Майк не замечает произошедшего. Он разговаривает с Грейссом, повернув к нему голову. Но затем чертовски быстро до него доходит. Сначала негодующий рев со скамейки, затем болезненная тишина, повисшая над ареной. Майк наклоняется и находит взглядом Лиама, тот стоит на карачках на льду, а с лица капает кровь. Проходит мучительно долгая минута, прежде чем Лиаму удается встать с помощью Джейкоби и взять предложенное ему полотенце. Его мягко подталкивают к раздевалке.

Пока лед чистят от крови Лиама, объявляют перерыв, на экранах транслируют бесконечный медленный повтор произошедшего: Сэм Дэвидсон на скорости налетает клюшкой на спину Лиама и отправляет лицом в стекло борта. Когда видео замедляют, видно, как нос пацана ломается от удара. Это показывают снова и снова, словно оператор, блядь, наслаждается видом. Под тяжелое молчание арены Дэвидсона отправляют на скамейку штрафников с незначительным штрафом. Ублюдки.

Наверное, это справедливое решение. Дэвидсон нападающий, а не зверь, и этот удар был бы значительно менее катастрофичным если бы кое-кто не был размером с гнома. В середине второго периода Лиам так и не возвращается на скамейку, и Майк чувствует, как с каждой проходящей минутой внутри нарастает напряжение.

В какой-то момент он оказывается на льду рядом с Дэвидсоном. И это ошибка. Вообще-то позиция Майка в команде не предназначена для того, чтобы «делить» лед — любой умный тренер держит своих первых линейных как можно дальше от отряда силовиков — но при очередной смене Майк умудряется врезаться прямо в него.

Дэвидсон крупный, почти такой же высокий как Майк, но при этом довольно неуклюжий; из тех, у кого конечности торчат в разные стороны. Он едва ли старше Лиама. Черт, у него на лице все еще чертовы прыщи. Катается быстро, стреляет красиво и, вероятно, не смог бы ударить даже ради спасения своей жизни. Но вполне очевидно, что с наездом со спины с клюшкой в руках у него проблем нет, и он, блядь, отточил свое мастерство.

— Ты бьешь людей только со спины? — спрашивает Майк. — Трусливый ублюдок, боишься скинуть перчатки?

Если бы Дэвидсон был умным, он бы просто отвалил, оставил эту херню своим силовикам, но он молод и дерзок и, вероятно, думает, что непобедим, поэтому поворачивается лицом к Майку.

Этот парень не боец. Он едва успевает скинуть перчатки и поднять руки, как костяшки пальцев Майка встречаются с его лицом. Первый удар прямо в скулу, второй — более приятный удар в рот. Ответный удар Дэвидсона — пшик, его легко отклонить. Майк крепко хватается за джерси, притягивая парнишку к себе, чтобы подпортить сопливое личико первой линии.

Дэвидсон легко падает — слишком легко, чертов слабак — и Майк опускается за ним на лед, бьет его, пока не чувствует, как лицо поддается под его кулаком. К тому времени, как Майка оттаскивают, его футболка и руки в крови, крови Дэвидсона. Парня поднимают и помогают добраться до раздевалки, его лицо в месиво. Майка же провожают прямо к выходу, рефери удаляет его до конца игры. А толпа на трибунах громко жаждет чего-то. Возможно, еще больше крови. Кажется, они никогда не насытятся.

Майк заходит в раздевалку и садится на скамью, закрыв лицо руками.

Это была не обязанность. Первая линия под защитой. Негласное правило — их нельзя избивать без причины. Рефери всегда быстрее вмешиваются в потасовки с участием первых линейных, лига более строго следит за соблюдением последствий. Будет удивительно, если Майк не сломал Дэвидсону нос. Тренер Маллиган придет и порвет ему задницу, а потом отстранит. Майк не может перестать думать об испуганном и растерянном взгляде Дэвидсона, когда ему пустили кровь, о том, как быстро в глазах появился страх.

— Майк? — он слышит тихое, почти неуверенное и поднимает голову. Лиам. Лицо стало почище, нос заштопан, хотя кое-где еще осталась кровь.

— Хей.

— Господи Иисусе, твои руки, — выдыхает Лиам и делает резкий шаг вперед.

Руки у Майка в полном беспорядке. Будто он засадил их в чьи-то кишки по локоть.

— Видел бы ты того парня, — слабо говорит Майк. Горькая мысль.

Лучший друг Майка, доктор-садист, тащит его в медпункт; он шипит, когда дезинфицируют раны и накладывают повязку. Маленький уебок достал его зубами, но, учитывая, что эти зубы вполне могли остаться на льду, Майк не возмущается. Лиам суетится вокруг. Его сначала пытаются выгнать, а затем смиряются, потому что его упрямая задница не собирается покидать помещение. Сломанный нос Лиама уже подает первые видимые признаки травмы. Над переносицей наливается синяк, а завтра, когда он проснется, под глазами будут два фингала.

