ГЛАВА 27

Потребовалось всего восемь минут, чтобы преклонение перед Коулом Мастеном утонуло в море неприязни. Проблема заключалась не в его внешности – вообще-то, мужчина, прислонившийся к моим перилам, выглядел даже лучше, чем на киноэкране. Я наблюдала за ним, когда он отвернулся, схватился за перила и стал разглядывать усадьбу Холденов. И заметила признаки боли – в сгорбленных плечах, в желваках на скулах, в му́ке, промелькнувшей в его глазах, когда они посмотрели назад и встретились с моими. И тогда я подумала, держась за дверную ручку и глядя на крыльцо, где находились двое самых сексуальных мужчин, которых я когда-либо видела, что в нём что-то было, что-то цельное, необузданное и прекрасное.

Теперь я понимаю, что увидела. Понимаю, что это было. Я увидела самого настоящего мудака. Избалованного, безнравственного – я получаю то, что хочу, потому что этого заслуживаю, а ты недостойна меня – мудака. Мне и прежде встречались такие мужчины как он. Карл Хэнсон вырос на той же земле, что и я, посещал ту же школу в Куинси, танцевал со мной на выпускном балу, а летом катал на грязном байке. Потом он окончил школу. После Университета Джорджии уехал в Нью-Йорк. Понял, что папины деньги могут многое ему купить, узнал, что такое жизнь за пределами нашего округа. И, вернувшись домой несколько рождественских праздников спустя, стал смотреть на меня свысока. На зимнем балу в церкви подошёл, наклонился ко мне так близко, что стали заметны крупинки кокаина в его ноздре. Потом начал лапать мою задницу, как будто она была его собственностью, и тогда получил кулаком в нос. Я сломала костяшку указательного пальца, но оно того стоило. Мистер Хэнсон оплатил мой больничный счёт. Пришёл, выпил чаю со мной и мамой и принёс кучу извинений за мудака, каким стал его сын.

У меня оставалось ещё девять здоровых пальцев и один хорошо заживший. Если Коул Мастен планировал провести визуальный осмотр моего тела, он узнает, какой силы удар у южных девушек.

Первые искры неприязни вспыхнули с пожеланием Коула зайти внутрь. С его стороны это было грубостью, это был личный выпад против моей оплошности, когда я не пригласила их войти в дом. Одно грубое действие, акцентирующее внимание на другом грубом действии, не было взаимоисключающим; просто ты получаешь дополнительный билет на шоу мудаков.

Знаю, что должна была пригласить их войти. Снаружи было жарко, как в аду, солнце стояло достаточно низко, чтобы налетели москиты, их привлекал свежий человеческий запах. В доме был беспорядок, но Бен обещал мне, что они не станут заходить. Только это позволило мне спокойно открыть входную дверь. Конечно, я была в купальнике и обрезанных шортах, но, по крайней мере, они не знали, что в моём доме беспорядок. Что мусорное ведро в ванной полное. Что коробка из-под сухого завтрака с утра стоит на моём кухонном столе открытой. Ситуацию ещё можно было спасти, пока красавчику не приспичило пожаловаться и напроситься войти в дом. Это было так грубо.

Второй удар Коул Мастен нанёс тремя минутами позже. Мужчины смущённо стояли в моей гостиной, в то время как я носилась вокруг, как сумасшедшая, пытаясь принести им напитки.

Краем глаза я наблюдала за Коулом, который спорил со своим адвокатом о чём-то важном, и обратила внимание на его нежную белую кожу – кожу, которая непременно поджарится на солнце. Каждое лето мы в буквальном смысле жарили яйцо на тротуаре. Одно единственное яйцо, наше, от местной курочки, яйцо, которое с большой церемонией преподносил наш мэр. Прошлым летом сия операция проводилась в самый жаркий день года, и это всегда было важным событием, каждый выделял время из своего не сильно плотного графика работы, чтобы принести продукты, сгрудиться в кучу на парковке «Смит Банка» и посмотреть на одно из сиротливых маленьких яиц из ресторанчика «Мамы Джентри». Иногда они жарились быстро; иногда было не по сезону умеренно жарко, и только-только успевал схватиться белок, на котором образовывались всего несколько пузырьков. Так что, да, непременно поджарится на нашем солнце, как яйца. Его калифорнийская бледная кожа сморщится, как хрустящий бекон. Я размышляла, открывая шкафчики в поисках стаканов. Почувствовала, что кожа под моим влажным купальником начинает чесаться, и подумала, а не предложить ли ему солнцезащитный крем – дружеский подарок в стиле «Добро пожаловать в Куинси». Но не стала. Вместо этого рывком открыла посудомоечную машину, мысленно поспорив сама с собой, что в следующий раз, когда увижу его, он будет похож на сваренного лобстера.

