22

Ривер

Я сижу в грузовике через дорогу, немного дальше от дома, за которым наблюдаю.

Наблюдаю и жду возвращения его обитателя.

Достав из центральной панели коробку с сигарами, достаю одну, отрезаю гильотиной кончик и закуриваю.

Глубоко вдохнув, втягиваю в себя дым.

Бабушка курила сигары. Каждый вечер после ужина она сидела на заднем крыльце, курила сигару и пила виски.

Я люблю запах сигар. Мне он напоминает бабушку. Дом. Единственное место, где я был в безопасности.

Вот почему я до сих пор живу в этом чертовом доме. Почему после смерти бабушки не могу заставить себя переехать.

Потому что это единственное место, где я когда-либо чувствовал себя по-настоящему защищенным после того, как этот больной ублюдок-отчим убил во мне все чувство безопасности.

Он забрал у меня все.

Кроме бабушки. И дома.

Но этого ему никогда не отнять.

Сексуальные хищники заботятся только об одном — о себе и своих больных, е*анутых желаниях.

Их не волнует разрушение, которое они оставляют после себя.

Они чертовы монстры.

И никогда не обманывайтесь, думая, что знаете, как выглядит один из этих больных ублюдков.

Они не похожи на старых, грязных, скользких, потрепанных мужиков, какими, какими, мы полагаем, они должны выглядеть.

Это мужчины и женщины любого возраста, любой внешности и любой профессии. Продавец в местном магазинчике или человек, который чинит вашу машину. Врач, которого вы посещали годами. Человек, которому вы доверяете воспитание своего ребенка. Ваш дантист. Парень, который упаковывает вам продукты. Или женщина средних лет, с которой вы посещаете занятия по зумбе.

Им может оказаться ваш лучший друг, тетя, дядя, мать, отец или гребаный отчим.

Они существуют и могут быть кем угодно.

Они выглядят точно так же, как мы.

Монстры в повседневной одежде.

Я всегда думаю о них, как о персонажах из книги Роальда Даля «Ведьмы».

Обычные люди, пока не спадают маски.

Больной ублюдок, которого я жду, когда-то был педагогом. Воспитателем в детском саду.

Вы, конечно, скажете, прежде чем нанимать, детский сад проводит проверку анкетных данных в отделе информационных служб уголовного правосудия, чтобы убедиться в отсутствии судимости у кандидата на должность.

Конечно, проводят. Но все это означает лишь то, что либо они еще никого не обидели, либо их еще не поймали.

И этот ублюдок был из последних.

Родители доверили своих детей монстру в штатском.

Он воспользовался их доверием в своих интересах, чтобы получить желаемое. В свою очередь, разрушив жизни двух маленьких мальчиков и их семей.

Он создал больше таких, как я.

Мальчиков, которые вырастут в мужчин с таким количеством боли и обиды, что будут не в силах понять, как с ней справиться.

Надеюсь, эти ребята смогут двигаться дальше. Жить полной жизнью. Любить и быть любимыми.

Увы, такое не для меня.

Я едва функционирующий человек.

Меня поддерживает одно — то, чем я сейчас занимаюсь. Это дает мне цель. А искусство выдувания стекла, которому научила меня бабушка, помогает сохранять спокойствие.

И Рыжая. Она — бальзам для моих зияющих ран.

О чем я даже и не подозревал.

Одно лишь ее присутствие приносит покой и умиротворение.

Даже когда мы не согласны друг с другом.

Жизнь без нее сейчас была бы... тяжелой.

Она, вероятно, удивляется, почему я ее оставил.

Завтра утром я нанесу ей визит. Придумаю какое-нибудь дурацкое оправдание. Ей не нужно об этом знать. Не нужно больше ничего обо мне знать. Она и так осведомлена о моей маме больше, чем мне бы хотелось.

Но, как ни странно, ее отношение ко мне не поменялось.

Зато я постарался его изменить. Какое-то время все портил. И мне чертовски повезло, что она дала мне еще один шанс.

Просто… мне нравится, как она на меня смотрит. Как обращается со мной. Будто я нормальный.

Я не хочу, чтобы что-то когда-то это изменило.

Но когда я увидел его сегодня в магазине... магазине полном детей и их родителей… мне захотелось на него наброситься и вырвать его мертвое сердце из груди.

Единственная причина, по которой я этого не сделал, заключалась в том, что я был с Рыжей.

Он меня не видел.

Но очень скоро это изменится.

Когда два месяца назад он вышел из тюрьмы, я дал ему о себе знать.

Он отсидел всего два гребаных года, прежде чем его снова выпустили на свободу.

И вот тут-то в дело вступил я.

Разыскав его, сказал, что буду за ним следить. Предупредил, чтобы он не распускал лапы.

Очевидно, он не обратил на это внимания.

«Тупой х*й».

Итак, я вернулся сюда напомнить ему, что произойдет, если я когда-нибудь увижу его рядом с детьми.

Я чувствую, как по венам струится гнев. Глубоко затягиваюсь сигарой, сжимая свободную руку в кулак, впиваясь ногтями в кожу, пока не чувствую, как она рвется. Тонкая струйка крови немного меня успокаивает.

В салоне раздается звонок одноразового телефона, который я держу в грузовике.

Я знаю, кто это. Маркус. Единственный, у кого есть этот номер.

Я член группы под названием «Мстители несправедливости».

