То, что донесла до нее фотография, женщина видела в форме коротких сценок или даже отдельных кадров, перемежаемых яркими вспышками.

Вот бравый поручик лезет в штыковую атаку. Пронзает штыком одного из вражеских солдат, подается назад, отбрасывает, толкая прикладом, еще одного бойца. С шашкой наголо мчится кавалерист. Волохов успевает в последний момент податься в сторону, отчего лошадь проскакивает мимо. Не желая давать ей второго шанса, поручик уже извлекает из кобуры пистолет и стреляет животному в бок. Без промаха.

Вот взмывают фонтаном и разлетаются во все стороны комья земли. Артобстрел, не иначе. Поручик Волохов и еще один белогвардеец пробираются то короткими перебежками, то пригибаясь — так, чтобы укрыться за малейшую неровность. Вот заплясали земляные фонтанчики поменьше, но поинтенсивнее. Пулемет вступил в игру. И боевой товарищ Волохова оказался к тем фонтанчикам слишком близко. Не успел подальше отскочить.

Вот окровавленный, белогвардеец падает. Волохов бросается к нему, тянет за собой. Тянет… не обращая внимания на стрекот пулеметов и рвущиеся снаряды. Тянет, пока не добрался до ближайшего окопа.

Вот, уже в окопе, поручик тормошит спасенного собрата по оружию. Но тот, весь в крови и в изорванной форме, не реагирует. Волохов что-то орет… что именно, Пифия не слышит, звуки сквозь толщу времени до нее не доходят. Но догадывается, что прадед Шмеля то ли проклинает врагов и всю войну, то ли просто горюет о потерянном друге.

Так, не прекращая орать, с донельзя страдальческим лицом Волохов снова толкает его ладонями обеих рук. И внезапно от ладоней идет дымок, вроде сигаретного. Тоненькие, едва заметные дымные струйки дотягиваются до павшего белогвардейца, тот судорожно шевелится…

И вот он же уж не лежит, но сидит в окопе, прислонившись к земляной стене. Что-то говорит — шевелит губами. Да с недоумением пялится то на порванную на груди форменную куртку, покрытую давно засохшей и потемневшей кровью, то на поручика. Вялый, но вполне живой.

Таким же вялым выглядит и сидящий рядом сам Волохов. Если не больше. Просто-таки спит на ходу.

Отведя руку, Пифия открыла глаза, возвращая свое сознание в реальность двадцать первого века. Интересное кино! Оказалось, что прадед Шмеля не просто заблуждался во взглядах и одновременно был доблестным бойцом и хорошим товарищем. Не только был похож как две капли воды на своего потомка-фаната. Но и обладал некоторой способностью — из тех, чье существование наука не признает… впрочем, справедливости ради, не без причины. Ибо явления редкие, порой одиночные, действительно не представляют научного интереса.

Причем речь шла не просто о необычном умении, но об умении, крайне полезном для поиска и спасения людей. Способности, достойной опытного участника отряда «Тревога».

Причем то ли открыл, то ли получил ее Волохов почти при таких же обстоятельствах, как это случается с членами отряда. Стремление кого-то спасти, как идея-фикс плюс готовность при этом пожертвовать собственной жизнью — и, вуаля! Некая запредельная сила в виде исключения дает возможность, и спасти, и выжить самому. Необходимое умение и для того, и для другого — даром, что недоступное большинству обычных двуногих.

По понятным причинам недоступное. Ибо мало кто из человеков разумных озабочен спасением ближнего своего. А уж к самопожертвованию при этом готовы хотя бы морально и того меньше.

«Интересно, — подумала Пифия, — а Шмель мог эту же способность унаследовать? Вместе с внешностью?»

Вообще, в отряде принято было считать, что необычные способности его участников были свойствами исключительно приобретенными. Ну так у людей много чего принято или было принято считать. Было время, когда, к примеру, считалось, что солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. Просто потому, что такой вывод казался очевидным, а ни проверить, ни, тем более, опровергнуть его не было никакой возможности.

А как проверить наследование необычных, не вписывающихся в научную картину мира, умений участников отряда? Правильным ответом было — понаблюдать за ребенком, родившимся у кого-нибудь из них.

Вроде куда уж проще… на первый взгляд. Но вот незадача: те, у кого эти способности обнаружились, по странному совпадению избегали семейной жизни. Пифия была тому ярким, с волосами цвета пламени, примером.

Для одних семью заменил отряд и общество товарищей по поискам. Другие, подобно Пифии, вовсе стремились к одиночеству. А когда одиночество начинало угнетать, искали людских контактов в тех же ночных клубах. Так, чтобы получить максимум удовольствий при минимуме обязательств.

Что до простых обывателей, обремененных семьями и лишь изредка участвовавших в поисках как массовка, то они никаких особых талантов раскрывать не успевали.

«Эх, было бы неплохо, если б Шмель тоже так умел… как его прадед», — мечтательно подумала Пифия. Но увы, и еще сто раз увы: никаких необычных способностей за ним замечено не было.

