ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Гильдия «Ворона и молот» находилась на западном краю Истсайда — этот район считался самым скверным в городе. Мрачные тучи укрыли небо, наша машина ехала по улочкам, и свет дня тускнел.

Мы потеряли час, заехав ко мне, а потом к Линне, чтобы переодеться. Ей нужна была и новая сумка для всех побрякушек Арканы — хотя она взяла не новую сумку, а старую и потертую. Я подозревал, что это была предшественница ее последней сумки, и она была на пенсии, пока сумка Линны не погибла трагически.

Отправляться к ней домой было опасно, потому что молния с бородкой и его демон могли ждать в засаде. Но я сделал нас невидимыми, и мы были быстрыми.

Линна подъехала на Мини-мобиле III — эта модель была новее, а еще, представьте, там было заднее сидение! — к трехэтажному кирпичному зданию. Окна с решетками на верхних этажах портили вид здания, и деревянная дверь в нише была как можно дальше от тротуара.

Я нервничал, глядя на ту дверь. У меня было прошлое с этой гильдией, хоть и не прямое. Они обнаружили моего бывшего друга Квентина, суперэмпата, который оказался злодеем. Мой старый глава гильдии ответил, и «Ворона и молот» собрали впечатляющую группу и стерли «ККК».

У «Вороны и молота» не было впечатляющей репутации. Сотрудники участка болтали, что гильдия была раем для отбросов, разбойников, бывших плутов и бывших заключенных. Они были как непослушный ребенок в школе, который плохо учился, пропускал половину уроков, но всегда появлялся надрать зад младшим на физкультуре.

Но в цепочке событий, ведущих к моему вступлению в МП, «Ворона и молот» была мозолистым пальцем, которая щелкнула по цепочке домино и привела события в движение.

Мы с Линной подошли к темной нише. На деревянной двери была нарисована ворона и — представьте — молот.

— У нас есть план атаки? — спросил я у напарницы.

— Нет.

— Тогда мы импровизируем. Обожаю.

И мы вошли.

«Ворона и молот» прикрывалась под видом бара. Она напоминала ирландский паб, где все было деревянным, а огни были тусклыми и оранжевыми. Длинная стойка бара тянулась вдали, была полной необычных бутылок.

Мы обошли пустые столы, дверцы за стойкой бара открылись. Девушка моего возраста с рыжими кудрями, собранными в пучок сверху, вышла спиной вперед, несла громоздкую табуретку.

Она пересекла порог, развернулась, заметила двоих в другом конце бара и издала громкий испуганный вскрик. Табуретка выпала из ее рук. Судя по громким ругательствам, она упала на ее ногу. Я скривился с сочувствием.

— Мы закрыты, — рявкнула она, ее глаза слезились, она перешагнула упавшую табуретку. — Так что выметайтесь.

Мы с Линной всегда будем страдать от этой проблемы? Может, нам стоило ходить в костюмах с галстуками, как делали другие коллеги.

— Дариус Кинг тут? — спросила моя напарница.

Удивление быстро мелькнуло на веснушчатом лице рыжей, а потом она замкнулась.

— Кто спрашивает?

— МП.

— Да вы что? — она скрестила руки, выпятив бедро. — Есть удостоверения?

Линна вытащила бейдж из старой сумки и протянула бармену. Я расстегнул куртку и показал свой, но не отдал его.

Линна убрала свой бейдж и спросила:

— Так что? Он тут?

— Понятия не имею.

— Ты же тут работаешь?

— Да, но не в эту смену, — девушка махнула на бутылки всюду и полки за ней, которые были подозрительно пустыми. — Я на дополнительной уборке.

— А Робин Пейдж? — спросил я. — Она тут?

— Нет.

— Где она?

— Откуда я знаю? — девушка выпятила бедро в другую сторону. — Я бармен, а не нянька. Я не отмечаю присутствующих.

Ее ответ не помогал, но хотя бы подтвердил, что она считала Робин — подозрительного юного контрактора, которая вступила в «Великий Гримуар», убила непривязанного демона и перепрыгнула через неделю в «Ворону и молот» — членом гильдии.

— Я могу помочь с чем-то еще? — добавила рыжеволосая как можно агрессивнее.

Ох, у нее был скверный характер. Она превзошла горилл «Великого Гримуара» во враждебности к МП.

— Как насчет пина колады? — бодро спросил я. — С милым зонтиком как…

— Без зонтиков, — почти прорычала она, шлепнув ладонями по стойке. — Я сказала: мы закрыты. Если хочешь днем выпить, ищи пивную.

Я фыркнул.

— Нам нужно поговорить с главой твоей гильдии, — сказала спокойно Линна. — Можешь проверить, есть ли он в здании? Если нет, нам придется обыскать здание.

У нас не было ордера, но бармен этого не знала — я надеялся, что она не поймет, что он был нам нужен.

Рыжеволосая выдохнула носом.

— Я проверю. Ждите тут.

Она пошла вдоль стойки бара, устремилась к лестнице в углу и замерла, крикнула через плечо:

— И ничего не трогайте!

— Понятно, бармен, — отозвался я.

Она показала мне непристойный жест и поспешила вверх по лестнице, пропала из виду, оставив меня и Линну с алкоголем, какого хватило бы на половину магазина. Я вздохнул. Что нужно было сделать, чтобы получить коктейль из кокоса и ананаса? Переехать в тропики?

Все еще уставший после близкой гибели вчера, я выдвинул стул и сел на него, пока мы ждали. Линна помедлила, а потом села на соседний стул.

