ГЛАВА 92
Мне хотелось устроить довольно безобидный розыгрыш. И это действительно должно было быть именно шуткой. Чем-то таким, что даст пинка моей свадьбе и накажет всех их за предательство.
Потому что все они знали. В тот день я покинула дом Скотта и поехала к Коррин. Вошла в дом, где собрались все девушки, мои подружки невесты на свадьбе, их руки были заняты тюлем, кружевами и рисом. Оживлённая болтовня тут же прекратилась. Стейси, секретарша Скотта, заговорила первой.
— Привет, — сказала она, и мои чувствительные уши уловили в её осторожном тоне тревожный сигнал. — Я думала, ты сегодня в Таллахасси.
— Утром была там, — я пронеслась мимо девушек на кухню, сорвала с рулона бумажное полотенце, промокнула глаза, схватила со столешницы только что открытую бутылку вина и сделала большой глоток. Затем, приклеив улыбку на лицо, подошла к дверному проёму. — Где Бобби Джо?
Все четыре девушки видимо не сговорились заранее, поэтому лгать у них получилось не слишком хорошо.
— Работает, — неловко пробормотал кто-то одновременно с Бриджит, которая сказала, что та плохо себя чувствует. Сделав ещё глоток вина, я вернулась на кухню.
— Пойду домой, — бросила я через плечо. — Что-то я себя тоже плохо чувствую.
Зазвучавшие наперебой слова сожаления слились в единый хор, и голосовые связки девушек внезапно отлично заработали. Я засунула лишнюю неоткрытую бутылку в сумочку и снова налепила улыбку на лицо. Пошевелив пальцами на прощание, я поблагодарила их за неустанные труды в роли подружек невесты и вышла за дверь.
Я заслужила это, подружившись с компанией равнодушных ко мне женщин Куинси. Но в действительности они никогда не были моими друзьями. Они игнорировали меня в старших классах и сблизились со мной, только когда я начала встречаться со Скоттом. Друзья Скотта были их бойфрендами, мужьями и братьями, наши трёхлетние отношения стали единственной основой, на которой строилась наша дружба.
Я ехала домой к маме, по лицу текли слёзы, размывая дурацкую фиолетовую тушь, которая хорошо смотрелась на Аврил Лавин, но у Бриджит вызывала лишь скептическую реакцию в виде вздёрнутых бровей. И в ту ночь, играя большим пальцем ноги с только что подстриженным ногтем со сливом в ванной, я придумала Мой План.
Мой План был простым. Мой План был безупречным. Мой План, согласно тому роковому номеру журнала Variety, который изменил мою жизнь, был дьявольским.
Я подумала, что «дьявольский» – слишком сильное прилагательное, которое использовал редактор журнала, явно никогда не читавший рассказы об Иродиаде1 или Иезавели2. Ну, давайте посмотрим правде в глаза. Ведь никто же не умер.