При этом, как ни странно, позывным правнук поручика Волохова обзавелся чуть ли не с первых дней участия в отряде. Как Шмеля движок сайта, включая систему регистрации, принял его безоговорочно.

Хотя, насколько было известно Пифии, сперва поисковик обзаводился необычным умением, а уже следом подбирал себе ник на сайте, он же позывной. С ней самой, во всяком случае, именно так это происходило. А прежде, чем открыть в себе дар ясновидения (настоящий, а не как у тех, кто за деньги гадал или в «Битве экстрасенсов» участвовал), Пифия была не Пифией, а всего лишь Инной Канюковой.

Нет исключений без правила? Пифия сомневалась. Даром, что мало понимала в функционировании того же сайта отряда.

Таким образом, выходило, что скопировав снимок прадеда Шмеля и применив к нему свой дар, Пифия не столько ответила на возникшие по его поводу вопросы, сколько обзавелась еще одним. Иначе говоря, знала несколько больше, но понимала немного меньше.

Не сходились все равно концы с концами.

Чтобы подстегнуть мозг, Пифия сходила на кухню, сварила кофе. А пока попивала ароматный напиток, посетила ее новая мысль.

Хоть Гражданская война закончилась известно как, поручик Волохов вряд ли погиб. Иначе бы не смог родить дедушку Шмеля, и весь этот род бы прервался. Потому что выглядел поручик молодым, вряд ли успел семьей обзавестись. Тем более что Гражданской войне предшествовала Первая мировая, а в предшествующие годы Волохов наверняка совсем юнцом был.

Так что наверняка после поражения белых поручик, подобно другим своим уцелевшим соратникам, удрал за границу, куда-нибудь в просвещенную Европу. И там…

Там ему мог пригодиться его дар исцеления просто для зарабатывания себе на хлеб. Вряд ли Волохов сильно разбогател, сражаясь то за царя, то за Русь святую. А значит, на чужбине ему гарантировано грозила нищета. Так неужели поручик при таком незавидном раскладе не догадался бы воспользоваться своим чудесным умением? Что-то не верилось.

А если воспользовался — то неужели не засветился ни разу? Так, чтоб сплетни прошли, чтоб газетчики прознали про русское чудо?

Ухватившись за эту идею, Пифия решила проследить дальнейший жизненный путь белогвардейского поручика. Для чего загрузила снимок его фотографии из айфона в специальную программу, которую для нее сделал один знакомый талант-компьютерщик.

Программа распознавала изображения и отыскивала похожие на просторах глобальной Сети. Причем делала это не примитивно, как Гугл, а со вниманием к деталям.

Первая попытка оказалась неудачной. Программа выдала кучу таких же черно-белых снимков солдат обеих мировых войн и нескольких локальных конфликтов. Халхин-Гол, Корея, Вьетнам и тому подобное.

Что ни фотография — на каждой солдат позировал один да со вскинутым над головой оружием. Похоже на снимок Волохова? Похоже. Но Пифии требовалось совсем не то.

Мысленно посетовав сперва на «тупую железяку» сиречь компьютер, затем на столь же недалекую себя, Пифия загрузила снимок в Фотошоп. Там вырезала только «портретную» часть снимка поручика — голову, плечи и грудь. Увеличила.

Лицо, вполне ожидаемо, получилось до неузнаваемости мутным. Но Пифия, не желая сдаваться, решилась на небольшой подлог. Точнее даже на невинную хитрость.

Она зашла в паблик отряда «Тревога», отыскала там коллективную фотографию нескольких членов отряда, включая Шмеля — участников одного из поисков. Загрузила и эту фотографию, вырезала лицо Шмеля, преобразовала это изображение в черно-белое да приладила к портрету его прадеда.

Снова запустила заветную программу, загрузив уже то, что получилось из двух снимков.

Программа задумалась. Очевидно, найти нечто похожее было делом нелегким — из-за редкости искомого материала. Пифии оставалось лишь надеяться, что за свои упражнения с Фотошопом она не получит в качестве результата какого-нибудь Франкенштейнова монстра, урода из цирка или участника массовки в очередном фильме про зомби-апокалипсис. Хотя вроде бы сделала гибрид из двух снимков аккуратно. Старалась.

Результат пришел примерно через полчаса. За которые Пифия успела еще выпить кофе, потом покурить на балконе и, наконец, соорудить себе бутерброд, чтобы проснувшийся голод унять.

Съесть бутерброд она уже не успела. Звуковой сигнал оповестил об окончании поиска. Прямо с тарелкой в руке Пифия подошла к компьютеру, посмотрела на находку программы. И…

И подумала, что даже окажись на найденном изображении чудовище Франкенштейна, она бы удивилась меньше.

Человек на портрете, отысканном программой, имел лицо Шмеля, а также его прадеда-белогвардейца. Только с выражением каким-то брезгливым и неприятным.