Игнорируя приказы рыжеволосой, я повернул бутылку белого вина и прочел этикетку.

— Думаешь, Рокко спустил на нас электромага-контрактора?

— Время совпадает, — она поправила ряд бутылок водки. — Электромаг, наверное, взорвал нашу машину вчера утром, и Гарольд признался, что сказал Рокко, что мы проверили его. Рокко успел бы вызвать кого-то убрать нас.

— Но это не объясняет, почему у электромага зуб на тебя, — я посмотрел на ее профиль краем глаза. — Он говорил про тринадцать лет. Ты в десять лет убила его золотую рыбку?

Она покачала головой.

— Я думала все утро, и я не помню, чтобы встречала его раньше. Но, думаю…

Я выждал миг и спросил:

— Что думаешь?

Она медленно выдохнула, теребя уголок этикетки бутылки.

— Если ты прав, и он сильно отреагировал на моего отца, то есть шанс, что он охотится за мной из-за моего папы.

Хм, был не просто шанс. Но я это не сказал, решив подождать, пока она откроется.

— О чем ты?

— Мой папа арестовал многих преступников за свою карьеру. Властных, которые думали, что их не тронут, — она кашлянула. — И их угрозы местью ему и нашей семье — почти клише. Такое происходит ежегодно.

— Ежегодно?

Она кивнула.

— Но это не тревожило. Почти всех тех мификов казнили. И я ходила в частную школу мификов с отличной охраной, так что плуты не могли до меня добраться.

— Но ты уже не в частной школе.

— И так уже годы, — возразила она, почти безумно теребя этикетку. — И никто меня не трогал. Почему сейчас? И почему здесь, так далеко от ЛА?

— Почему не спросить у твоего папы? Он знает все свои дела, и убийственный электромаг с демоном с незаконным контрактом должен выделяться.

Она помрачнела.

— Я не могу, Кит.

— Почему? Вы не общаетесь? — я нахмурился. — Разве он не хочет вернуть тебя в участок в ЛА, чтобы ты работала с ним?

— Да.

— Тогда почему…

Она оторвала кусок этикетки.

— Кит, пожалуйста. Я не могу спросить у папы, точка.

Открыться не вышло. Я уперся локтями в стойку.

— Ладно.

Мы тихо сидели, и я смотрел, как Линна рвала этикетку на полоски, собирая их горкой на стойке. Здание было большим? Бармен не спешила.

— Не смотри на меня так, Кит.

— Как?

— Так, — она стала рвать полоски на клочки. — Это твое «думающее» лицо.

— Ты не хочешь, чтобы я думал?

Обычно она закатила бы глаза в ответ, но она была слишком сосредоточена на уничтожении бедной этикетки до атомов.

— У тебя такое лицо, когда ты пытаешься что-то понять, — сказала она. — Или кого-то.

Я подпер подбородок рукой, промолчал. Ее нелогичное поведение поражало меня. Она знала, что электромаг-контрактор и ее отец были связаны, но отказывалась связаться с папой Шеном насчет расследования или дать мне хоть каплю информации о своей семье. Она что-то скрывала.

Так что да, я пытался ее понять.

— Я… — прошептала она. — Я просто не могу говорить об этом, ладно?

— Хорошо, — я не мог вынести боль на ее лице, и я не хотел, чтобы из-за меня ей было не по себе. Если она собиралась рассказать, она решится сама.

Молчание между нами затянулось, стало неприятным, но я не знал, как взбодрить ее.

— Это… — ее голос стал еще тише. — Просто он такой успешный и уважаемый.

Я не знал, как понимать ее слова.

— Быть уважаемым и успешным — разве плохо?

— Нет, но он идеальный агент — отличный лидер, умелый волшебник и лучший следователь. Все в ЛА равняются на него, и я гордилась быть его дочерью.

Я заметил прошедшее время в последней фразе.

— Так он не идеальный агент?

Ее лицо было ужасно бледным.

— Он разбивал гильдии плутов, поймал много опасных преступников. Даже раскрыл продажных агентов.

Почему ее слова и тон с языком тела не вязались? Она защищала отца или обвиняла его?

Я накрыл ее ладонь своей, сбив башню мелких обрывков этикетки.

Ее плечи опустились, голова склонилась. Она долгое время молчала.

— Я работала с ним над одним делом. Мое последнее дело как аналитика. Папа проверял богача, который собирался соскочить из-за нехватки улик. Папа сдался, но я не хотела его подвести, так что искала все, что мы могли использовать в обвинениях.

Ее ладонь сжалась в кулак под моей.

— Я хотела быть агентом, как он. Я всю жизнь посвятила становлению лучшей волшебницей, лучше всех, чтобы в МП сразу же стать агентом и попасть в его команду.

Я ждал, пока она пыталась рассказать. Она сглотнула, пыталась озвучить слова, которые ранили как ножи, судя по тому, как она морщилась.

— Папа принял взятку в обмен на уничтожение ключевых улик в деле, — ее сжатый кулак раскрылся, пальцы обвили мои пальцы. — Я нашла другие дела, раз в пару лет, где обвинения не проходили по той же причине — нехватка доказательств. И во многих случаях подозреваемый был богатым, но не очень-то известный.

— Черт, — прошептал я.

— Я высказала все ему, — она вдохнула с дрожью. — Он сказал, что это пустяки, ведь они не были жестокими преступниками, а он старался ради будущего семьи. И он сказал, что если я кому-то расскажу об этом, то испорчу обе наши карьеры. Я не смогу сбежать от пятна его позора, как и наша семья. Правда уничтожит мою маму.