ГЛАВА 8

Эллиот

Меньше всего сегодня вечером на Джок-Роу я ожидал увидеть пьяную дочь тренера Доннелли, но именно ее я замечаю над краем пластикового стаканчика, когда делаю глоток.

Это была долгая неделя, и холодное пиво, скользящее по моему горлу, приятно отвлекает.

Присутствие Доннелли заставляет меня задуматься. Я едва могу сопоставить ее с девушкой, которую нашел плачущей в библиотеке. Та девушка была расстроена и растрепана, но уверена в себе, печальна, но все еще дружелюбна.

Эта пьяная в стельку.

Продолжаю наблюдать за ней из своего угла комнаты, небрежно прислонившись к импровизированному бару в дальнем конце. Он установлен наспех, но служит своему назначению: вдоль стен стоят пустые бутылки из-под водки и дешевого ликера, выкрашенные в черный и золотой цвета школы Айовы.

Дочь тренера Доннелли цедит напиток из красной чашки, как бывалый завсегдатай вечеринок. Чашка с пивом в ее руке почти навсегда прижата ко рту, горло работает, когда она глотает, рукой вытирая капающую жидкость.

Капли пива, должно быть, попали ей на свитер, потому что на секунду она опускает взгляд на свою грудь и прищуривается.

Пьяно пытается стряхнуть мокрое пятно, высунув язык, как будто движение требует всей ее концентрации.

Я бы не подумал, что она пьяница.

Но полагаю, что ее опьянение имеет смысл, учитывая, что она пытается завести друзей. Плюс ко всему у нее была довольно дерьмовая неделя…

Девушка не выглядит прежней. Она грустная и усталая, и, конечно, выглядит чертовски пьяной.

Неважно, что все остальные здесь тоже пьяны.

Почему-то с ней это кажется неправильным.

Не в ее характере.

Я замечаю, что она здесь с небольшой группой девушек, в которых я узнаю частых посетительниц вечеринок — еще одна вещь, удивляющая меня сегодня вечером. Они тусовщицы, развлекаются и встречаются со спортсменами. Живя с двумя чемпионами университета по борьбе, я повидал достаточно охотниц на спортсменов, чтобы превысить пожизненную квоту, и девушки, с которыми пришла Доннелли, — стереотип.

Короткие юбки.

Обтягивающие топы с обнаженным животом.

Высокие каблуки, несмотря на непринужденную атмосферу вечеринки.

Я снова оглядываюсь и вижу, что дочь Доннелли снова стоит одна. Девушки не держатся вместе, как группа. Пьяная, вялая, неуклюжая.

Поэтому я наблюдаю.

Как гр*баный извращенец. Не заботясь о том, что это странно, я наблюдаю, отставив свое пиво. Жестикулирую чуваку, обслуживающему за стойкой, и прошу воды.

Интересно, что случится, если парни узнают, что пьяная девушка в углу — дочь тренера по борьбе. И что бы эта информация сделала с ее репутацией, если бы они увидели ее такой.

Не очень-то умно с ее стороны быть такой безрассудной. Джок-Роу — не то место, куда можно прийти, когда пытаешься избежать неприятностей.

Это то место, куда вы приходите, чтобы вас заметили.

Когда дочь тренера пошатывается на трясущихся ногах, я становлюсь по стойке «смирно», случайно задевая парня рядом со мной, заставляя его пролить пиво. Он играет в бейсбол и жил в этом доме до того, как открыли комнаты для первокурсников.

— Чувак, в чем твоя проблема?

Я игнорирую его сердитый взгляд.

— Роуди, видишь вон ту брюнетку? Думаю, мне нужно отвезти ее домой.

Он хлопает меня по спине.

— Молодчина, Элли-бой! Самое время, черт возьми, окунуть фитиль в кого-нибудь из Айовы.

Грубое упоминание Роуди о сексе меня не смущает — мой сосед Себастьян был в сто раз хуже.

— Я имел в виду, что она слишком пьяна и ей нужна помощь, а не то, что хочу с ней переспать. — Я его толкаю.

— Здесь все слишком пьяны, или ты не заметил?

— Вот та девушка, прямо там. — Я поворачиваю его тело к дочери Доннелли. — Она.

— Да, да, хорошо, я понимаю, что ты имеешь в виду, — соглашается Роуди и кивает головой вверх и вниз, изучая ее с другого конца комнаты. — Ей скоро станет совсем дерьмово, если останется. Это может закончиться не очень хорошо. Хочешь отвести ее наверх и уложить в постель новобранца?

Я качаю головой.

— Я должен увести ее отсюда, подальше от алкоголя.

Кроме того, с каких это пор безопасно оставлять пьяную цыпочку в незапертом доме, полном пьяных мудаков? Последний раз, когда я проверял, ответ был «никогда».

— Если тебе понадобится помощь, чтобы отвести ее к машине, дай мне знать.

— Спасибо, приятель.

— Мне сообщить всем, что ты предлагаешь услуги няни совершенно незнакомым людям, Эллиот?

Я смеюсь.

— Она не совсем незнакомка... я вроде как знаю ее. У нее сейчас тяжелые времена.

Я не говорю ему, что она дочь тренера по борьбе. Этот маленький факт останется тайной, по крайней мере, пока.

— Ты уверен, что в прошлой жизни не был бойскаутом? Всегда помогал людям, делал хорошее дерьмо для пожилых и все такое. Сколько значков у тебя дома на жилете?

— Я не всегда помогаю людям.

«Господи, почему я так защищаюсь?»

Мускулистые плечи парня вздрагивают.

