Изменить стиль страницы

ГЛАВА 96

Мне было интересно, как это произойдёт. Я удивилась, когда пришла к Коулу, и он предложил сначала поесть. Во время еды была настороже и держала презервативы наготове – больше никаких глупых ошибок.

Мытьё посуды… это занятие мне всегда казалось безопасным. Но когда я отвернулась от раковины и заметила, как он смотрел на меня… Может, его заводила любовь к чистоте? Подходя к нему, я занервничала, лихорадочно вспоминая, что ела, и гадая, не застрял ли в зубах перец, и когда нужно достать коробку с презервативами, сейчас или…

Он разрешил все мои сомнения, впившись пальцами в мою спину и притянув к себе. Его поцелуй был неистовым и жаждущим, язык пробовал меня, будто желая узнать вкус ужина, руки скользили вниз по талии и бёдрам и сжали через платье мою задницу. Это было так грубо, что я чуть не задохнулась, Коул крепко прижал меня к своему телу, и я могла почувствовать через шорты всё, что желал этот мужчина, и, боже, мне этого тоже очень хотелось. Я провела руками вниз, не в силах удержаться, пальцы скользнули по его футболке к шортам из сетчатой ткани, оттянули пояс, а затем проникли под него. Внутрь. Боже. Я так давно не прикасалась к этим частям тела мужчины. И Скотт – Скотт был мягким и немного рыхлым, его кожа легко поддавалась, стоило мне на неё надавить. Мои пальцы продолжили свой путь вниз по жёстким мышцам Коула, под его нижнее бельё, и когда он подался вперёд тазом, желая оказаться ещё ближе, погладили его. Коул застонал, а я чуть не взорвалась, прямо там, на его кухне.

— Возьми его, — выдохнул он мне в рот, зарывшись руками в мои волосы и крепко прижав их к затылку, и поцеловал меня, будто в последний раз, отчаянно и требовательно атакуя мой язык. Я обхватила руками его член, и Коула буквально затрясло, моё тело сильнее прильнуло к нему, и когда я сжала его ствол, он дёрнулся. — Погладь. Пожалуйста, — не знаю, как ему удалось произнести эти слова, поскольку мы целовались не отрываясь, его губы были повсюду, в уголке моего рта, на моей нижней губе. На секунду почувствовала его зубы, затем они исчезли, и, закрыв глаза, я сжала руку и погладила его ствол вверх, затем вниз, моя уверенность выросла, когда этот чёртов мужчина простонал моё имя. — Быстрее, — рука задвигалась быстрее, и он тяжело задышал.

Коул протянул руку за мою спину и расстегнул молнию на платье, лиф которого сполз к талии, спустил вниз по плечам бретельки, талантливыми пальцами расстегнул бюстгалтер, стянул его, и я услышала, как о кухонный пол клацнула застежка.

— Не останавливайся.

А я и не могла остановиться, не могла, потому что ощущения, вызванные прикосновениями к его коже, были такими прекрасными, такими совершенными. Теперь двигались лишь его бёдра, моя рука ничего не делала, только держала крепко и неподвижно, пока он трахал мой кулак. Казалось, будто он не мог насытиться мной, моими губами, моими прикосновениями. Платье задралось и оказалось скомканным вокруг талии. Моя рука, которая до сих пор находилась в его шортах, мешала снять платье, и я потянула ткань другой рукой. Коул и я боролись за пространство, мы оба слишком возбуждены, чтобы быть деликатными. Я спустила его шорты по бёдрам, и они упали на пол. Коул отодвинул меня от себя, и я отшатнулась, высвободив свою руку, открыла глаза, наполовину остекленевшие от похоти, но смогла заметить, как вздымается его грудь. Мой взгляд сфокусировался на нём, и он был так же поражён, возможно даже больше, чем я. Коул схватил подол рубашки, стягивая её через голову, и мне предоставилось короткое мгновение, когда голова была скрыта под тканью, чтобы рассмотреть его красивое тело. После того, как рубашка была снята, он вернулся ко мне, положив руки на мою обнажённую талию, и легко поднял меня, устраивая на столешнице. Потом сдёрнул мои трусики, и когда они были сняты, раздвинул мои колени. Я снова потянулась к Коулу, но он оттолкнул мою руку и глянул мне в лицо.