Сломанный нос за сломанный нос. Поэтическая справедливость.

— Ты в порядке? — спрашивает Майк сквозь стиснутые зубы. Он прикусывает язык, потому что глупо ругаться на человека, который контролирует доступ к медикаментам.

— Отлично, — отвечает Лиам. — Черт возьми, что этот парень тебе сделал?

Телевизоры повсюду, но не Майку винить Лиама, что тот не стал отвлекаться на просмотр того, как ему ломают нос. Он сам не любит пересматривать повторы. Но есть вещи похуже: врачи словно прижигают кожу на костяшках и посыпают солью. Впрочем, нет смысла лгать. Первый встречный сольет правду, и если не первый, то второй. Ну, и так далее.

Майк проводит рукой по волосам и получает хмурый взгляд эскулапа, хотя это даже не та рука, над которой колдуют. Проклятые доктора.

— Подумал, что он не прочь получить такой же нос, как у тебя, — говорит Майк. — Хотя, честно говоря, ему идет больше, чем тебе.

Лиам на минуту замолкает.

— Ты сломал нос Дэвидсону? — наконец, спрашивает он.

— Весьма вероятно, — говорит Майк.

Лиам смотрит на него, но ничего не говорит. Лиам-молчун уже необычно, это нервирует, и на этот раз Майк не может прочитать его.

— Ладно, — наконец говорит он.

Майк получает взбучку по полной. Для максимального эффекта Маллиган начинает на глазах у всей команды. Майк заслужил это, знает, что заслужил, поэтому молча выслушивает, впивается ногтями в ладони и игнорирует натяжение кожи на костяшках пальцев, тугое и болезненное. Он не защищается. Ему нет оправдания.

Лиам возвращается домой вместе с ним. Майк даже не пытается спорить, просто кормит их сэндвичами и противовоспалительными средствами, а после они ложатся спать. Лиам во сне крутится, и Майку ненамного лучше, поэтому, несмотря на протесты, он устраивается на диване, оставляя мальчишку в постели. Если он случайно посреди ночи заедет Лиаму по носу, то завтра будет чувствовать себя еще хуже.

Майк просыпается окоченевшим и больным — диван не подходит для полноценного ночного сна — ковыляет на кухню, чтобы приготовить кофе. Лиам выходит из спальни, когда кофе почти сварен. Сегодня он выглядит хуже, щеголяя обширными синяками вокруг глаз. Похож на енота. Тем не менее он сонно прислоняется к плечу Майка, пока тот пытается налить им кофе. В общем, Лиам в порядке.

— Роджерс знает, где ты? — спрашивает Майк, когда Лиам почти приходит в сознание.

Лиам поднимает голову и бросает на него саркастический взгляд.

— Роджерс хоть знает, что ты жив и здоров? — уточняет Майк.

Сарказм сменяется раздражением, но Лиам кивает. Майк вознаграждает эту новообретенную способность думать о чувствах других людей очередными бутербродами — он чертовски устал, и не готов на что-то большее.

Сегодня выходной день, поэтому они едят за столом, а затем перемещаются на диван с общим на двоих нытьем, общей на двоих болью. Лиам быстро выясняет, какое положение является менее раздражающим и более приятным, чтобы по возможности избежать боли в носу. Майк терпит, но выдержка заканчивается, когда Лиам пытается заставить его смотреть мультики. Может, он и трахает подростка, но уж точно не становится им.

Около полудня ему звонят из Службы безопасности игроков, и он стоически отвечает. Дисквалифицирован на две игры. Могло быть и хуже. Черт возьми, фанаты «Норт Старз» наверняка будут вопить о чертовой несправедливости.

Лиам молчит, пока Майк говорит по телефону. И вообще ведет себя отлично, Майк никогда его таким не видел. Он молчит даже после того, как Майк вешает трубку, не сводя глаз с приглушенного телевизора, где идет выпуск новостей.

— Ты сломал ему нос, — наконец, произносит он.

— Да.

Если бы не сломал, то его бы исключили на одну игру. А может быть даже и пронесло. За подстрекательство и удар в лицо, возможно — штраф.

— Ты сломал ему нос из-за меня, — говорит Лиам.

Майк мог бы возразить: это его работа, защищать своих товарищей по команде, его цель — разрушение, возмездие.

Вот только он не может сказать с невозмутимым лицом, что просто выполнял свою работу: Маллиган уже объяснил популярным языком столь же очевидное для всех остальных, как и для него самого, что он принял случившееся с Лиамом слишком близко и слишком сильно ударил Дэвидсона. Это непростительный промах. Что он потерял контроль, когда увидел, как Лиам истекает кровью. Он это знает, и Лиам это знает. Лиам не задал вопроса, он просто констатировал факт.