Глава 14
В ПЯТНИЦУ Я ВЫХОЖУ С ПОСЛЕДНЕГО УРОКА ЛИТЕРАТУРЫ. А это значит, что воскресенье все ближе.
Кто-то запрыгивает мне на спину и мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, кто это. Не то чтобы я была неприступна, но просто... да, я слегка неприступна.
― Лей, ты тяжелая. Слезай.
Она игриво меня толкает.
― Пожалуйста, если кто-то и может меня нести, так это ты. Итак, мы взволнованы воскресеньем? Или я должна сказать завтрашним днем, потому что именно завтра мы уезжаем! ― пищит Лейла, хлопая в ладони и подстраиваясь под мой шаг.
― И да, и нет.
Она кивает, глядя на меня так, как может только Лейла.
― И почему это так?
Я вдыхаю свежий воздух и пожимаю плечами, глядя вверх на старые здания вокруг кампуса, когда мы почти доходим до общежития.
― Я не знаю. Наверное, потому что тогда все будет кончено.
― Чушь собачья! ― фыркает Лейла. — Это будет эпично!
― Ага, ― я протискиваюсь через входную дверь. ― Потому что это будет не Вульф.
Она отмахивается от меня.
― Наверное, но нет. Было бы так сексуально увидеть его дерущимся. И тебе не о чем беспокоиться. Для вас, мисс «учу литературу», слово непобедимый что-нибудь значит?
Я закатываю глаза. Ничто не было так в стиле Лейлы как это утверждение.
Позже той ночью мы обе сидим в общежитии. Мы с подругой закрылись в комнате, чтобы сделать домашние задания до полета в Вегас. Мы знаем, что нам нужно поучиться сегодня вечером, иначе вообще ничего не сделаем, и парни уважают наши желания. Лейла не особо впечатлена их рыцарством, но я чувствую облегчение. Да, не возражаю против игры. Мне это даже нравится. Это то место, где я могу примерить на себя новую кожу и затем, сбросить ее прежде, чем отправиться домой. Не то чтобы моя жизнь была мучительной или печальной, но я наслаждаюсь тем убежищем, которое мне дает актерское мастерство. Но однажды я хотела бы стать сценаристом, больше быть за кулисами. Вот на что должна быть сосредоточена вся моя творческая сила.
― Я вымотана, ― вздыхает Лейла, падая на кровать животом вниз.
Снимаю свои очки для чтения и массажирую глаза.
― И я. Сколько времени?
Но Лейла уже храпит.
Я хихикаю, качая головой. Посмотрев на телефон, вижу, что уже два ночи, и вскоре тоже валюсь на кровать.
Будто бы не хватало того, что мне пришлось бороться с собой, чтобы не накручивать себя, так еще мама и Эллиот созвали всех на семейный ужин сегодня вечером.
― Зачем? ― я массажирую виски. Лейла сидит перед зеркалом, выпрямляя свои волосы.
― Все будет хорошо, Эми, просто успокойся.
― Лей, не обижайся, но все будет очень плохо.
В дверь стучат и я спрыгиваю с кровати, чтобы добраться до нее. Я в старой, потрепанной футболке с логотипом The Rolling Stones, в которой образовались дырочки в самых странных местах, и в толстых, пушистых носках на ногах. Мои волосы завязаны в высокий конский хвост, а мои очки для чтения все также на носу. Потому что, да, как вы догадались, все еще учусь. Мне осталось всего пара слов, и я закончу. Хороших слов. Я не из тех людей, кто будет торопить свои картины, что рисую словами. Люблю, чтобы в моих рисунках был чистый срез и четкость, а не размытое изображение и незаконченность. Стыдно, но я не могу сказать то же самое о себе, как о человеке. Хорошая новость ― я отношусь к своему искусству серьезно.
Открываю дверь и вздыхаю.
― Конечно же, это ты.
Мэддокс проходит внутрь и смеется, закрывая дверь, толкнув ее тяжелым военным ботинком.
― Я хотел увидеть тебя, прежде чем мы уедем, ― он цепляет мои пальцы своими и притягивает к своей груди. Я обнимаю его руками.
― Не могу спорить с этим, ― вдыхаю его запах. Кожа, мыло и намек на моторное масло. Этот запах принадлежит ему. Все это вместе и есть Мэддокс Стоун. ― Не думаю, что готова увидеть все это.
― Теперь я понимаю, ― говорит Лейла позади нас. Я отстраняюсь от Мэддокса и поворачиваюсь к ней лицом.
― Что понимаешь?
Она нежно улыбается, и это самая милая улыбка Лейлы, которую я только у нее видела. Подруга рассеянно смотрит в окно.
― Вся эта фигня про родственные души, ― она снова переводит свое внимание на нас. ― Теперь я в это верю. Из-за вас двоих.
Мои глаза расширяются, и Мэддокс укрепляет хватку вокруг меня.
Лейла, должно быть, видит наш дискомфорт, потому что закатывает глаза и фыркает.
― О, пожалуйста. Только не нужно пытаться меня убеждать, что вы, оба, не чувствуете того, что мы все видим.
Типичная Лей. Всегда говорит то, что у нее на уме. Я не совсем понимаю, на что она намекает, но если это рифмуется с морковью, то ей лучше прервать свои мысли.
― В любом случае! ― я поворачиваюсь лицом к Мэддоксу, который оглядывает меня ленивым и вялым взглядом. Сглатываю. Игнорирую этих гребаных бабочек. ― Мы поедем с тобой?
Он слегка улыбается мне.
― Или на мне, это было бы лучше.
― Ой, да ладно... ― восклицает Лейла.