— Да, есть. — Хадсон принялся расстегивать рубашку и Декс недоверчиво выгнул бровь. Дело начало принимать интересный оборот.

— Та-ак. Неужели стриптиз действительно помогает, или ты просто решил меня немного развлечь? Чай, если что, бесплатный. — Декс пододвинул кружку поближе к Хадсону.

Тот невозмутимо продолжил расстегивать рубашку и, распахнув ворот, продемонстрировал темно-серую футболку, надетую под низ. Та была сильно поношенной и висела на Хадсоне мешком. Вдобавок ко всему, прямо по центру красовалась полу истёртая надпись Led Zeppelin, что было немного странным для Хадсона, ведь он не особо любил рок.

Щеки Хадсона чуть порозовели.

— Это вещь Себа. Пришлось немного ушить, так как она была мне чересчур велика. Он всегда надевал ее, когда тусил у меня на выходных. Я… должно быть забыл о ней, когда собирал его вещи.

Декса захлестнул прилив сострадания. То, что случилось с Себом и Хадсоном было ужасно. И теперь, когда метка появилась и у Декса, казалось, что между их парами установилась незримая связь. Если подумать, то он стал частенько замечать Слоана и Себа вместе на работе. Конечно, они были знакомы уже давно и даже дружили, но с переводом Себа сильно отдалились. Однако, когда пара появилась и у Слоана, они будто стали лучше понимать друг друга, иногда и без слов.

— Блин, дружище, это… — Декс попытался подобрать слова, но не смог.

Хадсон коротко улыбнулся и застегнул рубашку.

— Невероятно жалкое зрелище, знаю.

— Нет. Дело не в жалости. Просто… — Декс коснулся ладонью груди, в области сердца. — Это причиняет боль. — Он словно испытал то же, что и Хадсон. Конечно, он не мог прочувствовать страданий друга в полной мере, но даже толики этого хватило, чтобы на глаза навернулись жгучие слезы. А когда Хадсон приложил ладонь к собственной груди, пульсирующая боль Декса будто немного ослабла.

— Я успокаиваюсь, стоит мне прикоснуться к какой-нибудь его вещи. Если подумать, в этом нет особого смысла, но мне становится легче. Поэтому я всегда ношу под одеждой то, что принадлежало ему. — Хадсон тяжело сглотнул. — Это помогает не сойти с ума.

— Я и представить не мог.

— Поэтому подобные связи большая редкость. Риск слишком велик.

Чай давно заварился, и Хадсон не спеша отхлебнул из кружки, затем махнул в сторону гостиной, и они вместе с чашками переместились на диван. Декс бы соврал, если бы взялся утверждать, что это его не напугало. Дела обстояли намного серьезнее, чем он мог себе представить.

— Но есть и другая сторона, — признался Хадсон и его щеки слегка порозовели. — Теперь у тебя есть тот, кто всегда будет рядом, что бы ни случилось. Тот, кто защитит, поддержит и будет любить тебя как никто другой. Тот, кто будет смотреть на тебя так, будто по сравнению с твоей улыбкой, солнце — жалкий поблекший шарик.

— Себ был бы рядом, если бы ты ему позволил. Я просто поражаюсь тому, как он держится. Ведь очевидно, что он все еще безумно тебя любит. Не понимаю. — Может Себ и не испытывал физическую боль, потому что метка была не на нем, но никто не сомневался в том, что он страдает.

— Я просто не оставил ему выбора, — тихо ответил Хадсон.

— Что ты имеешь ввиду?

Хадсон аккуратно поправил свои модные очки и тяжело вздохнул.

— Я… в очень жесткой форме дал ему понять, что если он не признает наш разрыв, то я вернусь в Англию. Быть порознь и так очень больно. Но если нас будет разделять океан…

— Разве он не последовал бы за тобой? — Декс был абсолютно уверен, что Себ кинулся бы за Хадсоном в огонь и в воду.

— Нет. Как бы Себ ни любил меня, он никогда не решится бросить Итана и свою семью. И мне это прекрасно известно. Я знал, что он ни за что не оставит своего младшего брата, так что выдвинул такой ультиматум.

Глаза Хадсона наполнились слезами и Декс отставил свою кружку на кофейный столик, чтобы заключить друга в объятья.

Хадсон положил голову Дексу на плечо.

— Я так жалок.

— Эй, ну ты чего? Ты поступил так, как считал нужным.

— Я надеялся, что он возненавидит меня и все станет проще, но как бы не так. Каждый раз я вижу в его глазах убийственную любовь. Я унес с собой часть его, вырвал его сердце, даже угрожал ему, а он продолжает любить меня так, словно мы все еще вместе.

— Трудно ненавидеть того, кто тебя любит.

— Он не может знать этого наверняка, — шмыгнул носом Хадсон.

— И ты говоришь это после того, как словил за него три пули? Будь уверен, тут не сложно догадаться.

Горько усмехнувшись, Хадсон отстранился и поблагодарил Декса за предложенную салфетку.

— И ты бы смог это сделать? На самом деле улетел бы?

Хадсон издал душераздирающий вздох и покачал головой.

— Я пытался. Но не смог.

— Почему?

— Я привязан к нему во всех возможных смыслах. И наша связь нерушима. Находясь от него на расстоянии, я в прямом смысле испытываю боль. И чем больше между нами дистанция, тем эта боль сильнее. Переездом в Англию я обреку себя на скорый конец. Мой организм не выдержит и съест себя изнутри.

Декс вытаращился на него.

— Охренеть. То есть ты хочешь сказать, что можно и в самом деле умереть от разлуки?

Хадсон мрачно кивнул.

