Глава 35 Сильвер

В отличие от того, чего я боялась, папочка ничего не говорит, когда я рассказываю ему о разрыве помолвки с Эйденом.

Он просто похлопывает меня по спине и говорит, что моё счастье важнее всего остального. Кроме того, Джонатан не перестанет поддерживать его только потому, что у него нет отношений со свёкром. По-видимому, папа может помочь ему в партнёрстве с семьёй герцога взамен.

Однако Джонатан не был так терпим к Эйдену. Я думаю, он увёз его куда-то в Китай.

Мама такая же. Она не разговаривала со мной с тех пор, как узнала эту новость.

Она появилась здесь и начала свои обычные боевые шоу с папой.

– Ты так ужасно влияешь, Себастьян. Это из-за тебя, что у Сильвер нет чувства ответственности.

– Я? – Он угрожающе рассмеялся. – Мы действительно хотим пойти по этому пути, Синтия? Потому что ты та, кто пытается сделать её точной копией тебя, и не лучшим образом. Если она не хочет выходить замуж из-за денег и статуса, она не выйдет замуж из-за денег и статуса. Я не продам свою собственную дочь, как шлюху, как ты продаёшь себя этому французу.

После этого их ссора стала еще более ожесточённой, всё было как в те дни развода.

Я сжала руку Хелен, когда мы слушали их из-за двери папиного кабинета. Хелен была бледна, и я могла сказать, что ей было неловко, но она не вмешивалась и не смотрела на маму. Если бы это был любой другой человек, она бы выгнала её, и, честно говоря, мама заслужила бы это.

Я извинилась от её имени перед Хелен, и она погладила меня по щеке и сказала, что это не моя вина.

Это было вчера.

С тех пор я не слышала от мамы ни слова. Сейчас выходные, так что я понятия не имею, где она может быть. Обычно она придумывала работу, потому что, в отличие от того, в чём она не признается, мама тоже трудоголик, как и папа.

Мы должны были проводить время вместе, но она не отвечала на мои звонки или сообщения. Её также нет в её квартире, и это меня пугает.

Я планирую собраться с мыслями и сдержать своё обещание Коулу — часть о том, чтобы больше ничего от него не скрывать. Я думала о том, как рассказать ему о беременности, потому что, как он сделал с Адамом, я знаю, что он позаботится об этом. Или, по крайней мере, помоги мне принять решение, поскольку очевидно, что я не могу этого сделать.

Часть меня боится, что он прикажет мне избавиться от этого.

Чего еще мне следует ожидать? Что он предложит нам уехать из страны или что-то в этом роде?

Черт возьми, Сильвер. Перестань быть наивной дурочкой.

У Коула сегодня ранняя тренировка из-за вечерней игры, так что мне не нужно смотреть на его лицо и чувствовать вину за то, что я что-то скрываю от него.

Кроме того, исчезновение мамы ощущается как тяжесть, давящая мне на грудь, нависающая надо мной, как демон.

Я чувствую себя как та девушка, которая вошла к ней, когда она тонула в собственной крови.

Она не отвечала на мои звонки уже пятнадцать часов. Она пообещала никогда больше так со мной не поступать.

Я стучу в дверь папиного кабинета, балансируя подносом с чаем на руке, и вхожу внутрь. Натянутая улыбка скользит по моим губам, когда я обслуживаю папу, Фредерика, Дерека и остальных членов их команды.

– Спасибо, мисс. – Дерек улыбается, но быстро скрывает это.

Я возвращаю его, а затем спрашиваю папу.

– Могу я поговорить с тобой секунду?

– Безусловно. – Он кивает им, прежде чем последовать за мной на улицу. Мы стоим перед закрытой дверью его кабинета. – В чём дело, принцесса?

– Мама пропала.

Его челюсть напрягается.

– Она взрослая женщина, Сильвер. Перестань беспокоиться о ней, как о ребёнке.

– Папа...

– Почему ты вообще хочешь поговорить с ней после шоу, которое она устроила вчера?

– Ты не понимаешь. Её нельзя надолго оставлять одну.

Я стучу ногтями друг о друга.

Выражение его лица меняется от гнева к задумчивости.

– Что ты имеешь в виду?

Мама убьёт меня, если узнает, что я рассказала ему, но она подтолкнула меня к этому. Я больше не могу выносить эту боль. Я не могу скрывать это от папы.

– Помнишь тот раз, когда я поехала провести с ней выходные и не хотела оставлять её на целый месяц?

Он кивает.

– Я думал, ты чувствуешь себя виноватой из-за того, что оставила её одну.

– Так и есть. Она порезала запястье, папочка.

– Она что?

– Она не хочет этого показывать, но страдает молча. Картинка, которую ты видишь, дебаты, улыбки и титулы богини социальных сетей - это просто её способ казаться сильной.

– Принцесса. – Он обнимает меня за плечи, выглядя таким же потрясённым, как и я тогда. – Ты справилась со всем этим самостоятельно? Почему ты мне не сказала?

– Она бы мне не позволила. Ты её знаешь; она скорее умрёт, чем проявит какую-либо слабость. Во время вашего развода она громко и властно говорила перед камерами, но плакала, когда думала, что там никого нет. Она боролась с тобой каждый раз, когда видела тебя, но она всегда работала над улучшением твоих планов на будущее партии, когда была одна. Дело не в том, что ей всё равно, папа, а в том, что она не любит это показывать.