Маркус — ее глава. Основатель. А еще фанат Марвел, отсюда и название группы.

Я обнаружил их совершенно случайно, просматривая социальные сети, когда мне было девятнадцать.

Некоторые могут назвать нас инициативной группой.

Я же называю нас — противоядие от болезни.

Просмотр видео, которые они выложили, показывая, как заманивают в ловушку и ловят сексуальных хищников, прежде чем им предоставляется хотя бы малейший шанс причинить кому-либо вред, дал мне чувство, которого я никогда не испытывал ранее… что, если бы мне удалось это сделать, то я смог бы что-то изменить. Смог бы предотвратить плохие вещи.

Помню, как дрожащей рукой набирал сообщение в группу на страничке социальной сети.

Через час мне ответил человек по имени Маркус Норт.

Он спросил, чем бы я хотел помочь. Я ответил, что расставлять ловушки меня не интересует. И съемки видео, когда ты сталкиваешься с этими больными ублюдками, а затем выкладываешь это в социальные сети, тоже. Но я хотел помогать в другом. Останавливать проблему до того, как случится непоправимое.

Маркус спросил, можем ли мы поговорить оффлайн.

Мне стало любопытно, и я согласился.

Набрал номер, который он мне дал.

Именно тогда Маркус сказал, что у них есть работа, которую я могу выполнять.

Но эта работа неофициальная. Потом он все объяснил.

Не колеблясь, я согласился.

И моя жизнь, наконец, обрела смысл.

У меня была цель.

Так я стал палачом.

Я сдерживаю тех, кто не хочет останавливаться.

Тех, кто не хочет слушать.

И убеждаюсь, чтобы они слушали.

Делаю все, что в моих силах.

Я крупный парень. Могу выглядеть страшным ублюдком, когда это необходимо. Но если бы вы спросили Рыжую, она бы сказала, что я милый. Я не милый. Только для нее.

Я знаю, каково это — быть перепуганным ребенком, подвергающимся ужасам в руках одного из этих больных ублюдков.

Я подхожу для этой работы в самый раз.

В социальном аспекте группа занимается ловлей на живца — изображает в Интернете детей, чтобы поймать хищников, устраивает встречу, а затем появляется с камерами и снимает их, после чего публикует видео в Интернете. А затем распространяет подробности о местных хищниках в своих районах. Они понятия не имеют о палачах.

Не все согласятся с тем, что я делаю. На настоящий момент у нас есть тридцать палачей по всей стране. Никто друг друга не знает. Так лучше. Но к нам присоединяются и становятся палачами многие. Из-за таких больных ублюдков, как мой отчим, и мужчин и женщин, за которыми мы следим, подобных мне в мире больше, чем хочется думать.

Маркус знает, кто я.

Но мы никогда не используем наши настоящие имена.

Я Палач №9. Или П9, как зовет меня Маркус.

С тех пор как я к ним присоединился, Маркус нанял еще двадцать одного палача.

Еще двадцать один сломленный человек, наподобие меня, из-за таких больных ублюдков, как тот, которого я поджидаю.

Хватаю с пассажирского сиденья сотовый и отвечаю.

— Он уже показался? — разносится по линии хриплый голос Маркуса.

Я позвонил ему сразу после того, как благополучно доставил Рыжую домой, чтобы сообщить, чем занимаюсь. Я всегда связываюсь с Маркусом, когда выхожу на одного из этих больных ублюдков.

Маркусу Норту за тридцать. Не женат. Детей нет. И он такой же запутавшийся, как и я. Он основал группу, когда ему было чуть за двадцать. Полагаю, защитный механизм. Не то чтобы он когда-нибудь рассказывал мне о своем прошлом. Да я и не спрашивал.

Но человека, несущего то же бремя, что и вы, узнать достаточно легко.

То же я вижу в Рыжей. И это до усрачки меня пугает.

— Нет, — отвечаю, гася сигару о коробку. Засовываю ее обратно, чтобы докурить позднее.

— Ты точно уверен, что это был он?

— Сто процентов.

Я не забываю лиц этих больных ублюдков. Каждое из них выжжено в моей памяти. Как и моего отчима, его лицо я буду помнить всегда.

Маркус вздыхает.

— Он доставит проблем, ты же знаешь.

— Знаю.

К дому, засунув руки в карманы, приближается темная фигура.

— Он здесь. Надо идти.

— Делай, что необходимо. Перезвони, когда все будет готово.

Я бросаю мобильник на пассажирское сиденье. Схватив бейсболку, надвигаю ее низко на глаза. Затем останавливаюсь, мой взгляд падает на гильотину для сигар. Я беру ее и опускаю в карман.

Выйдя из машины, растворяюсь в тени и быстро пересекаю улицу. Широкие шаги легко покрывают пространство между мной и ним.

Сердце в груди бешено колотится. Адреналин бежит по венам. Я готов. Так чертовски готов к этому.

Обхожу дом. Проскальзываю через заднюю калитку в сад.

Бесшумно ступаю по тропинке, ведущей к задней двери.

Кухня погружена в темноту.

Пытаюсь проникнуть через дверь. Заперто.

Мне требуется меньше тридцати секунд, чтобы ее открыть.

Беззвучно проскальзываю в дом, закрывая за собой дверь.

Слышу в гостиной рядом телевизор.

Раздается звук спускаемой в унитаз воды. Он в ванной на первом этаже.