ГЛАВА 17

ДЕКЕР

Этого, бля*ь, не может быть. Весь мир против меня.

Голова вот-вот взорвется. Я пристально смотрю на женщину, которая изменила мою жизнь четырнадцать лет назад. Сейчас она выглядит не сильно иначе, чем тогда. Большие зеленые глаза и розовые губы – совсем как у Дженни.

С трудом сглатываю, когда по телу проносятся миллион разных эмоций – гнев находит место в груди. Я сдерживаю многое из того, что хочу сказать, и соглашаюсь с очевидным.

– Какого хрена ты здесь делаешь?

– Наша дочь была в больнице, и ты не удосужился мне об этом сказать? Почему не позвонил?

Тейт резко оборачивается, на ее лице читаются боль и замешательство.

– Дочь? Вы женаты?

Я стискиваю зубы и прищуриваюсь, глядя на Монику. Кладу руку на плечо Тейт, задаваясь вопросом, как выбраться из сложившейся ситуации. Тейт не похожа на человека, который будет сидеть сложа руки, пока я не расскажу ей все факты. Она, вероятно, хочет пнуть меня по яйцам, и, может, даже сделать кое-что похуже, чтобы причинить максимальную боль. Пытаюсь объяснить ей взглядом, что мне жаль, и что всему есть рациональное объяснение.

– Я объясню позже. Обещаю. – жестом указываю на Монику. – Прямо сейчас мне нужно поговорить с ней. Прости, пожалуйста.

Тейт бледнеет. Чувствую себя полным придурком, но она должна понять. Моника одаривает Тейт самодовольной улыбкой и неторопливо проходит мимо нее в мой кабинет.

Тейт стоит с потрясенным выражением лица, ожидая объяснений, которые я не в состоянии дать ей в данный момент. Я бросаю на нее свой лучший извиняющийся взгляд еще раз и провожу пальцем по ее щеке, затем закрываю дверь.

Поворачиваюсь и встречаюсь с ненавистной усмешкой Моники.

– Трахаешься с секретаршей в своем кабинете?

Я предупреждающе поднимаю указательный палец и свирепо смотрю прямо на женщину.

– Закрой рот. Это не твое гребаное дело, и она не секретарша. Зачем пришла?

Шагаю к минибару и наливаю стакан виски. Нужно чем-то притупить боль в груди от того, как Тейт смотрела на меня, пока я закрывал дверь. Почему жизнь постоянно издевается надо мной? Почему не дать мне хотя бы пары минут, чтобы я насладился тем фактом, что оттрахал Тейт, и она кончила мне на член? В моем кабинете, не меньше.

Это фантазия каждого мужчины, а Моника приходит без предупреждения и все портит.

Я делаю большой глоток виски и закрываю глаза, теплая жидкость проваливается в горло. Снова открываю глаза, надеясь, что Моники тут нет, и это какой-то извращенный сон, но без шансов.

– Прошло четырнадцать лет, – усмехаюсь я, качая головой. – И вот ты явилась. Ведешь себя, будто вправе врываться в мой офис и требовать информацию о ребенке, которого даже не знаешь. Убирайся на хрен.

Моника переминается с ноги на ногу и выпячивает бедро, словно имеет право вести себя вызывающе в моем гребаном офисе.

– Так не разговаривают с матерью своего ребенка!

Я с грохотом ставлю стакан на стол, делаю два быстрых шага к ней, но вдруг спохватываюсь. Я никогда не поднимал руку на женщину, но сейчас близок к этому, как никогда.

– Ты ей не мать. Не корми меня этой чушью. Иметь дело с манипулирующими придурками обычное для меня дело. Так что ты не в своей лиге. – делаю паузу и глубокий вдох, изо всех сил стараясь успокоиться и сохранить адекватность. – Послушай, я взял ответственность за ребенка на себя. Ты выбрала деньги.

Моника начинает что-то говорить, и я прерываю ее, решив, что лучший способ вывести ее из кабинета – просто как можно быстрее сообщить ей факты, даже если она не заслуживает их знать. Мне нужно объясниться с Тейт, а, насколько я ее знаю, она уже может сидеть в самолете, направляющимся в Даллас.

– Мы думали, что у нее аппендицит, но диагноз не подтвердился. Тебя никогда раньше не интересовало ее здоровье, так что ты здесь не поэтому. Тогда почему? Нужны деньги? Сколько? – делаю два шага за свой стол и открываю ящик в поисках чековой книжки. Я знаю, как вести подобную игру.

– Вау, Декер. Ты и правда так обо мне думаешь? – Моника шмыгает носом и вытирает крокодиловы слезы.

Я не куплюсь на ее дерьмо. Может, я был немного резок вначале из-за ситуации с Тейт. Но в любом случае нужно очертить некоторые границы, иначе Моника подумает, что может являться, когда ей вздумается, а я подобного не вынесу.

– Я приехала в надежде увидеть ее. Хочу стать частью ее жизни. Знаю, что совершила ошибку, но ты не облегчил мне задачу. Я ни о чем таком не просила. Я не была готова, в отличие от тебя.

Я усмехаюсь.

– Это смешно, Моника. То есть, я был готов, по твоему мнению? Я был в ужасе! Весь мир находился в руках. Моя мечта лежала прямо на ладони! Все, что нужно было сделать – протянуть руку, но ты ушла. – делаю паузу, потому что, как бы мне ни хотелось вытрясти дерьмо из Моники прямо сейчас, я веду себя слишком грубо. Тогда она была честна во всем, и мы заключили сделку. По правде говоря, Моника оказала мне услугу. Но это все равно не оправдывает ее появление без предупреждения.

