Каждый раз, когда мне удавалось достать соль, я покидала дворец в день прибытия каравана. Не было ничего, что возбуждало меня больше, чем возможность увидеть весь остальной мир, который привозили к нам домой. Торговцы со всей пустыни отправлялись в дальние путешествия, чтобы добраться до нашего поселения, приводя с собой сотни верблюдов, нагруженных мешками, до краев заполненными товарами, и бочками, которые висели на сильных спинах животных. Люди сгоняли их к базару, куда слетались все жители, чтобы послушать невероятные истории, попробовать вкусную еду и пополнить свои коллекции магическими сокровищами. Через день или два торговцы уезжали, а в их отяжелевших карманах звенели дха, фиды и набы³. Но самое главное, на горбах их верблюдов покачивались слитки соли.

С тех пор, как Соляной Король пришел к власти, моё поселение стало единственным, куда люди приезжали за солью. Ветры засыпали песком старые соляные шахты, поэтому любые передвижения по торговым путям в пустыне были ориентированы на мой дом. Так уж случилось — людям нужны была соль, чтобы выживать.

Солнце пекло спину, и я купалась в его лучах. За пределами дворца, я словно спускалась на землю. Точно глиняная марионетка, нити которой отрезали. Я нашла укромное место между двумя шатрами и понадежнее закрепила платье. Затем я отправилась на базар. Я так сильно хотела добраться до рынка, что практически бежала, протискиваясь сквозь жителей деревни, которые не могли меня узнать благодаря моей простой одежде. Представив, что именно такой могла быть моя жизнь с Ашиком, я засмеялась, испытав восторг из-за того, что вскоре должна буду навсегда обрести свободу.

Громкие звуки уда⁴ и удары в бендир⁵ донеслись до меня раньше, чем я увидела сам базар. Завернув на торговую площадь, представлявшую собой петляющий лабиринт из шатров, я остановилась и осмотрелась. От пульсирующей энергии этого места у меня закружилась голова.

Люди протискивались мимо меня, торопясь к своим любимым лавкам в поисках редких специй или ценных подарков, или чего-то, что могло привлечь их внимание. Я последовала за ними, вливаясь в рыночную толпу. Хаотичная болтовня покупателей звенела у меня в ушах. Из шатров мужчины и женщины зазывали покупателей, желая привлечь их внимание. Те, кто прибыли недостаточно рано и не смогли занять шатер, стояли посреди дороги и кидались к покупателям, примеряя непомерно дорогие украшения на их запястья или тряся сверкающими стекляшками у них перед глазами. В конце улицы какая-то женщина пела душещипательную любовную песню, а рядом с ней какой-то мужчина пел о том, какой капризной была Мазира. Уличные музыканты состязались между собой, желая также получить вознаграждение. Дельцы шумели, обмениваясь товарами, а по улице текли запахи жареного мяса, специй, ароматических свечей и масел.

Я спешно перемещалась по рынку, пока наконец не нашла шатер, который искала. Он был потертым и под ним, на огромной скамейке, сидел мужчина, который был немногим старше меня. Его взгляд скользил по проходящим мимо покупателям, ненадолго задерживаясь на каждом из них, а потом переходил к следующему. Я с досадой посмотрела на его неопрятный вид — неужели он не мог приодеться на рынок? Его плащ лежал на земле у него за спиной, туника выбилась из-под пояса, а размотанный тюрбан лежал у его босых ног. Его мать была бы в ужасе. Слава Эйкабу, она осталась дома, чтобы присмотреть за младшими детьми.

— У тебя не найдется чего-нибудь выпить для бедной девушки? — сказала я, подойдя к нему и кивнув головой в сторону практически пустой бочки с мутноватой молочно-белой жидкостью.

Он осторожно прикрыл рукой свои товары, и, нахмурившись, скептически оглядел меня. Затем его лицо расслабилось.

— Эмель?

— Ну конечно, дурачок.

Он расплылся в улыбке, и его радость передалась мне. Фироз был моим лучшим другом. Моим единственным другом.

— Иди сюда, садись.

Он отодвинулся в сторону, зачерпнул из бочки напиток и передал мне небольшую пиалу.

Я села рядом с ним.

— Спасибо.

Я осторожно приподняла хиджаб и сделала быстрый глоток кокосового сока. Он был почти холодным и изумительно сладким. Я закрыла глаза, когда сок начал стекать вниз по моему горлу.

— Ты почти все продал?

Он кивнул.

— Сегодня был хороший день. Мне осталось только продать ещё немного для мамы, и можем идти. Они приехали с севера, — он многозначительно улыбнулся.

— Я знаю! Ты уже видел Рафаля?

— Ещё нет, но люди уже судачат.

Он наполнил чей-то бурдюк, получив взамен горсть медных набов.

— Значит, слухи о том, что ты встречалась с принцем Ашиком вчера вечером, это правда?

— Не могу взять в толк, как эти слухи так быстро доходят до тебя?

— Во дворце любят болтать.

Я покрутила напиток у себя в руке, наблюдая за тем, как кружатся белые пятна на его поверхности.

— Ну и как он? Его змей оказался достаточно длинным...

— Вот ты скотина!

Я познакомилась с Фирозом несколько лет назад, когда Джаэль провел меня в деревню. Он беспокоился о моей безопасности за пределами дворца, поэтому представил меня своему другу. Если у меня случались неприятности, мне следовало найти Фироза. С тех пор мы сдружились, и в моём сердце не было ничего, о чём бы он не знал.

