— Хм… и куда дальше? — Змей в нерешительности озирался посреди брошенной стройки.
Попавший под влияние Лепрекона мальчик почти наверняка отправился в один из подъездов злополучного дома. Вопрос, в какой?
— Можем разделиться, — предложила Бланка, — скажем, ты мог бы начать с подъезда, крайнего слева…
Тем временем Лепрекон, находившийся по другую сторону забора, сделал несколько пассов руками, одновременно приплясывая на месте. И пробормотал вкрадчиво, еле слышно:
Смотрю, как струится порочность твоя
Сквозь чащу лесную, корявость ствола,
В следующую секунду четырем кабысдохам разной степени лохматости надоело просто так слоняться по территории стройки, наслаждаясь теплым деньком. Встрепенувшиеся все как один, они со злобным лаем кинулись к тому месту, где находились трое поисковиков.
Дворняги появились так внезапно — выскочили из-за углов дома — что Бланка даже вскрикнула от неожиданности и испуга. Мужчины оказались повыдержаннее.
Крянев почти машинально подобрал с земли обломок кирпича. И уже одним этим обескуражил небольшую собачью стаю. Нет, лаять они не прекратили. Но предпочли для пущей сохранности держать дистанцию.
Не растерялся и Змей.
— Давайте! Кто первый? — выкрикнул он, размахивая перед собой руками. — Смотрите… укусите — отравитесь.
Тем временем Лепрекон продолжил свои дикие пляски вместе с декламацией, сделавшейся немного громче:
И дерева душу, и дух естества.
Я — твой любовник, и я — твой слуга,
Притом, что собаки, облюбовавшие стройку, по-прежнему не спешили нападать, им на помощь уже мчались собратья из окрестностей. О чем свидетельствовал многоголосый лай, доносящийся издали. И становящийся с каждой секундой все ближе.
Сколько обещало прибыть дворняг, предсказывать никто из поисковиков не взялся бы. Но все трое понимали, что устоять против большой стаи вряд ли получится.
В этот раз первой сообразила, что делать, Бланка.
— Иди-ка сюда. Ко мне, — ласково проговорила она, присев на корточки и обращаясь сразу к четырем собакам вражеского авангарда.
Дворняги нерешительно замахали хвостами, продолжая, впрочем, лаять. Затем одна из них, умолкнув и еще интенсивнее виляя хвостом, подошла к Бланке. Потянулась к ней мордой. Женщина осторожно ее погладила, держа, однако ладонь строго над головой псины — как бы обозначая доминирующее положение.
Голос Бланки в то же время звучал приветливо, мягко:
— Привет, красавец. Ты тут не видел двуногого мальчика… нашего человеческого щенка? Худенький такой.
Издав короткий скулящий звук, пес дернул мордой в сторону… кажется, второго подъезда справа. Затем, опустив хвост да не переставая им трясти из стороны в сторону, направился обратно к своим. Вид имея унылый и обескураженный.
Остальные собаки обступили его — не то ренегата, не то парламентера. Принялись обнюхивать, помахивая хвостами. И на время забыв про вторгшихся в их владения двуногих.
— Невероятно! — воскликнул Алексей Крянев, так впечатлила его сцена общения пса и Бланки. И особенно, как кабысдох ответил ей.
— Привыкай, — весело молвил Змей, — у нас у каждого в отряде есть своя фишка. У меня яд, как уже говорил. А Бланка умеет быть убедительной и со всеми добиваться взаимопонимания.
Алексей кивнул, вспоминая, как ему самому легко было общаться с этой симпатичной брюнеткой во время поиска в Локтево. Только ли способствовала тому ее привлекательная внешность?
— Когда-нибудь и у тебя какая-нибудь изюминка появится, — добавил Змей, — если останешься с нами, конечно. Может, скоро…
Лай сбегавшихся с окрестностей дворняг напомнил об их приближении.
— Время не теряйте, — сухо молвила Бланка, — я пока собак отвлеку. А вы…
— Уже иду, — сказал Крянев веско и кинулся к подъезду, на который, насколько он понял, и указал четвероногий «собеседник» Бланки.
Подойдя и посмотрев вверх, Алексей понял, что определенный резон в том, чтобы выбрать для самоубийства именно этот подъезд, у Вити имелся. Девять этажей подъезда были уже возведены, десятый остался не достроен. Стены были, а вот до крыши и перекрытий дело не дошло. Зато в соседнем подъезде успели построить только три этажа. А от четвертого были только торчащие вверх прутья арматуры.
Множество прутьев. Обещавших превратить в решето любого, спрыгнувшего туда.
— Ну а я вокруг погляжу, — сказал Змей, — потому что неспроста это собачье вторжение. Сердцем чую… а также печенью, почками и кишечником. Неспроста.
В подъезде царил полумрак. В воздухе пахло цементом… а еще, конечно отходами чьей-то жизнедеятельности. Хоть собак тех же, хоть человеческими.
Лишенные дверей проемы, ведущие в квартиры и лифтовую шахту, превращали внутренности подъезда в лабиринт. Но Крянев на входы в квартиры едва обернулся на ходу. Понимал: не было смысла искать там Витю Сиропкина, поскольку самому Сиропкину ни к чему было там прятаться. Во-первых, он не прятаться сюда пришел. А во-вторых, лучшим способом самоубийства самому Алексею казалось забраться как можно выше и спрыгнуть на арматуру соседнего подъезда.
