Много-много лет самодисциплины удерживают Майка от того, чтобы послать мать подальше.

— Когда это вы двое решили, что имеете право лезть в мою жизнь за моей спиной? — спрашивает он вместо этого. «Отвали» подразумевается под каждым словом.

— Думаю, собака — хорошая идея для тебя. Но ты убегаешь от бедного ребенка, как будто он попросил тебя кого-то убить.

— Он сказал тебе, что угрожал завершить карьеру, если я этого не сделаю? — спрашивает Майк. — Или что он предложил тебе переехать ко мне? Он тебе это сказал, мама?

— Да, — отвечает она. — И я сама предложила переехать, он просто передавал сообщение.

— Тебя не приглашали, — говорит Майк.

— О, нет? — спрашивает она, и Майк стискивает зубы, но не упорствует. У мамы охренительно стальной хребет, и он почти уверен, что, если надавит сильнее, она вмешается, просто чтобы разоблачить его блеф. — Я не понимаю, почему ты так против.

— Я не люблю собак.

— Тебе не нравится принимать десять видов таблеток, но ты все равно это делаешь, — говорит его мама.

Двенадцать, если быть более точным, но кто считает.

— Они целесообразны.

— А служебная собака — нет? По крайней мере, это заставит Лиама меньше беспокоиться.

— Так я должен сделать это, чтобы потакать его паранойе?

— Ты действительно собираешься так это называть? — спрашивает она. — Реально, Майк?

— А как еще это можно назвать?

— Думаешь, я не волнуюсь? — продолжает его мама. — Ты думаешь, я не волнуюсь каждый гребаный день, что переживу тебя, что с тобой что-то случится, и я не узнаю, пока не станет слишком поздно? Не смей насмехаться над этим мальчиком за то, что он беспокоится о тебе. Признай, что тебе повезло, что он у тебя есть, и на твоем месте я бы сделала все, что в моих силах, чтобы так и оставалось, потому что Бог любит тебя, хотя иногда с тобой нелегко иметь дело.

Майк снова сглатывает.

— Ты возьмешь эту чертову собаку, Майкл.

— Я подумаю.

Майк сидит на улице, пока у него не начинают стучать зубы, а потом возвращается. «От холода ты простудишься» — это уже не просто чушь, в последнее время он чувствует себя достаточно плохо, поэтому еще и простуда — это последнее, что ему надо.

Майк направляется прямо в кровать, и Лиам, где бы он ни был, не останавливает его, что очень умно с его стороны. Он не собирается засыпать, хочет просто согреться, но, когда темнеет, чувствует, как проседает матрас, и Лиам ложится в постель.

— Не заставляй меня спать в комнате для гостей, — просит Лиам, когда Майк поворачивается к нему лицом.

— Ладно, — бормочет Майк, откатывается в сторону и снова засыпает.

***

Майк просыпается, когда ему становится невыносимо жарко, он все еще во вчерашней одежде. Лиам излучает тепло ему в спину, нос прижат к его лопаткам, рука крепко обнимает за талию.

Майк вылезает из-под него, лишь слегка повозившись, и смывает с себя пот под душем. Лиам спускается вниз, когда Майк уже допивает свою единственную разрешенную чашку кофе, садится за стол с выжидающим выражением на лице, как будто мама уже звонила ему и сказала, что Майк собирается сдаться.

Майк бы хотел, чтобы она не была права всегда.

— Ты обещаешь выгуливать собаку и кормить? — спрашивает Майк.

Лиам закатывает глаза.

— Если нужно.

Прежде чем начать действовать, Майк должен предоставить свою историю болезни, что имеет смысл — к сожалению, такое часто бывает, как какой-то говнюк притворяется, что у него симптомы, которые нужны для выделения служебной собаки. Он неохотно поднимает этот вопрос на следующей встрече со своим неврологом. Вернее, у одного из своих неврологов: доктор Морган — последний, специалист, к которому его направил общий невролог, как только ему поставили диагноз «болезнь Паркинсона». В глубине души он надеется, что доктор Морган скажет, что служебная собака Майку явно не нужна.

— Думаю, это отличная идея, — говорит доктор Морган, и Майк хмуро смотрит в пол. Вечером возвратившись домой, оставляет бумаги для Лиама на кухонном столе и рано ложится спать.

Лиам, нетерпеливый говнюк, его не интересует лист ожидания, и пацан отдает, скорее всего, ужасающую сумму денег — он не говорит Майку сколько, так что это должно быть ужасно огромная сумма денег — чтобы забрать собаку вне очереди.

— Перескакивать через головы людей с помощью денег, — язвит Майк. — Мило. Очень мило, Лиам.

— У нас есть деньги, — парирует Лиам. — А разве не так работает ваша система здравоохранения? Я привыкаю быть американцем.

— Не припомню, чтобы ты подавал прошение на получение гражданства, — ехидничает Майк.

— Я уже наполовину заполнил заявление, — говорит Лиам. — Слишком много хлопот, вот только если американец решит вступить со мной в брак. Не представляю, где бы мне найти…

— Я ухожу, — угрожает Майк, но не двигается.

— Ты планируешь сделать это в ближайшее время? — спрашивает Лиам.

