ГЛАВА 68

СЦЕНА 14: РОЙС И ИДА: ПОЦЕЛУЙ В ОФИСЕ

— Лучше голубой. Есть в этом что-то прохладное и освежающее, — Коул подтолкнул ко мне рекламный экземпляр, и я заёрзала, почёсывая ногу в чулке носком винтажных туфель фирмы Mary Jane.

— Фокус-группам красный понравился больше, — сказала я, избегая его взгляда, и провела пальцем по краю стопки карт, выравнивая их. В этой сцене моя героиня должна была сомневаться, чувствовать себя неловко. Играть - это было легко. Я чувствовала себя такой потерянной. На съёмочной площадке, в роли актрисы, в отношениях похоть/ненависть, которые, видимо, были и у нас с Коулом.

— Красный означает «стоп», — голос Коула звучал устало, одной рукой он тёр глаза, другой теребил галстук. Мне очень не хотелось, чтобы мы снимали эту сцену сегодня. Когда Дон пришёл в мой трейлер, я просила его, умоляла, – умоляла перенести эту сцену – чтобы мы сняли её через несколько недель, как только я закончу изучать актёрское мастерство, и решу все свои проблемы. Но я не сказала Дону главное – мне нужно, чтобы прошло больше времени от нашего с Коулом секса до сцены с поцелуями. Двенадцать дней. Вот как давно это случилось. Двенадцать дней, а мне казалось, что прошло всего двенадцать часов. Когда же забыть, как его пальцы ласкали мою кожу? Каким голосом он выдохнул моё имя? Когда же забыть, как он чувствовался внутри меня? Когда же забыть то невероятное ощущение, от которого дрожало моё тело? С одной стороны, я хотела, чтобы ответом было «никогда». С другой – чтобы этого просто никогда не было. Нельзя тосковать по тому, о существовании чего не знаешь.

— Никто не использует цвет, который означает «стоп», когда хочет, чтобы кто-то что-то купил, — его голос стал жёстче. — Это здравый смысл, Ида. Включи мозги.

— Мне плевать, если в твоих книжках говорится, что красный означает «стоп». Синий… в сочетании с тёмной колой, выглядит неубедительно. Красный смотрится более мощно, более зна́ково, — я поднимаю карточку с макетом, где на красном фоне выделяется белый курсив логотипа. — Выглядит патриотично.

— Синий цвет тоже патриотичный.

— Синее носят янки, — заметила я, и это было просто, слова легко произносились и вставали на свои места.

— Мы не станем делать красный цвет, — решительно сказал он.

— Давай спросим других инвесторов.

Он перестал возиться с галстуком и посмотрел на меня.

— Нет, не спросим.

Мой палец, карябающий зудящую кожу на руке, замер. Вот оно, сейчас начнётся. Коул качнулся на кресле, сначала в одну сторону, затем медленно обратно, рассматривая меня.

Я ждала следующие слова его роли, лёгкие сжались, простой акт вдоха и выдоха обычным способом давался весьма тяжело.

— Иди сюда, — мягко сказал он, отталкиваясь от края стола классической туфлёй с гладкой подошвой, и откатил тяжёлое кресло. Он ждал, скрестив руки на руки и расставив колени, отчего его брюки натянулись.

— Что? — выдохнула я вопрос в лёгкой панике. Этого не было в сценарии. Он должен был спросить о наличие у меня мужа или об отсутствии такового.

— Иди сюда, — кивнул он на место перед собой.

— Мне и здесь хорошо, — я отложила рекламные карточки.

— Я не укушу тебя, Ида. Иди сюда.

Мне не следовало двигаться. Ида бы не стала этого делать. Ида чопорно сказала бы мистеру Митчеллу, куда он мог бы засунуть свои слова.

Я шевельнулась. Нетвёрдыми шагами подошла и остановилась метрах в полутора от него, сцепив перед собой руки. Я чувствовала рядом с собой мягкое жужжание камеры, слышала, как позади перемещается съёмочная группа, уловила громкий щелчок чьей-то рации. Коул не сводил с меня глаз, его взгляд прожигал пространство между нами, он слегка повернулся на стуле, пока не оказался ко мне лицом.

— Ещё ближе, — слова вышли немного хриплыми, и он откашлялся. — Ближе, — повторил он.

Я подходила ближе, шаг за шагом, мои каблуки громко стучали по деревянному полу, затем я оказалась перед ним, и Коул откинул голову на спинку кресла, посмотрев на меня.