В шахту лифта Крянев, правда, заглянул. Посветив фонариком смартфона. И, не обнаружив к облегчению своему на дне шахты человеческого тела, скорее кинулся к лестнице.
Пока у забора продолжал бесноваться, входя в раж, Лепрекон:
…Стальные копыта по скалам бегут,
Сквозь солнцеворот в равноденственный блуд.
Внезапно семя, похороненное под фундаментом дома, стремительно проросло. Росток рванул вверх, с необычайной быстротой вытягивая из почвы влагу и питательные вещества. Набирая рост и силу.
Трещина пробежала по бетонному полу первого этажа. Мгновение спустя, раздвигая ее, на волю вырвался исполинский побег — длинный как лиана. Но в отличие от тропических лиан бывший куда устойчивей. Прекрасно сохранявший вертикальное положение и без точек опоры в виде стены или ствола другого дерева.
Но в то же время побег не был лишен и гибкости. Которая позволила ему, обогнув пару пролетов, настигнуть бегущего по лестнице человека. И почти обвиться, ухватив того за ногу.
— Ух… ч-черт! — пробормотал на ходу Алексей, едва успев увернуться от хватки этого монстра растительного мира, способного вызвать панику у самого Линнея. Да, отталкивая побег ногой, ускорил бег по ступенькам.
А Лепрекон уже не бормотал — ревел торжествующе:
Беснуюсь, насилую, рву, раздираю
Под солнцем весь мир. Без конца и без краю…
И движения в пляске его сделались настолько стремительными, что даже глазом не поймать.
Дом содрогнулся весь. Пошла трещинами плита межэтажного перекрытия — на шестом этаже, до которого едва успел добраться Алексей. Зашаталась и лестница. Заходил ходуном пол лестничной площадки, до которой Крянев добрался буквально секунду назад. Пришлось, ни мгновения не теряя (даже чуток дух перевести), перескакивать на следующий лестничный пролет.
«Блин! И как потом спускаться?» — мелькнуло в голове Алексея, когда пролет предыдущий начал разваливаться буквально у него на глазах. Как вафля в руках рассыпался.
Но надолго эта паническая мысль в голове не задержалась. Не о том следовало думать, мысленно приказал Крянев себе. Но о непутевом мальчишке, готовящемся с минуты на минуту… нет, в ближайшие же секунды распроститься с жизнью.
И Крянев продолжил свой лихорадочный бег.
А Лепрекону, в отличие от него, пришлось-таки взять паузу. Потому что даже он способен был устать. И вот тогда…
— А-а-а, вот ты какой! — раздался за спиною существа, имевшего внешность человека в зеленом пальто, насмешливый голос подоспевшего Змея. — Таким тебя и представлял. Ну-с, выпей йаду… мразь!
И стремительным движением опустил ладонь на плечо Лепрекона. Тот аж весь сжался под рукой Змея. Будто оплавился как огарок свечи. Чтобы спустя мгновение взорваться… вернее, рассыпаться тучей бабочек, мух, разнокалиберных жуков, брызнувших в разные стороны.
Хватаясь за сердце, готовое выскочить из грудной клетки, и натужно дыша, Алексей выбрался, наконец, под небо — на лишенный крыши незаконченный десятый этаж.
Нет, он не опоздал… почти. Был здесь и Витя Сиропкин. Оглядевшись, Крянев вскоре увидел его.
Вот только мальчик уже стоял у самого края. Там, где должны были соорудить лоджию, но сделали только небольшую бетонную площадку. На этой площадке и находился Витя. В нерешительности, выжидающе глядя перед собой.
С прыжками на арматуру он явно решил не заморачиваться. Но просто броситься вниз с максимальной высоты.
Да, Алексей почти не опоздал. Но разве редко именно это «почти» оказывается роковым?
— Сиропкин! Витя! — выкрикнул Крянев.
Точнее, попытался выкрикнуть. Но лишь прохрипел пересохшим ртом. Мальчишка даже не обернулся.
— Витя! Стой! — хрипел учитель, из последних сил бросившись к недоделанной лоджии и Сиропкину на ней.
Удивительно, откуда эти силы еще в нем оставались. Не иначе, всплеск адреналина гнал Алексея, выжимая из организма последнее. И Крянев успел… снова почти. Настиг края лоджии за долю секунды до того, как Витя решился. И шагнул вперед.
В отчаянии Алексей потянул руки за мальчиком, до последнего надеясь ухватить его хотя бы за волосы на макушке.
И не удержался сам.
Дальше все произошло в доли секунды.
Доли секунды на то, чтобы Сиропкин завизжал отчаянно и жалобно. Не иначе, именно тогда Лепрекон утратил власть над ним. И мальчик осознал, что жить ему осталось всего ничего. А может, гнусная тварь просто отпустила поводья напоследок. Чтобы жертва успела помучиться.
А самому Кряневу тех же долей секунды хватило, чтобы осознать: он падает. А значит, все скоро кончится и для него.
Но потом внезапно перестал падать, словно уцепившись за воздух. Как будто на парашюте. А оглядевшись, понял причину: не парашют, невесть откуда взявшийся, удержал Алексея в воздухе. Но крылья, огромные и размашистые. Столь же внезапно выросшие у него за спиной.