Глава 3

Это происходит снова. Майк не понимает, какого хрена он вообще удивляется.

На следующее утро после впечатляющей ошибки Майка они просыпаются рано. Прежде чем отправиться домой, Лиам принимает душ. Он выходит свежим и чистым, болезненно по-мальчишески юным, и выглядит немного менее похожим на того, кто провел ночь позволяя трахать свое лицо, а затем настоял на чертовых обнимашках. Кто этот пацан?

Немного меньше — но все равно достаточно. Даже, честно говоря, чересчур. Майк — идиот, потому что кожа вокруг рта Лиама покраснела от поцелуев с ним бородатым. Остается лишь надеяться, что Роджерс не заметит или хотя бы сделает вид, что не замечает. Но это маловероятно, потому что вице-капитан вечно обо всех беспокоится, но что остается Майку кроме надежды? В противном случае придется, прихватив с собой Лиама, заползти обратно в кровать и прятаться до тех пор, пока пацан не станет сиять своей невинностью (которую почти потерял) и не перестанет быть занозой в гребаной заднице.

Заманчиво отказаться от предстоящего дня как от пустой траты времени, но Лиам выскакивает из дома Майка, полный сил, задора и огня. По пути умудряется поцеловать его в челюсть, пока тот отвлекается, и исчезает. Так что Майк не успевает сказать, что не целуется перед уходом, нет, ни хрена подобного. Плохой мальчик.

После того, как Лиам уходит, Майк пытается утопиться в душе, и когда это не удается, решает вести себя как взрослый и отправляется на тренировку.

К счастью, тренировка проходит без происшествий, если не считать каким взглядом Роджерс буравит Лиама, словно пытается разгадать какую-то загадку. Едва появляется возможность, Майк убирается оттуда, споря сам с собой, взять немного виски и попытаться утопиться еще раз — только теперь на дне бутылки — или пойти вечером и найти кого-то немного ближе к собственному возрасту и типу и трахнуть того, кто не будет нуждаться и не будет претендовать на ночь с обнимашками.

Конечно, все идеи идут прахом, когда Майк добирается до своего парковочного места и обнаруживает Лиама, сидящего на кузове его пикапа с мокрыми после душа волосами. Этому мелкому гребаному идиоту пора относиться к зиме в Альберте чуть-чуть серьезнее. Если он простудится, тренеру Маллигану достанется его хорошенькая головушка.

— Слезай с моего пикапа, — строго говорит Майк, и Лиам слезает, встав рядом. — Нет. Что бы ты ни думал, нет.

— Я сказал Роджу, что иду к тебе играть в видеоигры, — говорит Лиам, гордясь собой.

Майк пристально смотрит на него.

— Что он на это сказал? — спрашивает он.

Лиам хмурится.

— Засмеялся, — бормочет парень.

Ух, не просто так Роджерс нравится Майку.

— Я не буду с тобой играть в видеоигры, — говорит Майк.

— Знаю, — отвечает Лиам. — Но Родж уже уехал, так что можешь отвезти меня домой?

Гребаный паршивец думает, что он умнее других, помоги ему бог.

Майк отпирает дверцу машины.

— Ты хорошо зарабатываешь, желторотик, — говорит он. — Я уверен, что ты можешь позволить себе такси.

Лиам выпячивает нижнюю губу.

— Ты действительно дуешься на меня? — спрашивает Майк. Он. Он, блядь, обижается на него?! — Тебе что, пять?

Лиам еще сильнее надувается.

Вот почему не стоит спать с подростками. Это наказание за то, что Майк плохой человек.

Никогда больше.

***

Майк понятия не имеет, что делает Лиам в его доме, но, черт возьми, он снова здесь.

— Мы будем играть в видеоигры, — сообщает Майк.

— Хорошо, — соглашается Лиам совершенно неискренне, а затем, осмотрев консоль Майка, жалуется: — Все эти игры старые.

— Я и сам старый, — парирует Майк. — Придется тебе смириться.

Лиам с большой неохотой выбирает шутер от первого лица, а затем разочарованно оседает, когда Майк протягивает ему контроллер. Но Майк — человек чести. Обычно. Ладно, иногда. Если он сказал, что они играют в видеоигры, значит они играют в долбанные видеоигры.

Они уже проходят середину уровня, когда Лиам театрально зевает, и Майк краем глаза замечает движение.

— Если ты сейчас попытаешься обнять меня своей гребаной рукой, я ее сломаю, — предупреждает он, не отрывая взгляда от экрана.

С другого конца дивана доносится зловещая тишина.

Ну а Майку плевать. Да, плевать. Они поиграют в видеоигры, а потом он отвезет парня домой. Лиам ляжет спать пораньше, как хороший первогодка, и, возможно, Майк перестанет ненавидеть себя за то, что уступил великолепной заднице, ангельскому лицу и, мать его, обидчивости.

***

Они в долбанной спальне Майка, потому что Лиам — нераскаявшийся дразнилка, а Майк — плохой человек.

Сейчас он даже немного ненавидит себя.

Но этого чувства недостаточно, поэтому кожа вокруг рта Лиама вновь красная от его бороды. К тому времени, как Майк стягивает с себя рубашку, он видит, что эта краснота доползла до груди, как будто все, что нужно, это пару поцелуев.

