ГЛАВА 21

ТЕЙТ

Всю поездку на такси к Декеру моя нога не перестает трястись. Коллинз остался верен своему обещанию и дал мне время подумать обо всем. До сих пор не знаю, чего ожидать сегодня вечером. Я просто развалина. Увижу ли я его ребенка? Никогда раньше не была в отношениях с отцом-одиночкой.

Для меня это не нарушение правил, скорее, у меня нет опыта в подобных вещах. Сжимаю бутылку вина в руке, когда такси подкатывает к остановке у современного привлекательного двухэтажного дома из кирпича песочного цвета.

Расплачиваюсь с водителем и начинаю подниматься по выложенной камнем дорожке. Выдыхаю и провожу рукой по своему черному платью с запа́хом, надеясь, что не переусердствовала. Тихонько стучу и на минуту подумываю струсить и убежать, когда дверь вдруг распахивается. Высокая девочка-подросток стоит передо мной с улыбкой, которая на сто процентов совпадает с улыбкой ее отца.

– Привет. Вы, наверное, Тейт. Я Дженни. Папа на кухне, – она протягивает мне свою руку.

– О, привет, да. Тейт. Это я. – мысленно ругаю себя за то, что выгляжу неуклюжей идиоткой.

– Давайте, – она тянется за вином. – Я возьму.

– Эмм... Ладно.

Неужели я только что отдала алкоголь несовершеннолетней дочери Декера?

– Проходите, я провожу, – она жестом приглашает меня внутрь, и я осматриваюсь по сторонам. В фойе стоит небольшой столик, расположенный под овальным зеркалом. На нем рамка для фотографий с коллажем из школьных фотографий Дженни. Восхитительный запах ударяет мне в нос – я узнаю обжаренный лук и чеснок. Мы проходим гостиную-столовую. Здесь есть двойная лестница, которая ведет на второй этаж с балконом, с которого открывается вид на первый этаж. За балконом находится кабинет и ванная комната.

Мы заходим на кухню, и я хихикаю, глядя на фартук Декера. Мужчина суетливо мечется по кухне. Боже, он выглядит таким... другим. Домашним. Готовит ужин, бегает, проверяя, чтобы все было идеально – он еще более привлекателен, чем раньше, если это вообще возможно.

– Ты приехала? – в его тоне сквозит удивление.

– Ты готовишь? – подхожу, чтобы поприветствовать его, и дергаю за завязки его фартука. – И наводишь порядок?

– Папа все время готовит, – нетерпеливо заявляет Дженни. – Он отличный повар. – она улыбается мне, затем смотрит на Декера.

Он бросает на нее взгляд, который я могу классифицировать только как взгляд отца.

Дженни понимает намек и направляется в одну из комнат.

– Пойду проверю свою, мм-м, домашнюю работу. – она поднимается по лестнице. Либо она ведет себя мило и дает нам минутку побыть наедине, либо Декер использовал какое-то закодированное сообщение, чтобы отправить ее восвояси.

Делаю шаг в сторону кухонного островка и осматриваю блюдо, которое он готовит.

– Не думал, что я приеду?

Декер наклоняется, опершись локтями о стойку.

– Были сомнения, но я рад, что ты здесь. Просто хотел, чтобы ты взглянула на меня настоящего. Я не всегда такой человек, которого ты видишь в офисе.

Я киваю.

– Так это и есть настоящий ты?

– Да. Моя жизнь не так гламурна, как ты думаешь.

Еще не знаю, готова ли я к серьезному разговору, поэтому меняю тему.

– Что готовишь?

Декер слегка отступает от стола.

– Лучший мясной рулет в мире.

Я морщу нос.

– Ненавижу мясной рулет.

– Серьезно?

– Нет конечно. На самом деле я никогда его не пробовала.

– Ты никогда не пробовала мясной рулет? – Дженни появляется из-за моей спины и встает рядом со мной. Она переоделась в сарафан, а волосы собрала в низкий конский хвост. Девушка высокая и стройная, вся в отца.

– Нет. Что в нем?

– Мясо, – одновременно отвечают они.

Декер смотрит на меня несколько долгих мгновений, затем приподнимает бровь.

– Ты реально никогда его не ела?

– Разумеется, я ела мясной рулет. Я девушка с юга. Не смеши меня.

Мы хохочем и садимся за стол. Декер во главе, Дженни справа от него, а я слева.

Они оба уставились на меня, с нетерпением ожидая, когда я откушу кусочек лучшего в мире мясного рулета. Пахнет просто фантастически. Не хотелось бы сокрушать их дух, если блюдо не оправдает шумихи. Я чертовски нервничаю из-за того, как они оба наклоняются ко мне, прежде чем я собираюсь попробовать мясо. Не самая лучшая ситуация в мире, когда два человека пялятся на твой рот. Черт, а что, если мне не понравится? Вдруг блюдо так ужасно на вкус, что я выплюну его или заткну рот рукой?

Но ничего подобного не происходит.

Мясо сочное и приправленное луком. Я, наконец, заканчиваю жевать и глотаю.

Дженни кивает, будто хочет, чтобы я подольше насладилась вкусом.

– Рецепт моей мамы, – объявляет Декер.

Я смотрю на них обоих, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. По какой-то причине мне становится очень весело. Они выглядят так, словно одновременно вскочат со своих стульев и встряхнут меня, требуя моего мнения.

Наконец-то я улыбаюсь по-настоящему широко.

