Бреслау, четверг 22 марта 1945 года, три четверти восьмого вечера

Майор Вячеслав Комаренко вылетел с поля под Кантеном и через некоторое время оказался над деревней Опперау, которая, как он знал, была типичным дачным поселком, где летом отдыхали зажиточные жители Бреслау. С интересом наблюдал за не очень большим одноэтажным детским домам, спортивным комплексом с бассейном, который теперь вместо воды была заполнена ржавым оружием, и красивым особняком, стоявшим на углу главной улице среди старых деревьев.

Охранник лагеря на Бергштрассе поднял шлагбаум, и кюбельваген проехал через ворота. Оберштурмбанфюрер СС Ганс Гнерлих сидел удобно рассевшись на заднем сиденье под тентом.

Помимо водителя сопровождал его один только солдат со винтовкой на изготовку.

Солдат водил глазами по всем сторонам, а чаще всего устремлял его в небо, откуда доносились гневные раскаты русских кукурузников.

Автомобиль медленно проехал через улицу и оказался на территории фабрики Линднера.

Генрих Цупица сидел в бронированной караульной и смотрел на сигнальную лампу под потолком сторожки. Как он узнал об этом от двух солдат, которые теперь лежали связанными на полу караульной, лампа зажигалась тогда, когда двигался подъемник. Теперь кабина подъемника находилась в верхнем положении, а обслуживающий ее солдат ждал очень важного пассажира, который ровно в восемь должен съехать вниз.

Петлаков влетел в воздушное пространство крепости Бреслау. Скользнул над безлистной зарослью деревьев большого парка с прудом, над которым стояло красивое, презентабельного вида здание. Майора Комаренко охватила злость на фашистов, огромные здания которых были аллегорией гордыни и пафоса, и в какой-то момент он решил сбросить одну из своих пятидесятикилограммовых бомб прямо на скользящее под ним здание. Преодолел этот внезапный импульс и, кляня самого себя, миновал огромный парк и направился на северо-запад.

Через несколько минут он увидел цель.

Машина, везущая Гнерлиха, въехала в фабричный цех. Она остановилась в его конце рядом с словно выросшей из земли большой жестяной будкой. Эта будка была конечной остановкой подъемника, спускавшегося под поверхность фабрики. Эсэсовец попрощался с водителем гитлеровским благословением и вошел в подъемника в сопровождении солдата с взведенным шмайссером. Солдат, обслуживающий лифт, щелкнул каблуками, поднял руку и закрутил катушку. Катушка запустила небольшое динамо, которое передало ток в стальные тросы лифта. По сети скрытой проводки ток дошел до лампочки в караульном отделении.

Цупица, видя зажигающуюся лампу, нагнулся и поднял с пола панцерфауст — так легко, как будто это была алюминиевая трубка. Нацелил пистолет в среднюю часть шахты лифта. Поиграл мушкой и ждал.

Туннель, которым двигалась дрезина, был слепой. У его конца находился вход другого коридора, который образовывал прямой угол с тоннелем. Мок прекрасно знал что дрезина доезжала до места, где железнодорожные пути заканчивались, там останавливалась, а пассажиры выходили и шли дальше перпендикулярным коридором.

Иногда пассажиров ждал какой-то автомобиль.

Сегодня Гнерлиха ждал мотоцикл.

Водитель не сидел, однако, на сиденье транспортного средства, а лежал рядом с ним, кусая кляп.

Эберхард Мок и Корнелиус Вирт сидели у глухой стены и уставились в темноту.

Оттуда должна выехать дрезиной Генрих Цупица, везущий труп коменданта Гнерлиха.

Бомбардировщик Петлаков, пилотируемый майором Вячеславом Комаренко, появился над фабрикой.

Взревели спуски бомб. Зенитная артиллерия оставляла в воздухе белые облачка, которые окружали самолет майора Комаренко как барочные орнаменты. Майор дал знак, и его фюзеляж стал легче на двести килограммов. Бомбардировщик улетел, освобождая место преемнику. Бомбы вырвали дыру в несколькоэтажных цехах. Огонь и дым, высвобожденные бомбами, почти лизнули шасси русских самолетов.