Она отводит взгляд и прерывисто всхлипывает.

– Просто скажи, что тебе нужно, и перестань играть в игры. Тебе держать меня за яйца еще четыре года, пока Дженни не исполнится восемнадцать. Сколько это будет стоить? Я в курсе, что ты не хочешь иметь ничего общего с дочерью. Она хорошая девочка и отлично со всем справляется. Если тебе нужны фотографии, я отправлю их по электронной почте. Но тебе запрещено появляться в нашей жизни. Просто скажи, сколько, – я в состоянии сосредоточиться лишь на желании, чтобы Моника убралась к чертовой матери, и я мог пойти к Тейт и все объяснить. Я совсем иначе представлял себе, как сообщу ей, что я отец-одиночка, который просто пытается найти баланс между управлением юридической фирмой и семьей.

Моника расправляет плечи и вздергивает подбородок.

– Я... хочу переехать в Сан-Диего. Я кое с кем встречаюсь.

Тянусь за ручкой.

– Готово. Это все? У меня дела.

– Вот так просто? Просто дашь деньги, и все?

Ставлю пустой стакан на стол и подхожу к Монике.

– Я люблю Дженни больше всего на свете, и сделаю все возможное, чтобы она находилась в безопасности и как можно ближе ко мне. Не нужно использовать это в качестве рычага. Мы заключили сделку, и я планирую ее соблюдать. Ты согласилась родить Дженни. А я согласился воспитывать ее и позаботиться о любых твоих финансовых потребностях. Но тебе не позволено входить в нашу жизнь. Она – мой ребенок. Мой! – тычу указательным пальцем себе в грудь.

Моника не имеет на нее никаких прав. Она не была рядом каждый день, чтобы убедиться, что малышка счастлива и здорова. С ней был я. Я чертовски хороший отец, и Моника это знает. И если бы я действительно считал, что она хочет быть частью жизни Дженни, это можно было бы обсудить. Я бы дал Дженни принять решение самой. Она уже достаточно взрослая. Но эта неожиданная чушь неприемлема.

Моника закрывает лицо руками, а затем смотрит на меня с грустью в глазах.

– Неужели я настолько ужасна? Ты думаешь, я причинила бы ей боль?

Я смотрю на нее в ответ. Не хочу огорчаться из-за нее, но в каком-то смысле все равно огорчаюсь, потому что Моника – единственная, кто все упустила. Дженни, черт возьми, лучший ребенок. Она просто... идеальна. Наша дочь добрая и заботливая. Она милая и умная. Чертовски умная.

Вопреки мнению Моники, я не ненавижу ее так сильно, как хотел бы. Я смягчаю свой тон и кладу руку ей на плечо.

Она смотрит на меня, ее слезы даже похожи на настоящие.

– Ты не ужасна. Может быть, слегка эгоистична, – ухмыляюсь, пытаясь сгладить напряжение. – Ты не была готова к ребенку, и я никогда не смогу полностью отплатить тебе за то, что ты сделала. Я всегда буду благодарен больше, чем ты можешь себе представить.

Без Моники у меня не было бы Дженни. Все просто. Я перед ней в долгу.

Моника наклоняет голову вбок, подходит к книжному шкафу и берет фотографию Дженни.

– У нее твоя улыбка. Мои глаза. Когда она пойдет в старшую школу, держи ухо востро. Я с ума сходила по мальчикам. Если она хоть чем-то похожа на меня... – Моника замолкает, видя, как темнеет мой взгляд.

Дженни совсем на нее не похожа.

– Да уж, – она ставит рамку обратно, чувствуя себя не в своей тарелке.

Направляюсь к двери и придерживаю ту открытой, надеясь, что женщина поймет намек.

– Если тебе нужны деньги, просто позвони и попроси. Не нужно притворяться. Просто будь той, кто ты есть. Но держись от нас подальше…

Моника бредет к двери, на мой взгляд, недостаточно быстро, но делает успехи.

– Я не хотела, чтобы все вышло так. Я лишь...

– Знаю. – слабо улыбаюсь ей. – Когда планируешь переехать?

– Через неделю.

Потираю подбородок и бросаю взгляд в коридор, явно намекая, что ей пора уходить.

– У тебя есть мой номер. Просто позвони. Я найду деньги. Но не появляйся без предупреждения и не устраивай сцен. Будут большие проблемы, если подобное повторится.

– Ладно. Спасибо, Декер.

– Не за что.

Моника наконец-то уходит, как я надеюсь, в последний раз. Я имел в виду именно то, что сказал, я бы заплатил любую сумму, чтобы эта женщина к нам не приближалась. Дженни не нужно подобное дерьмо в жизни. Наливаю себе еще выпить, и мне в глаза бросается что-то черное под столом. Наклоняюсь и хватаю черный обрывок кружева. Трусики Тейт.

Бля*ь.

Прячу их в карман. Нам нужно поговорить. Беру телефон и звоню ей в кабинет, но никто не отвечает. Нехорошо.

Может, она на крыше. Это первое место, которое я решаю проверить.

Когда добираюсь туда, ее нигде нет. Нет ни в кабинете, ни в кафе. Я ловлю Куинн, выходящую из подсобки. Ее лицо раскраснелось, но я не утруждаю себя вопросом, по какой причине.

– Ты не видела Тейт?

– Ой. Эм, она ушла пораньше. Сказала, что плохо себя чувствует. Думаю, она вернулась в свой отель. Хотя, она об этом не говорила. Просто у меня сложилось такое впечатление.

– Спасибо, – возвращаюсь в свой кабинет, беру ключи и мобильный.