И я думаю, что унаследовала эту черту, даже не осознавая этого.

– Эта её отвратительная привычка. – Он вздыхает, поглаживая меня по спине. – С ней все будет в порядке. Она слишком сильно любит тебя и никогда бы тебя не бросила.

– Но вчера она была так зла. – Я шмыгаю носом. – Что, если она…что, если...

Папа озабоченно хмурит брови.

– Она не будет. – Даже когда он произносит эти слова, он, кажется, не верит им. – Она останется, принцесса. Если не для кого-то, то для тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Знаешь, Синтия всегда была из тех, кто не хотел детей, потому что думала, что они будут мешать её амбициям и планам. Я обманом втянул её в это, вроде как, и в тот момент, когда она узнала, что беременна тобой, она сказала, что любит тебя, даже не видя тебя. Когда мы впервые встретились с тобой, она плакала и благодарила меня за то, что я передумал. – Он улыбается с ностальгией и качает головой. – Потом она сказала, что убьёт меня, если я кому-нибудь скажу, что она плакала. Дело в том, принцесса, что ты придала её жизни и моей более глубокий смысл. Ради этого мы бы никогда не бросили тебя, даже если бы оставили друг друга.

Мои руки обвиваются вокруг его талии, и я борюсь со своими слезами.

– Я люблю тебя, папа.

Люди говорят, что вы не можете сами выбирать себе родителей, и многие жалеют, что у них никогда не было своих родителей. Только не я. Я ненавидела ссоры, развод и всё, что с этим связано, но я бы ни за что на свете не изменила своим родителям. К чёрту недостатки и драки.

Мой телефон вибрирует, и я вытаскиваю его быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Это не мама. Это Люсьен.

Я звонила ему раньше, но получила только его голосовую почту.

– Привет, Люсьен.

– Привет, Сильвер.

У него очаровательный французский акцент, который я могу слушать целыми днями.

– Мама с тобой?

Моё сердце громко бьётся, пока я жду его ответа.

– Да, со мной.

О, слава Богу.

– Могу я поговорить с ней?

– Боюсь, что нет. Она спит.

Ох.

– Можно мне прийти?

После того как мама нас познакомила, мы обычно обедали либо у него, либо у неё дома. Он очень замкнутый человек и не любит есть в ресторанах. С тех пор как я встретила его, я всегда думала, что он будет тем, кто выведет маму из состояния паники.

Ей нравится его общество, и она не спешит расставаться с ним. На самом деле я никогда не чувствовала между ними ничего, кроме дружбы, и думала, что этого достаточно для душевного состояния мамы.

– Да, конечно. – Говорит Люсьен. – Но мы не в Лондоне.

– Не в Лондоне?

– Да, мы немного отдохнём в моем особняке в Ницце.

– Вы во Франции?

– Именно.

О, мам. Не могла бы она сообщить мне об этой маленькой детали? Хотя она, вероятно, перезвонит мне, когда проснётся.

Или, может быть, она этого не сделает.

Мне нужно увидеть её и убедиться, что с ней все в порядке.

– Ты можешь прислать мне адрес?

– Я сделаю лучше, чем это. – В его голосе слышна улыбка. – Я пришлю водителя и свой личный самолёт.

– Большое спасибо, Люсьен.

– В любое время. Как насчёт того, чтобы провести выходные с нами, а?

– Хорошо.

Повесив трубку, я облегчённо вздыхаю и понимаю, что папочка стоял там все это время. Судя по напряжённым чертам его лица, он, кажется, слышал весь разговор.

– Видишь? Она была со своим любовником, пока ты беспокоилась о ней. Синтия всегда будет Синтией. Она только использует твою вину против тебя.

– Папа, как ты можешь так говорить?

– Ты хочешь сказать, что она этого не делает?

– Ну, иногда, но она действительно страдает молча.

– Ясно. Во Франции. Во время романтического отдыха. – Он коротко качает головой. – Тебе не обязательно ехать.

– Я хочу. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке.

Он целует меня в висок.

– Позвони мне, когда доберёшься туда.

После того, как папа возвращается в свой кабинет, я быстро собираю сумку. Водитель Люсьена подъезжает к нашему дому полчаса спустя.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь забраться внутрь, джип Коула медленно останавливается перед особняком. Моё сердце трепещет, и мне приходится напоминать себе дышать, когда он подходит ко мне, одетый в черные джинсы, низко сидящие на бёдрах, и серую футболку, которая натягивается на его плечи.

Я планировала написать ему, как только окажусь в машине, но, думаю, так будет лучше.

– Куда ты направляешься?

Он критическим взглядом наблюдает за «Мерседесом» и водителем.

– Повидаться с мамой во Франции.

Он приподнимает бровь.

– Теперь ты убегаешь во Францию? Ты думаешь, я не могу понять?

– Она поехала с Люсьеном, и я хочу убедиться, что с ней все в порядке.

И не злись на меня.

Он наблюдает за мной в течение нескольких нервирующих секунд. То, как он наблюдает с этим пустым выражением на лице, заставляет меня чувствовать, что он копается во мне и все понял.

Как будто он может видеть ребёнка и теперь будет спорить со мной об этом.

– Я поеду с тобой, – наконец говорит он.

– Ты поедешь со мной?

– Если ты не собираешься убегать, ты ведь не будешь возражать, верно?