— Как знаешь, решай сам. Ты найдешь меня на этом самом месте, у бара, если понадоблюсь. — Роуди делает глоток пива. — Остался лишь месяц до начала весенних тренировок, и моя жизнь начнет сосать большие мячи.

Мячи?

— Это был бейсбольный каламбур³?

— А ты забавный Элли-бой. Напомни мне посмеяться над этим позже.

Я ухожу, протискиваясь сквозь толпу, время от времени толкая людей плечами, сосредоточив внимание на своей цели.

На девушке.

Которая совершенно пьяна и нуждается в спасении. Без сомнения, утром у нее будет тяжелое похмелье, и, судя по тому, как она опрокидывает пиво или что там у нее в стакане, ей будет очень плохо.

Я знаю, что она несчастна.

Знаю, что она здесь новенькая.

Я не знаю ни ее имени, ни где она живет, но все равно ей помогу.

Пробираюсь к ней сквозь толпу, дом с каждым часом становится все более переполненным. Проклинаю эти еженедельные вечеринки, но все равно прихожу.

Слава богу, что я здесь не живу.

Каждые пять футов меня хлопают по спине в знак приветствия, и мне требуется целых десять минут, чтобы пересечь шестиметровую комнату. Все думают, что знают меня. Все хотят стать моими друзьями из-за того, кем были мои соседи по комнате. Зик Дэниелс и Себастьян «Оз» Осборн, два самых известных студента-спортсмена в кампусе, оба закончили школу и переехали.

Они съехались со своими подружками, в то время как я, с другой стороны, все еще работаю над своей степенью и над аспирантурой. Объявив свою специализацию слишком поздно, я отстал на год.

Как эти придурки умудрились вовремя закончить учебу и одновременно заниматься спортом — выше моего понимания.

Я продолжаю идти вперед, извиняясь всю дорогу, когда раздражаю одних людей, натыкаюсь на других.

— Доннелли.

Ее улыбка кривая, когда девушка поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, веки опущены.

— О! Это ты!

— Да. Это я.

— Парень из библиотеки, почему ты всегда приходишь поздороваться, когда я выгляжу дерьмово? — Ее губы складываются в преувеличенно хмурую гримасу. — Это грубо.

— Ты не выглядишь дерьмово.

Ты выглядишь пьяной.

Она смущенно поднимает руку к своим темно-каштановым волосам, которые беспорядочными волнами спадают ей на плечи.

— Нет?

— Как ты себя чувствуешь?

— Фух, — выдыхает она, прижимая указательный палец к губам. — Никому не говори, но я пьяная.

Я криво улыбаюсь и скрещиваю руки на груди.

— Да не может быть.

— Да, очень, очень пьяная. — Девушка прислоняется спиной к стене, белый топ сползает с плеча на одну сторону, угрожая опуститься до неприличия, когда ткань цепляется и тянется вдоль стены.

— Тебе не кажется, что пора прекратить пить, если от этого ты чувствуешь себя дерьмово?

Девушка игнорирует мой вопрос, вместо этого жалуется:

— У меня голова раскалывается, и я знаю, что, когда вернусь домой, у меня будет кружиться голова. — Она прижимает основание ладони ко лбу и стонет. — У тебя есть шоколадное молоко?

— Шоколадное молоко?

— Да, это лекарство от похмелья, — бормочет она. — Оно увлажняет и помогает поднять уровень сахара в крови.

— Я этого не знал.

— Мои кузены много пьют.

— А ты нет?

— Нет, разве ты не видишь? Понятия не имею, откуда взялось пиво.

— Бочонок. Оно взялось из бочонка, и теперь, думаю, нам пора уходить.

— Я не хочу уходить, потому что, если уйду, то засну, а если засну, то уйду в штопор, а я не хочу в штопор.

— Что за штопор? — Этот девичий код для чего-то?

— Вот, я тебе покажу. — Она демонстрирует, крутя рукой по кругу. — Когда комната начинает кружиться и кружиться, пока тебя не вырвет. — Она качает головой. — Это самое худшее.

— Похоже на то.

— Знаешь, что я думаю? — невнятно бормочет она, смотрит в свою красную чашку, зажмурив один глаз. Даже опьяненный, этот жест вызывает симпатию.

— Что ты думаешь?

— Пива больше нет. — Она вытягивает руку с чашкой в пространство между нами. — Думаю, мне нужно еще.

— Уверен, с тебя хватит.

Она выпячивает губу и надувает губы.

— С тобой не весело.

— Да, я все время это слышу.

— Парни такие тупые.

С этим не поспоришь.

— Я не о тебе, — поспешно добавляет она. — Ты хороший и такой милый.

Я делаю паузу, колеблюсь.

Затем делаю шаг в ее личное пространство — не для того, чтобы быть жутким, а чтобы убрать пивную кружку, подвешенную в ее пальцах, поставив ее на ближайшую поверхность.

— Эй! Зачем ты забрал мою выпивку? — Как бы громко она ни протестовала, ее голова опускается, каштановые волосы спадают на плечи длинной простыней — она даже не может поднять голову.

— Думаю, на сегодня с тебя хватит, а? Поверь мне, утром ты ничего этого не вспомнишь, а потом, может быть, даже поблагодаришь меня.

Громкий вздох.

Я склоняюсь вниз, опускаясь низко, чтобы она могла услышать меня.

— Когда мы будем в машине, тебе придется дать мне свой адрес, чтобы я мог отвезти тебя домой, хорошо? Думаешь, сможешь это сделать?

Она мотает своей головой из стороны в сторону.

— Не получится. Мой отец убьет меня.

Я хмурюсь. Отлично, агрессивный пьяница — как раз то, что мне нужно.