— У себя в голове, — отвечает Майк. Он сидел, и не было нужды вставать — если только Лиам снова не заговорит о браке, вот тут-то придется собраться с силами и покинуть помещение. — Мысленно я покидаю комнату и прекращаю этот разговор.

— Хорошо, детка, — соглашается Лиам, похлопывая его по руке.

Майк хмурится, потому что либо Лиам называет его ребенком, либо тошнотворно ласковым прозвищем. Оба варианта одинаково вероятны и одинаково раздражают.

— Ухожу, — говорит Майк, на этот раз почти серьезно, но затем Лиам кладет руку на грудь Майка, и он остается.

***

Через несколько недель они забирают Беллу. Лабрадора. Майк действительно не хочет знать, сколько это стоит, потому что у него ни одного шанса вернуть деньги. Лиам не позволит — просто скажет, как обычно раздраженно, что зарабатывает миллионы долларов в год.

Майк никогда особо не любил собак, но Белла — очень хорошая собака. У нее дурацкое имя, благодаря тренеру, но дрессировка важнее клички.

Майк ничего не имеет против самих собак. Он просто не любит, когда они шумят. И их склонность лизать тебя. И то, как они путаются под ногами.

Белла не делает ничего из перечисленного. На самом деле она далека от «путаться под ногами»: она скорее поддержит Майка, если он споткнется, чем заставит его споткнуться об нее. Вероятно, потому что ее так обучали.

Но она все равно собака: приходится гораздо больше пылесосить в доме, потому что лабрадоры много линяют, и она почти так же, как Лиам, не дает ему свободного пространства, ходит за ним из комнаты в комнату и даже в ванную. Она, вероятно, была обучена держаться рядом, если вдруг понадобится. Но когда Лиам дома, все становится чересчур, он чувствует, что за ним следят два гребаных утенка.

Хотя, честно говоря, Белла ведет себя лучше Лиама. И меньше шансов, что укусит. Не выпрашивает еду с большими печальными глазами. И не требует, чтобы ее погладили.

Господи, выходит, что Майк подцепил гребаного щенка задолго до того, как приобрел Беллу, не так ли?

С Беллой его жизнь меняется. Это не какая-то вдохновляющая восторженная хуйня, просто его повседневность становится другой.

Раньше, когда Лиам был дома, Майк придерживался некого расписания, несколько непредсказуемого из-за меняющегося игрового времени и тренировок. Но когда Лиам был в отъезде, Майк расслаблялся. Только записи к врачам, но в остальном дни были ничем не примечательными. Если была назначена встреча, он вставал на час раньше. Если мама заглядывала в гости, ему приходилось открывать дверь. Но, кроме этого, никому не было дела, как долго он был на ногах и чем это время занимался. Иногда — слишком часто — он с трудом вставал с постели, хотя никогда не говорил об этом Лиаму.

С Беллой у него снова появляется распорядок. Если он не встанет к восьми утра, она проголодается. И хотя она и не будет ныть, чувство вины заставляет Майка спуститься, как бы паршиво он себя ни чувствовал. Майк спускается по лестнице в восемь, даже если у него стучит в голове, даже если каждый звук настолько сильно отдается, что он вздрагивает от звука еды в миске.

Она не маленькая собачка, и ей нужна физическая активность. В худшие дни все, что может сделать Майк — это открыть заднюю дверь, чтобы Белла могла немного побродить по заднему двору, заняться своими делами. Но в большинстве случаев он сам выгуливает ее, один раз утром, один раз днем и по-быстрому перед сном.

У него теперь расписание, которого не было с тех пор, как он ушел на пенсию. И Майк ценит это. Хрен знает, почему, но он никогда не скажет об этом Лиаму, но ценит.

Раньше Майк не понимал, как одиноко он себя чувствовал в отсутствии Лиама. И даже если ему составляет компанию просто чертова собака — это помогает.

***

Майк и Белла уже в постели, когда приезжает Лиам. Уже поздно — «Норт Старз» выиграли в дополнительное время, и Лиам, по-видимому, праздновал с командой. В это время Майк обычно спит, но недавно мама купила ему электронную читалку с хорошей подсветкой и большим шрифтом, и теперь можно читать побольше глав за раз без боли в голове. Майк увлеченно погрузился в какой-то чрезмерно популярный триллер, желая узнать, подтвердятся ли его догадки о развитии событий.

— Ты не спишь, — спрашивает Лиам с порога.

Майк откладывает книгу, потому что, черт возьми, знает, что не судьба закончить ее сегодня, не с таким Лиамом. Лиам не слишком пьян, но основательно расслаблен после нескольких кружек пива, глаза блестят от победы, и он готов требовать к себе внимания. Белла поднимает голову с лодыжки Майка и несколько раз виляет хвостом. Она без ума от Лиама, и это не совсем справедливо, учитывая, что именно Майк кормит и выгуливает ее.

— Кыш, — ворчит Лиам. — Тебе вообще не положено здесь находиться.

Белла бесстрастно смотрит на него.

— Мы не можем заниматься сексом при собаке, которая будет смотреть на нас, — жалуется Лиам. — Это странно.

— С каких пор у тебя появилось чувство стыда? — спрашивает Майк, но строго произносит: — Вон! — И Белла выбегает в коридор, Лиам закрывает за ней дверь спальни.