— Я кончу, если ты продолжишь в том же духе. А я ждал этого, блядь, мечтал об этом целых два месяца, — Коул опустился на колени, подтянул меня к краю столешницы, закинув мои ноги себе на плечи, и наклонившись вперёд.

Слава богу, я побрилась. Такой была моя первая мысль, пока я наблюдала, как приближается его рот, в то время, как его глаза устремлены прямо туда, на моё самое сокровенное местечко, которое Скотт видел всего лишь раз или два, его интерес был больше сосредоточен на… Я сбилась с мысли, буквально потеряла способность думать, когда он мягко провёл ртом между моих ног, а затем вдохнул. Вдохнул. Так ты нюхаешь персик, когда не можешь насытиться его запахом, и тебе хочется ещё и ещё. Я сама делала так бессчётное количество раз. Мне знакомо выражение лица в этот момент, я также закрывала от удовольствия глаза. Но никогда, даже за миллион лет, не думала, что у мужчины может быть такая реакция на мой запах. Это пробудило во мне желание раздвинуть ноги шире, обхватить его голову, сказать «всё это твоё» и «возьми, пожалуйста».

Должно быть, я издала какой-то звук, потому что он поднял на меня глаза, и я не смогла скрыть мольбу в своём взгляде, не смогла остановить руки от того, чтобы слегка не потянуть Коула за плечи, не смогла остановить одну из своих ног от того, чтобы та медленно не поднялась к его плечу, удобно пристроившись на неи ступнёй, отчего моё тело открылось ещё больше. Он не отводил от меня глаз одну долгую секунду, пока его язык погружался и выходил из меня. Затем закрыл глаза, словно в блаженстве, и подался вперёд, опустив голову, его руки скользнули по моим бёдрам и ягодицам, поднимая меня ко рту.

Не помню, что я тогда говорила. Что кричала так громко, до боли в лёгких. Мужчине нельзя позволять иметь такой рот. Нельзя позволять использовать его как оружие, чтобы вскрыть женскую душу, её секреты, контроль и разорвать их в клочья. В те минуты, когда голова Коула была у меня между ног, я потеряла себя. Он завладел каждой частичкой, что делала меня Саммер, и проглотил их целиком, сделал их своими. Я выкрикнула его имя, моя душа раскрылась перед ним, а когда кончила, то, кажется, сказала, что люблю его. Я действительно ничего не соображала. Не осознавала, кто была эта голая женщина на кухонном столе. Не осознавала, кто был этот невыносимо красивый мужчина, сексуальная причуда природы. Просто поняла, что прямо тогда, в то мгновение, я его полюбила.

И как раз в этот момент, на пике блаженства, пока я содрогалась в экстазе, он встал, дёрнул меня к краю стола и ворвался в меня. Его бёдра двигались быстро и жёстко – глубокие, яростные удары, не дали моему оргазму затихнуть, замедлиться; он просто длился и длился, пока я где-то по пути не потеряла свой разум. Это был самый изумительный, самый великолепный секс. Я обняла Коула за шею, и его губы нашли мои. Он поцеловал меня, затем двинулся к моей шее, сначала прикусывая кожу зубами, затем пуская в дело язык. Я держалась за его плечи и обхватила ногами спину, я держалась за него со всей своей силой и тем небольшим контролем, который у меня ещё остался. И когда Коул кончил, я почувствовала, как он разбился на части, почувствовала, как его разум разлетелся на осколки, услышала, как он выдыхает моё имя, снова и снова, снова и снова, потоком бессвязных слов, когда он потерял всё и нашёл себя во мне. Его руки сомкнулись вокруг меня, прижимая ближе, а затем я сползла со стола, упала на пол и прижалась к его груди, и в кухне наконец стало тихо, если не считать нашего прерывистого дыхания.