Цупица видел уже кабину подъемника, скользящего наверх. Он мог теперь легко попасть гранатой, но был терпелив. Ждал, пока кабина доедет до середины шахты, и отпустил. Когда это случилось, содрогнулась земля, стальные канаты натянулись и лопнули. Цупица выстрелил, снаряд упал в сторону шахты, как зловещий шершень, и попал в шахту подъемника — в место, где он должен сейчас находиться. Он был, однако, ниже, уже летел в сторону земли. Шахта, сторожевой пост и дрезина видны были очень четко среди искр, сыплющих из-под подъемника. Неожиданно кабина заскрежетала пронзительно. Сработал механизм блокировки. Подъемник остановился в двух метрах над землей. Сверху шахты бухнули дым и пыль, которые сразу же заполонили весь подземный туннель.

Цупица спустился на ощупь, неся второй панцерфауст. Он ничего не видел. Дымящаяся пыль попадала в глаза. Цупица прицелился во второй раз в место, где должен находиться подъемник, и выстрелил. Он услышал стон металла и почувствовал, как его куски пролетели ему рядом с ухом. Он выполнил свою задачу. Обрушил подъемник, Гнерлих не выживет. Подошел к дрезине и коснулся рычага. В его механизме застряли кусочки мусора. Когда двигался, ему показалось, что кто-то вскакивает на дрезину. Он вытащил пистолет и выстрелил в направлении, откуда доносился этот шум.

Землетрясение, пыль и дым заполнили туннель. Мок и Вирт нацепили очки. Под ногами почувствовали дрожь. Мок приложил щеку к шинам. Вибрации были очень четкие.

— Едет! — крикнул Вирту. — Все кончено!

Оба двинулись навстречу дрезине. Через несколько десятков метров остановились и зажгли фонари. Начали ими резко двигать. Так договорились с Цупицей. Тот при виде фонарей должен притормозить и остановиться, чтобы не ударить о стену ее слепой тор. Дрожание становилось все явственнее. Медленно превращалось в грохот. Гул становился невыносимым.

— Что это! — воскликнул Вирт. — Почему он не останавливается?

Это было последнее, что он сказал, а возможно, последнее, что подумал. Дрезина показалась из облаков дыма.

Освещала ее маленькая керосиновая лампа, прикрепленная на борт. Оба Отскочили от ужасной машины и прильнули к стенам. Вирт почувствовал чудовищное притяжение, которому не мог сопротивляться. Потом он услышал скрежет и чавканье. Услышал это, хотя никаким чувством не должен уже ничего воспринимать. Не мог же он видеть и слышать, что куски его тела разлетаются по стенам, а конечности ломаются под колесами дрезины.

Мок тоже почувствовал это притяжение вечности, но ему не поддался. Борт дрезины разорвал его кожаный плащ на спине. Он почувствовал сильный удар в позвоночник и упал на пути. За дрезиной. Обожженное лицо опалили искры. Он лежал на рельсах. Между пальцами протекало у него мягкое, липкое и теплое желе неизвестного происхождения. Он положил щеку на дрожащую шину. Снопы искр сыпались с дрезины, которая тормозила. Мок больше ничего не видел из-за вонючего тумана, состоящего из сажи и дыма, который сквозняк засосал в тоннель подземного города. Не было чем дышать. Зажал пальцами нос и не открывал рта. Все еще дрожали у него перед глазами силуэты двух людей на дрезине: смеющийся комендант Гнерлих держал ногу на окровавленном теле Цупицы. Когда Мок понял содержание своего видения, решил больше не бороться. Он оторвал пальцы от носа и глубоко втянул воздух. В его легкие вторглась огненная гигантская сажа. А потом он услышал грохот дрезины, разбивающейся о глухую стену.