— Скажи, что он продержался дольше, чем предыдущий, — плечи Фироза сотрясались от тихого смеха.

— Фиро! — резко ответила я, моё лицо зарделось. — Я не собираюсь разговаривать об этом с...

Два стражника в белых одеждах, сверкающих в полуденном солнце, свернули на нашу улицу. Я отпрянула чуть вглубь шатра и предусмотрительно поправила платок так, чтобы он закрывал мои глаза. Фироз тоже их заметил, поэтому переместился поближе ко мне. Он взял меня за руку.

Стражники остановились у палатки Фироза. Я уставилась на их ноги, крепко сжав руку Фироза. Моё сердце колотилось в груди, и я переживала, что они могли в буквальном смысле слышать мой ужас.

— Да благословит нас Эйкаб! — воскликнул Фироз, как только они подошли.
Его голос сделался звонче, и он снова превратился из друга в торговца. Он поднёс мою руку к губам и поцеловал костяшки моих пальцев.

— Любовь моя, люди короля желают оценить наши товары! — он повернулся к стражникам. — Эти кокосы прибыли из далекого поселения. Палящее солнце Эйкаба напитало их. Я сам сорвал эти плоды на рассвете, а моя жена добыла из них сок под молитвы Эйкабу.

Я опустила голову ещё ниже, чтобы ещё лучше скрыть своё лицо.

— Наполни два, — сказал один из стражников и протянул Фирозу два бурдюка.
Голос стражника я не узнала.

— Как будете платить, мои бесстрашные солдаты? Вы храбро защищаете мою жену и нашего величественного Короля, поэтому я буду спокоен только если предложу вам самую лучшую сделку — вы нигде не найдете цены лучше, чем моя.

Хотя кровь и клокотала у меня в ушах, мои губы приподнялись в улыбке, когда я услышала его нелепые возгласы.

Мужчины сняли со своих поясов мешочки, в которых звенели монеты.

— У нас есть соль и монеты, — произнёс другой стражник.

В поселении редко кто расплачивался солью. И хотя во дворце моего отца её были горы, все остальные жители поселения жили бедно. При помощи стражников соль распространялась по поселку в небольших количествах. Многие жители предпочитали использовать её в еде или для консервации мяса. Для некоторых из них соль превратилась в навязчивую идею — они охотились за ней.

Фироз понизил голос и наклонился к ним, не выпуская моей руки.

— За два напитка я возьму с вас горстку соли или десять фидов. Только никому не говорите о том, что я предложил вам такую сделку.

Я чуть не подавилась. Обе цены были слишком заоблачными.

— И не надо меня благодарить, — продолжил Фироз, важно качая головой.

Стражники согласно фыркнули. Произошёл обмен, и они ушли.

Фироз усмехнулся, сжав серебряные монеты в своей ладони.

— Ма будет довольна.

Я отодвинулась от него.

— Можешь представить меня чьим-нибудь мужем? — сказал Фироз, неожиданно задумавшись об этой перспективе.

— Ни на секунду, но ты неплохо отыграл свою роль. Ты умелый торговец. "Палящее солнце Эйкаба напитало их"? Откуда ты вообще это взял?

С каждым разом мы придумывали всё более и более нелепые вещи, которые Эйкаб делал с кокосами, прежде чем мы собрали их сок. Одна история была пикантнее другой.

Лицо Фироза стало серьезным.

— Он сделает предложение? — в его голосе послышалось беспокойство.

— Может быть.

Я не смогла скрыть надежду, которая прозвучала в моём голосе. Я, не мигая, смотрела на людей, проходивших мимо.

Он резко повернул ко мне голову.

— Думаешь?

Я кивнула, но когда увидела лицо Фироза, пожалела, что обмолвилась на этот счёт.

— О... это здорово. Если он тебе понравился. Он ведь ничего?

Я кивнула, и всё, о чем я могла сейчас думать, это о расставании с Фирозом. Боль в моей груди была слишком сильна.

Он взглянул на меня и покачал головой.

— Не надо, Эмель. Это прекрасная новость. Ты этого заслуживаешь. Правда. Я очень за тебя рад, — его слова прозвучали так, словно он пытался убедить в этом самого себя. — Ладно, — он хлопнул в ладоши. — Я уже достаточно продал.

Он перелил остатки сока из большой чашки в свой бурдюк и в пиалу, которую я до этого опустошила. Я выпила ещё одну порцию, а он свернул одеяло, на котором мы сидели. Он собирался оставить пустой шатер здесь, а потом забрать его после отъезда торговцев. С помощью потёртой веревки он закинул все свои вещи на спину. Его место тут же заняла женщина с небольшой корзиной, полной железных, прекрасно заточенных, наконечников для копий.

Когда мы прибыли на место, толпа сделалась очень плотной. Моя душа наполнилась воодушевлением, когда я увидела Рафаля, который стоял по центру. Фироз схватил меня за руку и начал протискиваться сквозь толпу, чтобы подойти поближе.

Рафаль стоял на огромной бочке, перевернутой вверх дном, во всем своем очаровательном великолепии. На нём была яркая туника и красно-белые шаровары. На шее висели золотые цепи, а на голову был надет тюрбан фиолетового цвета. Его широко раскрытые глаза сверкали, он глядел на зрителей и махал руками в воздухе, рассказывая свою историю. Его друг сидел рядом на выцветшей подушке. Я не знала его имени, но он всегда был тут. Он стучал в дарбуку⁶, создавая драматическую атмосферу для историй Рафаля.