ГЛАВА 70

Когда в шесть пятнадцать утра у Коула зазвонил телефон, он решил не обращать на него внимания. Глянув на часы, не стал сбавлять темп, его ноги неслышно отталкивались от мягкой земли, перед ним расстилались бесконечные хлопковые поля, солнце пряталось за деревьями, бледно-розовое небо было таким безмятежным. Прямо сейчас у него не было желания говорить со своим адвокатом, не тогда, когда впервые за несколько дней ему дышалось легко, а ум мог спокойно размышлять о том, с чем столкнулся на прошлой неделе.

Например, о Саммер. Между ними возникла проблема. Проблема, которая исчезла только на те двадцать минут, что они провели в её постели. Всё случилось слишком стремительно. Очень неловко. Надия посмеялась бы над ним и оттолкнула. С другой стороны, с ней он никогда так быстро не кончал. Коул попытался понять, что такого было в Саммер, что выделяло её из толпы. Когда он только начал разбираться с этим, раздался звонок ДеЛуки. Он отклонил вызов.

Вернувшись в Калифорнию, Коул будет скучать по этому. По ощущению рыхлой почвы под ногами, когда будет совершать пробежку, по лёгкому ветерку, лишённому городской пыли и соперничества. Наверное, дома ему стоит отправиться к Обсерватории1. Побегать по холмам и взять с собой Карлоса и Барта. И не забыть о папарацци, документирующих каждый его шаг.

Снова раздался звонок, и Коул перешёл на шаг, отвечая на звонок.

— Привет.

Мужской голос с трудом пробивался сквозь стену помех, и слышались лишь обрывки слов с пропущенными гласными.

— Я тебя не слышу, — сказал Коул с улыбкой. — Связь здесь просто отстой.

Последовала ещё одна череда прерывистых слов, среди которых чётко прозвучали: «мудак» и «повестка в суд».

— Я перезвоню тебе со стационарного телефона, когда вернусь домой.

Коул закончил разговор и отключил телефон, музыка тоже стихла. Ему было всё равно, без неё думалось яснее.

Изменение сценария было ошибкой. Привнесение сексуальных моментов в «Бутылку удачи» пошло на пользу фильму, но обрушило на него адский дождь. Ему потребовалось всё его самообладание, чтобы остаться стоять перед Саммер с её юбкой, задравшейся вокруг талии, с кружевными трусиками, с кожей, контрастирующей на фоне тёмных чулок, с изящными подвязками… его пальцы дрожали на её коже, здравый смысл готов был сорваться в пропасть, слова роли были забыты, забыты съёмочная площадка и команда на ней, всё исчезло, кроме её дрожи и образов всего, что ему хотелось с ней сделать. Он был твёрд, как камень, когда поправил её юбку и отступил, пришёл в ванную комнату смотровой комнаты и обнаружил, что на его члене выступил предэякулят.

— Мы не целовались, — сказал он Дону. Было легко изобразить раздражение, нахмуриться, назвать её новичком. Было легко спорить с Доном, когда он сказал, что поцелуй не имеет значения, что из-за отсутствия поцелуя сцена вышла ещё горячей. Прелюдия, напомнил ему Дон, может быть ещё какой горячей. И разве это не было чёртовой правдой?

Но сегодня им нужно будет сыграть сцену с поцелуем, нужно будет зафиксировать переход в отношениях Иды и Ройса, чтобы правильно выстроить сексуальную сцену, время которой рано или поздно наступит. Господи. В этот день он покончит с собой. Нет ни одного шанса что он продержится, не сняв перед этим напряжение.

Когда показался грузовик, едущий ему навстречу, Коул отбежал вправо, к обочине, поднял руку, имитируя движение водителя, и помахал. Грузовик медленно проехал мимо. Такого никогда не случилось бы в Лос-Анджелесе. Особенно, если он по-дружески помахал бы рукой. Это привело бы к тому, что остановилась сначала одна машина, затем другие, толпа обступила бы его, чтобы взять автограф и сделать селфи, всё это длилось бы бесконечно и закончилось тем, что его назвали бы мудаком и задокументировали сплетню в каждой дешёвой газетёнке и новостной ленте твиттера. В Куинси же к нему ни разу даже не приблизились. Это было странно. Едва ли не страшно. Он хотел спросить об этом Саммер, но отложил свой вопрос в качестве безопасной темы для следующего раза, когда их отношения станут более сердечными. Это было три недели назад. Сердечность просто не стояла в их планах.

До встречи с Надией, он переспал со многими партнёршами по фильмам, с большинством из них. Это считалось нормальным – четыре месяца вместе, неформальное общение со съёмочной группой было невозможным, поэтому исполнителей главных ролей притягивало друг к другу. Поздно ночью за выпивкой завязывались разговоры. А разговоры и выпивка обычно приводили к пьяным поцелуям и пьяному сексу. Секс между партнёрами по фильму часто был хорош, но никогда – великолепен. Потом он встретил Надию, влюбился в неё и больше никогда не смотрел на сторону, никогда не уступал соблазну, никогда не поддавался напрасной игре партнёрши в роман.

И секс с Надией всегда был хорош. Теперь, когда Коул отступил назад и обдумал свою жизнь, то понял, что только он был основой их отношений. Но секс с Саммер… этот опыт был совсем из другой лиги. В те минуты в её спальне он просто сошёл с ума. Там, в её спальне, прикасаясь к ней, чувствуя себя внутри неё, с её поцелуями, её звуками… он позволил себе наслаждаться ею, хотеть её, поклоняться ей. В тот момент Коул растворился в Саммер. И это напугало Коула больше, чем их натянутые отношения, больше, чем Брэд ДеЛука и его угрозы.

Он свернул на повороте и направился домой, заставляя себя не сбавлять шаг и с трудом преодолевая последние полмили. Ему нужно было принять душ. Подрочить. Вернуть себе хоть какое-то подобие разумного мышления, прежде чем он перезвонит ДеЛуке, а затем уедет в Лос-Анджелес.

СЦЕНА № 22. Главное в списке дел на сегодня. Переписанная, чтобы включить поцелуй, который не случился вчера. Он смотрел прямо перед собой на узкую полоску глины, и не кидал взгляды на дом Саммер. Поцелуй. Раз плюнуть.

Коул почувствовал, что от этой мысли с каждым шагом становится всё твёрже, и застонал в знак протеста.

Он был в заднице. Абсолютно и однозначно.