— Зверь внутри, скорее сожрет нас обоих, но не будет жить без своей пары.

Твою ж мать!

— Неужели… это значит, что даже в отпуск за пределы штата невозможно слетать?

— Отпуск — это не навсегда. Поверь мне, твое тело ощутит разницу. Спустя какое-то время обычная тоска по дому превратится в сущий кошмар. — Хадсон накрыл руку Декса своей ладонью и, слегка стиснув ее, заглянул ему в глаза. — Вот каково это, Декс. Приняв метку, ты вверяешь ему себя без остатка. И этим я не намереваюсь тебя напугать. Ведь впереди тебя ждет столько прекрасного. Ты поймешь какими яркими красками расцветится твоя жизнь. Сможешь ощутить, как и без того приятные ощущения усилятся десятикратно. И как каждая клеточка твоего тела в буквальном смысле будет трепетать в ожидании его прикосновений.

Хадсон улыбнулся, и его взгляд был пропитан такой любовью, что у Декса перехватило дыхание.

— Тебе не составит труда в любую секунду воскресить в памяти каждый изгиб его тела, каждый шрам или веснушку. Любая пауза в разговоре скажет тебе больше, чем тысяча слов до этого. Он будет нужен тебе как никогда. Видеть его, чувствовать, касаться — станет для тебя жизненно необходимым. Если он будет страдать от боли, ты узнаешь об этом сразу, и в этот момент тебе покажется, что твое сердце вот-вот разорвется на части. Так, что тебе нужно научиться контролировать свои чувства.

— Я могу себя контролировать. Большую часть времени. Если нужно.

Хадсон покачал головой.

— Тебе наверняка еще не пришлось столкнуться с подобного рода эмоциями, иначе б ты не был так в себе уверен. Любой, кто посмеет хоть пальцем его тронуть, вызовет у тебя подозрения. Ты будешь ревновать его к каждому столбу, независимо от того, есть на это причины или нет. Так что придется учиться держать себя в руках.

— П-ф-ф! Да я вообще не из ревнивых.

Хадсон недоверчиво вздернул бровь.

— Ну ладно, может самую малость.

— Все обладатели подобной метки подвержены одним и тем же эмоциям по отношению к своей паре. Поначалу, когда его нет рядом, тебе плохо, тошнит, ты чувствуешь общее недомогание. Когда он ранен или в беде, ты чувствуешь его боль. Но некоторые переживания сугубо индивидуальны. Ты можешь так никогда и не испытать то, через что прошел я. И наоборот.

— А что насчет смерти?

— Несколько случаев имели место быть, но я бы не стал утверждать, что так будет со всеми. Во всяком случае, у меня не возникло желания проверять, и тебе не советую.

— Вряд ли я захочу. — Декс не намеревался переплывать океан, только затем, чтобы понять, что он не может жить без Слоана. Буквально.

— А теперь возьми все то, что я тебе сказал, умножь на десять и поймешь, что Слоан чувствует по отношению к тебе.

Декс вытаращился на него.

— Ты не единственный, кому нужно учиться жить по новым правилам. Слоану намного сложнее. Помимо всего прочего, ему постоянно нужно укрощать своего внутреннего зверя, ведь тот может быть смертельно опасен. Поэтому необходимо все время о нем заботиться и показывать, что ты всегда будешь рядом и никуда не уйдешь.

— Но он и так это знает.

— Слоан да. Но зверь — это совсем другое. Он может не понимать этого и находиться в постоянном страхе, что тебя у него отнимут. Ты должно быть не раз замечал, как резко меняется его взгляд при появлении малейшей угрозы. Как обостряются до предела инстинкты. Тогда Слоану просто необходимо успокоить зверя и прикоснуться к тебе, убедиться, что ты рядом, отыскать взглядом и отметить всех, кто тебя окружает.

Что ж, с этой стороной Декс уже познакомился в тот вечер, когда они вчетвером выбрались потусить. Все закончилось не очень хорошо. Декс вдруг вспомнил кое о чем и, собравшись с мыслями, спросил.

— Кода Себ отметил тебя, что-то еще изменилось? Ну, помимо того, что ты только что мне сказал. Поменялось ли что-то внутри тебя?

Хадсон задумчиво склонил голову на бок.

— Как я и говорил, у всех этот процесс протекает индивидуально. Но кроме того, что мы только что обсудили, внутри себя я не заметил никаких изменений. Но опять же, мы с Себом оба терианы, меняется ли что-то внутри у людей я не знаю. Такие узы и без того большая редкость, но еще реже они встречаются между терианами и людьми.

Это Декс тоже уже уяснил. Кажется все, что ему остается, это просто ждать и надеяться на то, что все будет хорошо.

Хадсон бросил быстрый взгляд на часы.

— Ах, мне ужасно жаль. Я обещал Нине пообедать вместе.

— Как у вас с ней дела? — В последний раз, когда Декс видел их вместе, Хадсон был сильно обижен тем, что Нина скрывала от него отношения с Рэйфом. Терианом, который день ото дня превращал жизнь Хадсона в ад, после их с Себом расставания.

— Все убийственно сложно, — со вздохом ответил Хадсон. — Мне жаль Рэйфа, но это не оправдывает его ужасного поведения. Ведь это он после того инцидента, добивался моего увольнения и почти преуспел в этом. День за днем он смешивал мое имя с грязью так, что даже начальство усомнилось в моей порядочности и не раз вызывало меня на ковер. Я не могу просто взять и махнуть рукой на все те проблемы, которые у меня возникли из-за него. Если бы не Себ, Рэйф бы настроил против меня все подразделение.