ГЛАВА 82

На следующее утро, как только вошёл Коул, я с особым интересом стала разглядывать свой рогалик. Мы расположились в конференц-зале, на одной из тех стихийных встреч, запланированных без ясной цели. Я с самого утра боялась встречи, не зная, как вести себя с мужчиной, с которым не так давно занималась сексом по телефону. То есть, мне так кажется, что это был секс по телефону. Я-то всегда думала, что секс по телефону должен быть более сложным, требующим детального описания с обеих сторон, включающим больше аспектов и длящийся намного дольше, чем наше быстрое действо. Но я кончила. И он, видимо, тоже. И всё это происходило по телефону. Так что… да. Я вполне уверена, что между нами был секс по телефону.

Мой рогалик был из пшеничной муки. Я ненавидела пшеничные рогалики. Разве что с черникой. Но Мэри сказала, что у них нет с черникой, хотя один из ассистентов режиссёра, сидящий через два места от меня, ездил в город за ними, и я видела в его рогалике синие вкрапления. Мэри, пытаясь загладить вину, намазала мой сверху клубничным сливочным сыром, но мне не нравился ароматизированный сливочный сыр, и, если я сейчас обозначу свои предпочтения, то только буду выглядеть капризной. Поэтому я застряла с этим ублюдочным подобием завтрака, а глаза-бусинки моей помощницы приклеились ко мне, тупо ожидая, когда я его надкушу, чтобы она могла вычеркнуть из своего списка очередной аккуратно написанный пункт: накормить Саммер. Я откусила маленький кусочек. Так и есть. Гадость.

Я почувствовала, когда он сел на соседний стул, вытянув под столом длинные ноги, одна из которых наткнулась на мою, и мне пришлось сдвинуться, подобрав свои ноги под стул. Коул наклонился, его плечо попало в моё периферийное зрение. Я проигнорировала его, со всем пылом пристально изучая верхушку рогалика.

— Доброе утро, — голос Коула был хриплым, как будто он недавно проснулся и ещё не разговорился.

Вежливо улыбнувшись, я откусила кусочек рогалика, скосив глаза влево, подальше от Коула, ища что-нибудь, неважно что, на чём можно сосредоточиться. Я не была готова к разговору и надеялась, что он будет так же не заинтересован в нём, как и я. Мои глаза нашли Бекки, одну из продюсеров, которая проводила эту встречу, внушая ей мысль, что пора начинать. Мне не следовало приходить раньше. Я хотела избежать появления здесь до последней минуты, и так бы и поступила, если бы Мэри не была долбаным сержантом-инструктором, её график был расписан с точностью до минуты, и любая надежда на отставание от него исчезла с первым же щелчком её «Таймекса»1.

— Как поздно ты ушла от меня прошлым вечером? — о, честное слово. Он не собирался спускать это на тормозах.

— Ш-ш-ш… — зашипела я, оглядываясь вокруг, и боясь, что кто-нибудь может услышать. Но он поступил неправильно – сдвинулся со своего места и наклонился ближе, его голова оказалась близко к моему уху.

— Это невинный вопрос. Как поздно ты оттуда ушла?

— Не помню. Кстати, не за что. За то, что присмотрела за Коки, — пожала я плечами и чуть повернула к нему голову, не слишком сильно, чтобы коснуться его, но достаточно, чтобы увидеть изгиб его рта, когда он усмехнулся.

— Спасибо.

— Не за что, — я откусила последний, ненавистный кусочек рогалика и отодвинула оставшийся кусок в сторону. Я сознательно рассчитала его величину. Он был достаточно маленький, чтобы не обидеть, и не слишком маленький, чтобы Мэри подумала, что мне понравилось.

— Жаль, что ты ушла.

Сердце от этих слов замерло. Я постаралась успокоиться, нормально дышать, вести себя нормально. Жаль, что ты ушла. Простое объединение четырёх обычных слов. Но они были как печенье с арахисовым маслом. Четыре простых ингредиента: арахисовое масло, сахар, мука и яйцо. Вместе они создали то, что любят большинство женщин.

Я ненавидела печенье с арахисовым маслом. И ненавидела эту фразу из его уст.

Потому что неважно, насколько всё бы усложнилось, неважно, насколько это было бы ошибкой…

Только мне тоже жаль, что я ушла.

Бекки откашлялась и начала собрание, и я, чуть позже, но всё-таки была спасена.