— Прекрасен, — промычал я.

Шон приоткрыл глаза и посмотрел на меня. Его взгляд был полон похоти и желания. Все еще держа меня за бедра, он чуть отстранился, на сантиметр или два, и снова притянул к себе. Чем вызвал реакцию, остановить которую я оказался бессилен. Нестерпимо хотелось трахаться. Мне нужно было кончить.

Ухватившись руками за спинку кровати я стал толкаться. Шон впился пальцами в мои бедра и застонал, я знал, что он возбужден не меньше моего.

Ведь он запрограммирован кончать одновременно со мной. А я уже близок, значит и он тоже. Затем, словно не хватало ему совсем чуть-чуть, и желание достичь разрядки стало слишком острым, Шон, ухватив меня за задницу, резко толкнул меня глубже.

— О, боже! — вскрикнул я, когда меня накрыло ослепительным оргазмом. Удовольствие прошило каждый мускул моего тела, каждое нервное окончание, и я излился. Шон тоже застонал, отзеркаливая мой экстаз.

Я не мог перестать погружаться в него, слишком потрясающие были ощущения. Хватка на моей заднице ослабла, и губы Шона чуть изогнулись в улыбке вокруг моего члена. Шон медленно моргнул. На его лице отражалась такая умиротворенность, даже можно сказать блаженство.

До предела вымотанный и обессиленный, я неохотно вынул член и рухнул на Шона. А он сгреб меня в охапку и, бережно придерживая, перевернул так, чтобы мы могли лечь, обнявшись. Шон прижал меня к себе, а я уткнулся лицом ему в шею, и тоже крепче прижался, и некоторое время — самые прекрасные мгновения — мы лежали не двигаясь.

Я почти задремал, но вспомнил, что Шона нужно помыть. Волшебство момента могло пропасть, но я понял, что этого уже у нас не отнять. Будь он человеком, забота о нем была бы для меня желанной, поэтому и сейчас не видел разницы. Я чуть отстранился, чтобы видеть его лицо. Шон все еще выглядел безмятежным, невероятно красивым, растрепанным и удовлетворенным. Я провел большим пальцем по смазке на его нижней губе. Словно блеск для губ. И произнес:

— Нужно помыться.

Шон кивнул и улыбнулся.

— Спасибо.

Он благодарит?

— За что?

— За то, чем мы только что занимались. Мне понравилось.

О. Я опустил голову и усмехнулся.

— Мне тоже очень понравилось.

Шон приподнял мой подбородок и коснулся щеки.

— Почему ты краснеешь?

— Не знаю, — соврал я.

Шон чуть наклонил голову набок.

— Ты вел себя так властно, когда велел открыть рот, а сейчас смущен.

Я снова хотел солгать, но одернул себя. Его поразительные голубые глаза лучились такой непосредственностью, что я не мог не признаться.

— Мне не просто понравилось то, чем мы только что занимались, — прошептал я, обхватив его лицо ладонями. — Я полюбил это всем сердцем. Люблю наши беседы. Люблю твою понятливость в том, что мне нужны во всем аккуратность и определенный порядок. Мне ни с кем так не было хорошо, как с тобой.

Шон моргнул.

— Любовь. Это сильное чувство привязанности.

Я уставился на него, осознание реальности сильно сдавило грудь. Вполне возможно, я уже в него влюбился, но он никогда не ответит мне взаимностью. Он просто не сможет. В нем заложены понимание человеческих эмоций и способность их воспроизводить. Но сам он никогда этого не почувствует. Никогда не полюбит меня в ответ.

Сердце сжалось и камнем осело в груди.

— Да, все правильно, — прошептал я, вывернулся из его объятий и отправился в ванную. — Включу душ.