— Садись. На край стола.

Мои руки потянулись назад, нащупали выступ столешницы, и я оперлась на него, благодарная за поддержку.

— Нет, — поправил он. — Садись на стол. Или я сам посажу тебя на него, — приказной тон его голоса, опасность, исходящая от Коула… всё это всколыхнуло во мне женское начало, которое в этот момент, в окружении свидетелей, никак не должно было быть затронуто. Чтобы забраться на стол, мне пришлось приподняться на цыпочки, в процессе чего юбка моя задралась. Я как могла потянула её вниз, прикрываясь, и скрестила ноги. Дон непременно заставит остановить съёмку. Кто-то же должен прекратить попусту тратить ценную плёнку.

— Знаешь, почему я нанял тебя, Ида?

Я подняла глаза от кисточек на его ботинках.

— Нет.

— Нет, сэр, — поправил он.

Я поджала губы и ничего не сказала.

— Ты хочешь знать, почему я нанял тебя, Ида?

— Не особенно, — язвительно ответила я. — Сэр.

Коул оттолкнулся от подлокотников кресла и встал одним плавным движением. Я напряглась, ожидая, что он сделает шаг вперёд, но он этого не сделал. Коул остался на месте, и медленно и неторопливо закатал один рукав белой рубашки до локтя, затем перешёл к другому.

— Я нанял тебя, — тихо сказал он, сделал шаг вперёд и остановился передо мной, опустив взгляд на мои ноги. Когда рука Коула легла на моё колено, я затаила дыхание и села прямо, сжав ноги вместе, а моя рука потянулась к юбке, натягивая её ещё ниже. — Я нанял тебя, потому что ты вошла в мой офис в своём дешёвом платьице, и я подумал: «Держу пари, эта женщина чертовски хороша в постели», — рука Коула двинулась выше, под юбку, я напряглась, упёрлась рукой в его предплечье и попыталась оттолкнуть. Коул усмехнулся, другой рукой раздвинув мои ноги, и внезапным рывком подтянул меня к краю стола. Мои колени оказались широко разведены, юбка задралась так высоко, что стали видны нелепые подвязки. Его глаза на мгновение встретились с моими, пальцы мягко и медленно прочертили линии на обнажённой коже бёдер, прослеживая край подвязок вверх к месту, где они пересекались с моими кружевными трусиками. — Я нанял тебя, потому что представлял, как ты здесь на моём столе стонешь и выкрикиваешь моё имя.

Руки крепко вцепились в его запястья за мгновение до того, как пальцы Коула снова двинулись вверх, край трусиков был слишком близко, потребность слишком велика, самообладание в крошечном шаге от того, чтобы умолять продолжить. Он понял мой отказ, послушался и стал медленно убирать руки, возвращаясь сначала к чулкам, потом к коленям. Когда Коул посмотрел на меня, его руки уже вернулись к галстуку, затягивая шёлк на шее. — Я нанял тебя совсем не потому, что меня интересовало твоё мнение или совет. Ты делаешь довольно приличный кофе и хорошо выглядишь в юбке. Поэтому ты здесь. Не забывай об этом.

— Ты осёл, — грубые слова сорвались с моих губ, но не смогли скрыть слёз, и Коул улыбнулся заметив их.

— О да, моя дорогая, — он подался вперёд и одернул край юбки, прикрывая мои ноги одним сильным движением. — Возможно, это самое умное, что ты сказала за весь день, — этот его ответ совпал со сценарием, знакомая реплика – единственное, за что я могла ухватиться, и я сделала это, проглотив сотню глупых женских слов. Я оттолкнулась от стола, мои ноги задрожали, ступив на пол.

— Благодарю вас, мистер Митчелл, за то, что вы так ясно изложили свою позицию. С этого момента я буду держать своё мнение при себе.

— Рад слышать, — он сел в кресло, откинувшись назад, а я отвернулась и пошла к двери, глядя мимо камеры, которая сфокусировалась на моём лице и поймала слезу, катящуюся по щеке.

Позже Дон скажет мне, что я была великолепна, что сцена получилась идеальной – одна из немногих в его карьере, которые были сняты за один дубль. Позже я буду кивать, смеяться и принимать его похвалу, как будто я не была сломлена, как будто Ида и Ройс не имели никакого отношения к нам с Коулом, как будто я только играла, а не по-настоящему прочувствовала всё сквозь кожу Иды Пинкертон.