Майк протягивает руку, чтобы расстегнуть свою рубашку, и Лиам быстро говорит: «Стоп!» Майк замирает, приподнимая бровь.

— Не снимай одежду, — говорит Лиам властно, а затем, уже почти застенчиво: — Не мог бы ты оставаться одетым?

Пока еще девственник, а уже становится извращенным маленьким хреном. Майк и не станет отрицать, что одобряет такое.

Он убирает руки от воротника рубашки и тянется к Лиаму, чтобы набросить на него петлю ремня. Щеки Лиама краснеют еще сильнее, теперь от смущения и волнения.

— Что, — спрашивает Майк, наклоняясь так, что его губы касаются уха Лиама, — хочешь отсосать мне, будучи абсолютно голым, а я при этом только вытащу свой член из штанов?

Лиам тяжело выдыхает, затем решительно качает головой.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — говорит он. Снова командный тон. — И хочу, чтобы ты сделал это в одежде.

Из комнаты словно выкачали воздух. К черту этого придурка, сердце Майка не может справиться с этой херней.

— Раздевайся, — коротко говорит он.

Лиам отстраняется, раздевается, стянув штаны вместе боксерами, и заползает на кровать на четвереньках. Интересно, знает ли Лиам, как он соблазнительно выглядит: широкие плечи, тонкая талия, прямая линия позвоночника, сладкий изгиб такой охренительной задницы. Скорее всего, знает. Он, вероятно, запланировал все именно так, и Майк не в силах отказаться. Прямо сейчас не может.

Минуя кровать, Майк направляется прямиком к тумбочке. Лиам хмурится, явно чувствуя, что его игнорируют, пока Майк не достает пару презервативов и флакон со смазкой, и вот тогда его дыхание становится каким-то судорожным. Майк больше не будет спрашивать, хочет ли Лиам этого. Он уверен, что, если что-то пойдет не так, малыш очень ясно даст понять, хочет или нет; он не из тех, кто страдает молча.

Майк садится позади на кровать и, не справившись с собой, пользуется моментом, чтобы восхититься Лиамом. Его тело — сплошные крепкие мускулы, за исключением остаточных следов детской одутловатости, крепких бедер конькобежца, задницы, в которую так хочется попасть. Он толкает Лиама, заставляя расставить бедра шире, пока тот не распластывается на кровати в непристойной позе.

Волосы парня свободно вьются, и от него пахнет льдом, раздевалкой и дурацким гелем для мытья тела, которое, по мнению всех парней, делает их неотразимыми для женщин. Майк притягивает Лиама за бедра, от чего у того перехватывает дыхание. Сначала Майк тянет его, а затем касается губами поясницы, мягкой нетронутой кожи.

— Лиам, — тихо произносит Майк.

— Да? — глухо отвечает Лиам. Вся самоуверенность покинула его, и он звучит, как есть: девственник, распростертый, обнаженный, окруженный со всех сторон телом Майка.

— Ты скажешь «стоп», и я остановлюсь, — говорит Майк.

Лиам напрягается под ним, готовясь возразить, но все несказанные слова превращаются просто в порыв воздуха, когда Майк наклоняется и проводит языком по его анусу.

Майк всегда любил вылизывать промежности и мужчин, и женщин, любил вытягивать из них реакцию и сладкую боль, которая обычно сопровождалась страстными жалобными просьбами пощады. Заставлять распадаться под его языком, под его пальцами. Лиам не исключение: он прекрасно реагирует, дыхание прерывистое, стон хриплый. Скорее всего, Лиам даже не осознает, какие издает звуки. Когда Майк отстраняется ровно настолько, чтобы скользнуть пальцами внутрь, Лиам издает протестующий звук, толкаясь бедрами.

Не заставляя себя ждать, Майк, прижимаясь губами к бедру Лиама, заталкивает в него палец. Лиам достаточно легко принимает, поэтому Майк сразу добавляет еще один. Он точно знает, что делать, и Лиам вознаграждает каждый момент удовольствия стонами. Когда же в него глубоко погружается уже три пальца и трутся о простату, он ругает Майка за медленный темп.

— Терпение, — ухмыляется Майк.

— Да пошел ты, старикан, — кипятится Лиам, — черт, да трахни ты уже меня.

— У тебя грязный чертовый рот, Фицджеральд, — возмущается Майк, и Лиам на самом деле рычит на него.

Так хочется сбавить темп, чтобы Лиам кончил, насаживаясь на его пальцы, под его ртом… но он эгоист, а Лиам, горячий и узкий, насаживается еще глубже. Нет ни одной частички Майка, которая не мечтала бы оказаться в Лиаме. Так хочется впиться в него зубами, и ощутить член зажатым в тисках этого молодого тела.

Майк достает пальцы, но Лиам толкает бедра назад и издает недовольный звук. И тогда Майк скользит вверх по его телу и целует в плечо.

— Хочешь на коленях? — спрашивает он, и Лиам, поколебавшись, качает головой. — Так легче, — предупреждает Майк, но Лиам извивается под ним и переворачивается на спину. Он раскраснелся, глаза остекленели. Майк даже не подумает отказываться, и когда будет погружаться в это тело, просто насладится видом пацана, кайфующим от удовольствия.

Лиам так возбужден, что его член выгибается и прижимается к животу, а на простынях остается мокрое пятно. Майк проводит большим пальцем по головке его члена, но Лиам практически спихивает его.