– Боже мой, это шикарно.

Они оба поворачиваются и улыбаются друг другу дерзкими улыбками.

– Я же говорил, – говорит Декер.

– Это я говорила, – спорит Дженни.

Я не могу удержаться от усмешки. Это действительно... мило. Дженни – настоящая милашка, а Декер выглядит счастливее, чем я его когда-либо видела. Несколько минут мы едим в уютной тишине.

Прежде чем становится неловко, я поднимаю взгляд на Дженни.

– Дженни, в каком ты классе?

– В восьмом.

– Есть любимый предмет?

– Математика.

– Мой тоже.

Мы еще немного обсуждаем ее оценки. А когда все съедаем, Дженни помогает отцу убрать со стола. Я пытаюсь тоже принять участие, но они оба настаивают, что я гость и ничего не должна трогать.

– Еще есть десерт, – Дженни приносит коробку кексов из заведения под названием «Сахарное блаженство».

Я снимаю обертку и откусываю ванильный торт с шоколадной глазурью.

– Ух ты! Как вкусно!

Декер наливает своей дочери стакан молока и предлагает мне кофе.

– Я угадала, да? Папа хотел купить пирог, но я сказала, что кексы – это путь к сердцу девушки.

Тот факт, что Дженни хочет, чтобы ее отец произвел на меня впечатление кексами, согревает мое сердце. Мы сидим и еще немного болтаем за десертом. Через несколько минут Дженни обнимает Декера и подмигивает ему – ей кажется, что я этого не вижу – а затем, извинившись, уходит в спальню. Мы с Декером перемещаемся на террасу, чтобы поговорить о наболевшем.

Этого разговора я очень боялась.

Декер наливает кофе из графина, который принес с кухни.

Я поддразниваю его, пытаясь немного поднять настроение.

– Кто знал, что похотливый бизнесмен из офиса на самом деле милая переодетая домохозяйка?

Он смеется, и мы любуемся видом на озеро Мичиган. Не буду врать, все абсолютно великолепно. Погода прекрасна. Трудно поверить, что мы прошли путь от столь неловкого, напряженного момента в его кабинете до настоящего, и все это за несколько дней.

– Прости, что не сказал тебе раньше. Когда дело касается Дженни, я делаю все возможное, чтобы держать ее подальше от посторонних глаз. Хочется, чтобы она выросла как можно более нормальной, а мое прошлое и мои связи... – Декер на мгновение замолкает. – Все усложняют.

Я смотрю на него, радуясь, что приехала сюда сегодня вечером. Дженни – милый ребенок. Тем не менее, я до сих пор испытываю внутренний дискомфорт. Слишком много информации сразу, и нужно не торопиться. У меня есть работа, которую необходимо выполнить, и у Декера тоже.

Оглядываюсь убедиться, что Дженни нас не подслушивает.

– Та женщина в офисе… Моника? Какое место она занимает в твоей жизни?

Декер вздрагивает при звуке ее имени, и его лицо морщится, будто он только что понюхал бутылку уксуса.

– Она уже давно исчезла из поля зрения. Дженни ее не знает, и Моника на самом деле тоже не хочет ее знать, она просто... это сложно.

Я ставлю свой кофе на стол.

– Ты пригласил меня, чтобы обо всем рассказать, Декер, и я приехала. Поэтому ответь, что в этом такого сложного.

Он вздыхает.

– Я познакомился с Моникой в колледже, на пике своей бейсбольной карьеры. Мы даже не встречались всерьез. Это не было связью на одну ночь, но и не было отношениями. Просто интрижка. Все шло своим чередом, пока она не сказала, что беременна. Я даже не был уверен, мой ли это ребенок, но она поклялась, что у нее больше никого не было. Иногда она может быть манипулятором, но не лгуньей. Моника не была готова к ребенку и с трудом сообщила эту новость. Я тоже не был готов, но не знаю...

Я махнула рукой, ожидая продолжения.

– Мысль о ребенке, об этом крошечном человечке… Моника говорила о прерывании беременности. Она знала, насколько важна для меня была бейсбольная карьера. Меня зафрахтовали в первом раунде и предложили миллионы долларов. Все должно было стать проще простого для нас обоих. Я понимал, что быть молодым родителем будет нелегко, но попросил Монику оставить ребенка. Она была потрясена и произнесла речь типа «мое тело, мое решение». Я объяснил ей, что дело не в каких-то политических или духовных убеждениях. У меня просто было предчувствие. Я сказал, что если она сделает это для меня, если родит, то я позабочусь о том, что Моника не будет ни в чем нуждаться, пока ребенку не исполнится 18 лет, даже если ей не придется стать частью жизни малыша.

– На самом деле, это условие являлось частью сделки. Монике не разрешалось видеть ребенка или приближаться к нему. Когда родилась Дженни, Моника отказалась от своих родительских прав, и мы все узаконили. Я покончил со своими бейсбольными мечтами и стал отцом-одиночкой. Независимо от того, насколько ты хорош, ты всегда проводишь несколько лет в низшей лиге и путешествуешь на автобусе и самолете. Я бы ни за что не позволил младенцу пройти через это. Поэтому сменил курс и занялся юриспруденцией. Те годы были тяжелыми, но полезными. Моя семья очень помогала, пока я учился в юридической школе.

Все это звучит безумно. Я не могу себе представить, что в принципе продала бы своего ребенка.