— Мне нужно бежать, — с сожалением заговорил первый мужчина, кивнув в сторону двери. — Нужно вернуть грузовик и успеть на самолёт. Моя жена оторвёт мне голову, если я не вернусь домой к ужину.

Он отошёл от остальных и направился ко мне, мои руки как раз находились внутри посудомоечной машины. Я достала стакан, поставила его на стол и пожала протянутую руку.

— Большое спасибо за гостеприимство. Боюсь, я не расслышал твоего имени.

— Саммер, — с трудом совладала я с собой. — Саммер Дженкинс. Приготовить тебе в дорогу чай?

— Нет, — усмехнулся он, — но спасибо. Я ценю твоё предложение.

Жена. Он так и сказал. Его жена расстроится, если он не вернётся домой. Ничего удивительного – все хорошие парни уже заняты. И с хорошими манерами тоже. Я вышла из кухни и открыла ему входную дверь, помахав на прощание рукой, но моя улыбка исчезла, когда я закрыла за ним дверь и заметила пыль на стекле. Отлично. Катастрофа на каждом шагу. Я вдруг вспомнила о маме и взглянула на часы. Четыре часа дня. Ещё полтора часа до её возвращения с работы. Уйма времени, чтобы избавиться от Коула и Бена, убрать в доме и поставить кастрюлю на плиту. Может, приготовить в духовке одно из тех замороженных готовых блюд «Стауферс». Карла из супермаркета обещала мне, что они по вкусу как домашние, и я была уверена в её словах. В наших краях суметь подделать продукты невозможно.

Я вернулась на кухню, Бен стоял, прижав телефон к уху, Коул Мастен с сомнением смотрел на мой диван, как будто не был уверен, что на нём можно сидеть. Я разбила лёд на подносе, вытащила несколько кубиков и бросила их в его стакан. Бен мог позаботиться о себе сам, его стакан «Тервис» наполовину полный всё ещё стоял где-то среди бардака в этом доме.

— Чаю? — крикнула я.

Мужчина отвернулся от дивана и посмотрел на меня:

— Газированную воду, пожалуйста.

А вот сейчас это был второй удар. Я улыбнулась, и улыбка эта была скорее злобной, чем милой. Но на Юге наши улыбки – наше оружие, и только южанин мог отличить лицемерие от искренности.

— Боюсь, у меня нет газированной воды, — я решила, он не мужчина. Мужчины не пьют газированную воду, они глотают водопроводную воду из шланга после замены масла.

— Негазированная тоже подойдёт, — он отвернулся от меня и осторожно сел на диван. Я повернулась к раковине, незаметно закатив глаза. Негазированная тоже подойдёт. О да, будет тебе негазированная. Негазированная из крана, та же, что текла с утра. Я повернула кран и наполнила стакан. Выключила воду, принесла стакан в гостиную, подвинула подставку и поставила стакан на стол. Вопросительно подняла брови, глянув на Бена, который всё ещё говорил по телефону, он объяснил жестом «ещё секундочка», поэтому я села в глубокое кресло. Оглянувшись, увидела, что Коул Мастен изучает стакан, прежде чем сделать глоток.

— Как прошёл полёт? — спросила я.

В ответ мужчина посмотрел на меня. Сделал один глоток воды, путешествуя взглядом по моим ногам, а затем второй большой. На самом деле было стыдно обладать такой красотой. Бог мог бы разделить его густые ресницы, мужественные черты лица, ореховые глаза и восхитительный рот между тремя мужчинами, тем самым давая большему числу женщин шанс на счастье. Вместо этого Коул Мастен сорвал джекпот. И вот этот обладатель джекпота не торопясь с ответом пил из стакана, его восхитительная шея была обнажена, рот обхватывал край стакана, а кончик языка…

Боже. Я поёрзала на стуле и потянула ворот рубашки, отведя взгляд в сторону. Вдруг мне сейчас больше всего на свете захотелось, чтобы они с Беном поторопились и поскорее ушли. Верните мне мой дом, дайте мне полчаса, а лучше час тишины и покоя, прежде чем вернётся домой мама. Это желание было абсолютно нелепым. Каждая чистокровная американка выцарапала бы мне глаза, чтобы оказаться так близко к НЕМУ. Может быть, всё дело в маленьком городке внутри меня – в той же глупости, что заставляла меня говорить «нет, спасибо» на предложение взять кредит для поступления в колледж и при поиске «настоящей работы». Может быть, дело в том, что меня воспитали в убеждении, что «настоящие мужчины» непривередливы и не пользуются лосьоном после бритья, привлекающим москитов.

Бен закончил разговор, и в следующую минуту Коул Мастен нанёс третий удар.